Возвращение домой

Заложив крутой вираж, вражеский корабль уклонился от одной торпеды и в упор расстрелял вторую. Пальцы Кевина дёрнулись – он с трудом подавил желание дать новый залп.

Спокойно. И так слишком много торпед истрачено впустую.

Враг мчался вперёд. Ближе… ближе...

За несколько секунд до того, как противник открыл огонь из энергомётов, Кевин врубил форсаж и резко увёл корабль в сторону. Не помогло – противостоявший ему пилот отлично знал своё дело. Ослепительные разряды вспыхнули совсем близко, заслонив космический мрак.

Защитный экран отразил смертоносные лучи, но датчики тут же сообщили – генератор работает на пределе. Плохо. Хотя корабль противника, условно называемый «лёгким штурмовиком», во многом походил на одноместный корвет Кевина, имелись и существенные отличия. Противник делал ставку на оружие ближнего боя, и в этом с ним трудно было тягаться. А поскольку уничтожить его на дальней дистанции не удалось, шансы таяли с каждой секундой. Надо срочно придумать какой-то трюк, но вот какой?

Ещё один залп. И снова точно в цель.

Кевин отключил защиту. Выждав две секунды, показавшиеся годами, он снова включил экран, но уже на четверть мощности. Затем нарочито неуклюже провёл маневр уклонения. Всё это должно было убедить противника, что корабль подбит и не представляет угрозы.

Враг приближался.

Теперь всё зависело от того, насколько он осторожен. Если пилот штурмовика сбавит ход и обстреляет корвет, держась на приличном расстоянии – всё пропало. А если подойдёт ближе...

Штурмовик снизил скорость, но совсем немного. Кевин будто чувствовал, как вражеский пилот хладнокровно наводит орудия, готовясь нанести решающий удар.

Время.

Кевин выпустил четыре торпеды почти одновременно. Они ринулись вперёд по сложным траекториям, уклоняясь от встречного огня. Штурмовик ушёл в «мёртвую петлю», стреляя изо всех орудий. Одна торпеда взорвалась почти сразу, за ней вторая...

Когда прямо перед ним полыхнули кормовые дюзы, Кевин дал полный ход. Он настолько сосредоточился на цели, что почти не заметил перегрузки, вдавившей его в кресло. Сейчас имело значение только одно – сойтись как можно ближе. Только тогда от орудий корвета будет толк.

Ещё, ещё...

Носовое орудие выплеснуло поток пламени. На таком расстоянии даже мощная защита врага малоэффективна. Вот только его собственный экран на последнем издыхании...

Удар! Экран исчез.

Даже не успев испугаться, Кевин перевёл всю энергию на орудие. Если сейчас...

Есть!

Прямо по курсу вспыхнуло маленькое солнце. И тут же угасло, рассеявшись без следа.

Кевин осел в кресле, жадно хватая ртом прохладный воздух. Когда он задержал дыхание? Кажется, так давно – а на самом деле схватка длились считанные минуты.

Впрочем, бой ещё не закончен.

Вокруг простиралась панорама космического сражения, на фоне которого поединок двух маленьких кораблей выглядел незаметным, незначительным эпизодом. Совсем рядом тяжёлый крейсер «Неутомимый» и схожий по размеру корабль противника маневрировали с тяжеловесной грацией, осыпая друг друга градом торпед и энергетических разрядов. Нестройная линия корветов и фрегатов отражала натиск вражеской эскадрильи. Дальше, в ореоле защитных полей, виднелся линкор «Хаггерт», флагман земного флота. И ещё, и ещё… Две могущественные звёздные нации боролись за контроль над системой, представлявшей собой настоящую сокровищницу редких минералов.

И не земляне начали эту войну.

Одна из торпед, выпущенных в конце схватки, ещё крутилась поблизости, не в силах отыскать цель. Кевин направил её в сторону вражеского корабля и двинулся следом.

Ксаториане оказались самыми серьёзными противниками, с которыми когда-либо сталкивалось человечество. Молодая, быстро растущая империя не могла смириться с тем, что на её пути оказалось большое, развитое государство. Ей требовались рабы, а не союзники.

Когда началась война, Кевин пошёл в армию добровольцем. Он оставил на Земле свою девушку, но что поделаешь – ей, как и всем остальным, нужна защита. У него обнаружили врождённые способности, позволяющие стать отличным пилотом. Это его долг...

Решительно отогнав мысли о Надин, он запустил программу тактической оценки ситуации. Сейчас не время вспоминать о её задорном смехе, о ямочках на щеках, о встречах в парке… вспоминать, как они познакомились, как… нет, хватит, хватит. Битва ещё длится. Все эти чувства нужно спрятать подальше, задвинуть в потайной ящик сознания – в бою они будут только мешать. Он ведь должен вернуться домой, целый и невредимый.

Итак, противник отступает. Однако позиции землян слишком рассредоточены, отсутствуют достаточные силы для флангового охвата. Если он не станет ввязываться в ближайшую схватку, а обогнёт её по широкой дуге и зайдёт сбоку… Риск, конечно, есть, но и перспективы отличные. У него ещё достаточно торпед, чтобы нанести серьёзный удар, усиленный эффектом неожиданности. За это и ценят маленькие корабли – за быстроту и скрытность.

Ускорение снова вдавило его в спинку кресла. Корвет лёг на новый курс.

Возникшую передышку нужно использовать с толком. Кевин провёл тестирование основных систем, проверил боезапас. Вроде бы всё в порядке. Он приготовился маневрировать, но рубку вдруг заполнили сигналы тревоги.

 «Это ещё что?»

Там, где совсем недавно простиралась пустота, вспыхивали огни. Звездолёты. Десять… двадцать… Их двигатели работали на полную мощность – корабли сбрасывали скорость, готовясь поскорее вступить в бой. К противнику внезапно – и в самый неподходящий момент – подошло подкрепление. Конечно, на торможение уйдёт много времени, но если корабли дали залп торпедами...

А вот и они.

Кевин немедленно заглушил двигатели и уменьшил энергопотребление до минимума, но несколько торпед всё же отыскали корабль. Он сбил одну, другую… Третья взорвалась сама, осыпав корвет градом осколков, и отразить их все защита не смогла. Взрывы следовали один за другим; казалось, корвет вот-вот развалится на куски. Системы выходили из строя, гасло освещение...

Наконец всё закончилось.

Не позволяя страху завладеть сознанием, Кевин начал осмотр. Рубка получила две пробоины, но автоматика уже восстановила герметичность. Серьёзных повреждений нет. А вот двигателям досталось здорово. Реактор цел, но толку от него никакого. Орудия обесточены. Система регенерации воздуха на последнем издыхании.

Локаторы работали, однако созданная ими картина выглядела безрадостной. Земляне отступали. Корабли двигались слаженно, организованно, прикрывая друг друга огнём, но это лишь давало возможность уменьшить потери. А битва проиграна.

Связь ещё работала, и Кевин послал сообщение на флагман по направленному лучу, коротко описав обстановку и указав свои координаты. Ответ пришёл быстро:

– Вас поняли. Ждите.

Ждать. Да, только это ему и остаётся.

Корабли уходили всё дальше и дальше, выжимая последнее из ядерных двигателей. Впрочем, как бы они не старались, разогнаться быстрее скорости света не удастся. Пока что этот предел не могут переступить ни земляне, ни их враги. До Земли двадцать световых лет; даже если командование немедленно соберёт новую ударную группу, чтобы отвоевать эту систему, ещё два десятилетия уйдёт на дорогу сюда. Не меньше сорока лет ожидания – звучит мрачновато. Но создатели корабля предусмотрели и этот вариант.

Расстегнув крепления, Кевин встал – а точнее, вылетел из кресла, поскольку искусственное тяготение отсутствовало. Точно рассчитанный толчок перенёс его к задней стене рубки. Когда он схватился за поручень, рядом открылся проход, ведущий в широкую нишу. Анабиозная камера просигнализировала о готовности принять и бережно хранить его тело… сколько потребуется.

Страх снова поднялся из тёмных глубин сознания, грозя затопить его приливной волной. Усилием воли Кевин подавил панику, заставляя себя рассуждать здраво. Шансы у него неплохие. Земля не позволит ксаторианам окопаться здесь, так что боевой флот наверняка вернётся. Раньше или позже – неважно: в анабиозе можно пробыть сотни лет без малейшего вреда для здоровья. Его обязательно найдут – несложно вычислить траекторию полёта, зная начальные координаты, направление и скорость. Ну а что касается врага… вряд ли кто-то обратит на него внимание, тем более что корвет находится в стороне от места, где разыгралось сражение. Да и корпус покрыт особым веществом, скрывающим его от локаторов дальнего действия.

И самое главное: там, на Земле, его ждёт Надин. Ещё перед стартом она тоже легла в анабиоз – командование бесплатно предоставляло эту услугу родственникам и друзьям военнослужащих. Когда бы он ни вернулся – Надин встретит его, такая же юная и красивая, как и прежде. И они снова будут вместе.

Кевин решительно нажал на кнопку. Створки камеры распахнулись...

– Эй, парень! Ты как? Хорошо выспался?

Заморгав, Кевин с трудом сфокусировал взгляд на говорящем. Перед ним стоял рослый человек в скафандре космодесанта, держа шлем в руках. За его спиной виднелся знакомый интерьер рубки.

– Сколько?..

Незнакомец усмехнулся.

– Сорок лет. Всего сорок. Когда мы вернулись на Землю, нас уже ждал целый флот, снаряжённый и готовый к подвигам. Наши дети и внуки даром время не теряли. Мы прибыли сюда с новыми силами и очистили систему от этих уродов.

Кевин приподнялся на локтях.

– Мы… победили?

– Не то слово. Они будут драпать без передышки аж до Бетельгейзе. Дай-ка я помогу тебе встать...

Это был не сон – они действительно разбили врага наголову. И с возвращением домой проблем не возникло. Лёгкий крейсер «Пассат» без проблем доставил Кевина на Землю вместе с тяжелоранеными, пострадавшими в бою, и несколькими выжившими в предыдущей битве, которые тоже воспользовались анабиозом. Медосмотр показал, что его здоровье в полном порядке. Затем – недолгая церемония в Штабе Космических Сил, и вот он уже спускается по широкой мраморной лестнице к стоянке такси, в ушах звучат слова «… за мужество и выдержку, проявленные… лейтенант Кевин Ферр… награждается...», а на груди посвёркивает медаль «Отважное сердце». Ну а теперь – скорее к Надин. Информационная сеть сообщила, что она жива-здорова, и обитает по прежнему адресу. Он не пытался связаться с ней – зачем? Скоро они смогут не только поговорить, но и коснуться друг друга. Девушка тоже не выходила с ним на связь – наверное, не ожидала, что все положенные процедуры закончатся так быстро. Вот и отлично. Он сделает ей сюрприз.

Домик совсем не изменился – всё такой же симпатичный, яркий, окружённый ухоженным садом. Киберсекретарь сбросил сообщение на коммуникатор: хозяйка находится дома, вы здесь всегда желанный гость. Превосходно. Кевин зашагал по мощёной дорожке, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Он преодолел немыслимые бездны пространства – и вот от цели его отделяют лишь несколько шагов. Он обманул время. Его любовь оказалась сильнее.

Дверь открылась автоматически, пропуская его в полутёмный холл. Здесь мало что изменилось… Но где Надин, почему она не вышла встретить гостя?

Кевин прошёл в гостиную. Яркий солнечный свет заливал комнату, падая сквозь широкое окно и удивительно гармонируя с элегантной обстановкой. Напротив двери замерла пожилая женщина в тёмном, стоя вполоборота к нему. Может, это мать Надин? Вряд ли. Однажды он встречался с её родителями и помнил, что её мать пониже ростом. Кто-то из родственников? Соседка?

Женщина повернулась. Солнце осветило её лицо, заиграло в волосах, бросило тени, выделяя одни черты и скрывая другие. И сквозь них, сквозь отпечатки прожитых лет, вдруг проступило что-то бесконечно знакомое.

Шаг вперёд дался Кевину с невероятным трудом. Весь его мир рухнул, рассыпался вдребезги за один миг. Он протянул руку, но тут же уронил её.

– Как… ты… Что случилось?

Она отвела взгляд. Посмотрела в окно, навстречу свету, вдруг ставшему таким ненужным. Кевин видел её в профиль, и… не узнавал. Но теперь ему уже не требовалось зрение, чтобы понять, кто перед ним.

– В базе данных флота произошла ошибка, – и голос был чужой, но заставлял его сердце биться чаще. – Мне сообщили, что ты погиб. Тогда везде была такая путаница...

Тяжёлый вздох. Их глаза снова встретились.

– А потом, когда обнаружилась правда… Прошли годы. Ты числился, как они это называли, «потенциально выжившим». Шла война. Нужно было строить корабли, налаживать планетарную оборону. Мне досталась важная работа в этой сфере. Что мне оставалось?

– Но ты могла...

Она медленно покачала головой. Туда-сюда, будто подражая маятнику старинных часов.

– У меня была новая жизнь, Кевин. Всё… новое.

– Да, но… – он отступил на шаг и развёл руки, будто пытаясь собрать вместе то, что осталось от его жизни. В Академии Флота его учили контролировать эмоции, не поддаваться панике в критические моменты, трезво оценивать обстановку. Эти навыки не забылись, не покинули его даже сейчас. – Но теперь ты… У тебя никого нет?

Надин снова качнула головой.

– Тогда… – он отчаянно пытался выстроить план, стратегию, создать хоть что-нибудь, за что можно ухватиться, – тогда… мы могли бы… начать… Прошло не так уж много времени...

– Мне шестьдесят лет, Кевин. Шестьдесят.

– Но ведь случается же иногда… Современная медицина...

Не отвечая, Надин повернулась к экрану, занимавшему одну из стен. Взмах рукой – и однотонный рисунок сменился каскадами цвета, рассечённого линиями и углами.

Фотографии.

Большие и маленькие, вытянутые в стороны и вверх. Лица, фигуры, машины, пейзажи. Они наплывали одна на другую, теснились, плавно ехали в сторону. На смену им появлялись новые.

– Дело не в самом возрасте. Посмотри, – она указала на экран.

– Я прожила целую жизнь, полную самых разных событий. Я любила и ненавидела, страдала и радовалась. Всё это повлияло на меня, изменило… к лучшему или худшему, но изменило. А ты… ты остался прежним. Ты всё тот же двадцатилетний кадет, который приносил мне свежие цветы, сорванные в городском парке.

Цветы… Она всё ещё помнит...

Но кто этот высокий мужчина – там, на нескольких снимках?

Надин кивнула, угадав его мысли.

– Тебе нужна спящая принцесса, которая лежит в хрустальном гробу и ждёт своего принца. А не я. Кевин, я – пройденный этап. Забудь про меня и иди дальше.

– Не могу.

– Не цепляйся за старое. Не отказывайся от того, что ты можешь получить. Ты молодой, перспективный офицер. Девушки будут толпами за тобой бегать.

– Но...

Отойдя к экрану, Надин встала перед ним, будто желая превратиться в одну из фотографий.

– Ты стал настоящим героем на войне – именно там и нужно совершать подвиги. А не здесь, не в мирной жизни. Я не хочу, чтобы ты женился на мне из чувства долга. И тем более мне не нужна твоя жалость. Не надо идти на такие жертвы, чтобы помочь бедной, несчастной старушке скрасить одиночество. Да, я ещё не совсем одряхлела – но если я захочу найти спутника жизни, то поищу человека моего возраста. С ним хоть будет о чём поговорить.

Она помолчала, переводя дыхание.

– Иди, Кевин. Иди, – голос Надин стал мягче. – Тут уже ничего не изменишь. У тебя впереди целая жизнь. А у меня – только воспоминания.

Всё естество Кевина протестовало против этих слов. Он не хотел им верить. Не хотел слышать. Но он понимал, что Надин говорит правду. И у него не было своих слов, которые смогли бы противостоять этой жестокой, разрушительной правде. Он проиграл этот бой – с временем, с пространством...

Молча развернувшись, он направился к выходу.

– Постой.

Он обернулся. Надин смотрела на него, сжав кулаки.

– Я хочу ещё раз взглянуть на тебя… такого.

Несколько секунд она всматривалась в его лицо. Затем резко отвернулась. Кевину показалось, что она плачет, но голос Надин прозвучал решительно и твёрдо:

– А теперь уходи.

Кевин не помнил, как вышел из дома, и не думал о том, куда идёт. Мимо проплывали здания, машины, деревья – он не замечал их, просто стремясь уйти как можно дальше, будто раненый зверь, убегающий от преследователей.

На каком-то перекрёстке он остановился, тяжело дыша и вытирая со лба пот. Что теперь? Как ему жить дальше? Зачем? Он не знал.

Рука задела что-то блестящее. Медаль. К чему она теперь...

Но война ещё не закончена. Один успешный рейд ничего не значит. Впереди ещё много битв. И он… В конце концов, он – боевой офицер, у него есть служба, долг. Многим приходится жертвовать своими личными интересами ради победы. Ему следует поступить так же.

Должно же в его жизни остаться хоть что-нибудь важное.

* * *

Мрачная, безмолвная пустота, пронзённая иглами звёзд, простиралась во все стороны. Одинокое солнце, тусклый красный карлик, пламенело вдали, как тлеющий уголёк на холодной земле. Неподалёку виднелась планета – давно остывший каменный шар, почти лишённый атмосферы. Совсем неподходящее для жизни место. Если бы не залежи ценных металлов, система так и осталась бы одной из многих тысяч отметок на звёздной карте, не представляющей никакого интереса. Да и добычей их занимались в основном роботы.

Но если бы чувства, эмоции всех живых существ, собравшихся здесь, превратились в свет – его сияние затмило бы любую сверхновую звезду.

Стоя перед огромным панорамным экраном на мостике флагмана, Кевин мог видеть весь земной флот целиком. Ближайшие корабли напоминали наконечники копий, длинные и смертоносные. Более далёкие выглядели короткими чёрточками с металлическим блеском. Самые отдалённые казались крошечными, на пределе видимости, искорками. То здесь, то там вспыхивали струи плазмы – корабли корректировали позиции, готовясь перестроиться в боевой порядок. Яркие огоньки сновали между закованными в броню гигантами – катера технической службы пополняли им боезапас и исправляли неполадки.

Компьютер мог выделить и увеличить изображение любого из кораблей, подробно сообщив его координаты и характеристики, но Кевину это не требовалось. Он просто стоял и смотрел.

Впечатляющая мощь. Больше, чем когда-либо собирала Земля.

Но там, у планеты, их ждёт не меньшая сила.

Десятилетия сложных тактических и стратегических ходов, разведывательных и контрразведывательных операций наконец-то дали плоды. Перед ними выстроился флот противника. Весь. Сейчас у них есть шанс завершить войну одним решительным ударом. Победить… или проиграть.

Сзади послышались шаги. Поверхность экрана не отражала свет, и в нём нельзя было рассмотреть отражение идущего. Впрочем, Кевин знал, кто это.

Шаги стихли.

– Адмирал Ферр?

Развернувшись, Кевин ответил на приветствие юного лейтенанта, вытянувшегося в струнку.

– Адмирал, командный центр докладывает: последний отчёт получен. Все корабли готовы. Можно начинать.

Вот и всё. Теперь очередь за ним.

Кевин кивнул и направился к возвышению, с которого будет вестись телетрансляция. Перед началом битвы он должен обратиться к бойцам с короткой речью. Сказать что-нибудь воодушевляющее и ободряющее. От него, по правде говоря, никто ничего особенного в этом плане не ждёт. Кевин уже давно знал, что подчинённые наградили его прозвищем, продлив фамилию «Ферр» до «феррум». Железо. Железный адмирал. Его считают суровым, ревностным служакой, фанатичным поборником порядка и дисциплины. Что ж – может, так оно и есть. И ему достаточно произнести несколько казённых фраз про долг, честь и ответственность. Но именно сейчас так хочется чего-то большего...

Автоматическая камера подмигнула зелёным огоньком. Начали.

Кевин посмотрел прямо в объектив. Тысячи человек, приготовившиеся к долгой, жестокой схватке, увидят его лицо, услышат его голос. Они знают, что победа достанется дорогой ценой. Что многим не суждено вернуться. Какие слова нужны им, чтобы преодолеть страх и тревогу?

– Не буду зря отнимать у вас время – по опыту знаю, ничто так не раздражает бывалых солдат, как выступления начальства с пафосными речами, – Кевин сухо усмехнулся. – Да и не умею я произносить речи. Мне некогда было этому учиться.

Он сделал паузу, глядя в тёмное стекло.

– Я знаю, что меня прозвали «железный адмирал». Все думают, что раз у меня нет жены, детей, близких родственников, то и терять мне нечего. Что именно поэтому я посвятил свою жизнь войне.

Но это не так. Я никогда не забывал и не забуду, ради чего сражаюсь. Я знаю, что вы оставили на Земле, я понимаю ваши чувства. И когда гибнет кто-то из моих людей, часть меня умирает вместе с ним. Простите меня за то, что в этом бою мои шансы на выживание больше, чем у вас. Так надо. Каждый из нас должен находиться на своём месте и стараться изо всех сил – для победы.

Вот, собственно, и всё. Я не стану оскорблять вас, напоминая о «чести» и «долге». Я не верю, что во флоте есть хотя бы один-единственный человек, которому нужно напоминать о таких вещах. Каждому из вас я доверяю, как самому себе. Мы – одна команда, одна сила. Мы – правы. И мы победим.

Передача закончилась.

Кевин обвёл взглядом мостик. Всё ли он сделал правильно? Всё ли сказал? Скоро он это узнает.

– Начинаем выдвижение.

Ксаторианские корабли тоже изменили диспозицию, разойдясь в стороны. На пути земного флота вырос барьер, растянувшийся на тысячи километров. Выбор у Кевина простой: атаковать компактной группой, прорывая заслон в центральной части, а затем пытаться разделить и рассеять вражеский флот ещё больше – или принять чужие правила игры, тоже рассредоточив свои корабли. В первом случае велик риск попасть в окружение – это происходило с землянами не раз. Во втором – руководство флотом осложнится, бой распадётся на множество мелких стычек. И в этом случае преимущество будет на стороне противника. У ксаториан нет недостатка в смелых, инициативных капитанах, умеющих действовать самостоятельно. Заняв высокую должность, Кевин потратил не один год, чтобы обучить своих людей таким же образом, но ему всё время казалось, что они ещё не готовы...

Но ведь он сказал, что верит им, как самому себе. Неужели он солгал?

Получив приказ, эскадра землян изменила боевой порядок. Корабли разошлись в стороны, выстраиваясь в одной плоскости. После многочисленных залпов торпедами настало время ближнего боя – и пространство запылало. Выстрелы, взрывы, реактивные выхлопы сливались в гигантское кружево, сотканное из пульсирующего огня.

Флагман двигался в самом центре схватки, без передышки нанося и отражая удары. Не раз казалось, что он вот-вот развалится на куски. Кевину страшно хотелось взять управление на себя, но он снова и снова повторял, что его задача – руководить сражением. Кораблём должен командовать капитан. Надо довериться ему… как и остальным.

Поначалу казалось, что силы равны. Затем, постепенно, земных кораблей стало больше. Не получая приказы от руководства, они храбро сражались и без колебаний брали на себя инициативу.

Затем Кевин перегруппировал корабли, направляя дополнительные силы туда, где сопротивление противника было особенно сильным. Земляне не останавливались на достигнутом, они яростно атаковали снова и снова.

Затем они победили.

Ласковое майское солнце нежно гладило зеленеющую листву, готовя деревья к наступлению лета. И люди, гуляющие в парке, отзывались улыбками на его тёплые касания.

Кевин сидел на скамейке, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам. Он не думал ни о чём, наслаждаясь тишиной и покоем.

Конечно, он получил бы гораздо больше удовольствия, снова оказавшись в рубке звездолёта. Но об этом и мечтать нечего. Что поделать – ему уже за семьдесят. Пока он одерживал победу за победой, на это можно было закрывать глаза, но с окончанием войны окончилась и его служба. Правительство буквально осыпало его наградами, его лекции в Академии собирают толпы народу, а вот на мостик боевого корабля он может попасть только в качестве пассажира. После всех его достижений это крайне скучно и как-то унизительно. Лучше уж просто отдыхать, глядя на плоды своих трудов. На мирную, радостную, цветущую Землю.

Мир...

Редкие прохожие не обращали внимания на одинокого старика. А если бы и обратили – что он может им сказать? Что в нём интересного? Для ныне живущих война является чем-то далёким и труднопредставимым, как и прочие события из учебника истории.

С тех пор как эскадра под его командованием отправилась на решающую битву, положившую конец войне, на Земле прошло сто пятьдесят лет. Человечество изменилось. Люди стали другими. Лучше, хуже – трудно сказать. Просто другими.

Мимо, оживлённо беседуя, прошли несколько парней и девушек. Ветер доносил до него отдельные слова. Он не понял и половины.

Идите, ребята, идите. И будьте счастливы...

Кто-то присел рядом с ним на скамейку. Не дают покоя пенсионеру, будто скамеек здесь не хватает. Ну, пусть сидит. Чего уж там.

Шло время. И не по звукам, движениям, а по их странному отсутствию, он вдруг понял, кто это.

Он повернул голову.

– Ты?

– Я.

Это было сказано беззвучно, одними взглядами.

Надин отвернулась и начала рассматривать деревья, растущие напротив. Её руки лежали на коленях. Пальцы рассеянно перебирали складки тёмной ткани.

– Я легла в анабиоз почти сразу после нашей последней встречи, – негромко произнесла она.

– Почему?

– Не знаю.

Такой простой, и бесконечно сложный ответ.

Кевин попробовал собраться с мыслями.

– Ты хотела… вернуться? – вопрос звучал как-то нелепо, и он понимал это, но ничего другого не пришло на ум.

Надин вздохнула.

– Я сама не знаю, чего я хочу.

Они сидели молча. Лёгкий ветерок пронёсся над дорожкой, поиграл с листвой и стих.

– Тогда, после того как ты ушёл, я долго думала… – она заговорила, не глядя на него. – Я думала, что всё давно забыто, но ты вернулся и напомнил… напомнил мне, какой я была. Какими мы были. Вдруг показалось, что вся моя жизнь, про которую я рассказала тебе, ничего не значит. Что только с тобой я жила по-настоящему.

«Не значит»… Как могут четыре десятка лет «ничего не значить»?

– Но у тебя было так много… всего, – сказал он вслух.

– Да, было. И всё как-то прошло.

Она вдруг усмехнулась.

– А ты? Армия, только армия, – и ничего больше?

– Ещё бы. Столько планет повидал – и всё за государственный счёт.

Надин серьёзно кивнула, будто ожидала услышать именно это.

Как же сильно они изменились. Тогда, в юности, они сразу отдались бы чувствам. Любовь, ревность, радость, обида – всё это бурлило бы между ними, сверкая и рассыпая искры. Теперь же они присматриваются друг к другу, как капитаны двух боевых кораблей, случайно встретившихся у неизвестной планеты.

Но ведь это она. Его Надин. Его подруга, с которой так хорошо, так приятно вместе. С которой можно и говорить, и молчать. И работать, и отдыхать, и просто сидеть рядом.

Кевин смотрел, не отрываясь, и на какой-то миг ему вдруг показалось, что он видит её. Ту самую девушку, которая так весело и задорно улыбалась, спеша ему навстречу.

Не зная, что сказать, он осторожно взял её за руку.

Может, это узнавание – всего лишь иллюзия. Выдача желаемого за действительное. Много ли надо старику, чтобы впасть в детство.

Но если им обоим видится одно и то же...

Надин молча накрыла его руку своей.

Разве не этого они хотели – жить вместе, состариться вместе? Сидеть вечерами на лавочке, вспоминая молодость? Пусть их многое разделяет – но ведь нередко случается так, что люди, прожившие вместе всю жизнь, вдруг расходятся. А они, наоборот – сошлись.

Он хотел прижать к себе Надин, поцеловать её, но это казалось чем-то совсем уж «не по возрасту». Тогда он потянулся и обнял её.

Они долго сидели, обнявшись и ничего не говоря. И с каждой минутой Кевина всё больше охватывало ощущение триумфа. Он победил время. Это длилось невероятно долго и дорого ему обошлось, но он победил. Любовь оказалась сильнее.

Раньше он не стал бы скрывать свои чувства. Он тут же вскочил бы и прокричал об этом на весь мир. Теперь он лишь молча улыбался. Вот весь его мир, его Вселенная – в нём только он и Надин. И многое в нём понятно без слов.

– Здесь так красиво, – произнёс он, когда уже расхотелось молчать.

– Очень. И голова кружится от ароматов. Прямо как той весной, когда потеплело раньше обычного, а тебя отпустили из Академии на две недели. И ты каждый день приносил мне цветы.

– Ты ещё помнишь?

– Конечно. Никто не дарил мне таких цветов.

Кевин неторопливо поднялся и помог ей встать.

– Ну что, вспомним молодость? Давай прогуляемся. Здесь неподалёку можно нарвать отличный букет.

– С тобой – хоть на край света.

Они взялись за руки и вместе пошли по дорожке, исчезающей в зарослях цветущих акаций.

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Доктор Пауз