Глава 15
Ромка опустил женщину на торопливо собранные Козочкой ветки и перевёл дух. Руки ныли, а мышцы пресса словно завязали узлом. Он донёс Кубышку до шалаша и теперь стоял рядом, глядя, как суетится возле неё Козочка. Пот ел глаза, он скатывался по вискам и даже капал с кончика носа.
— Оставайтесь здесь, а мне надо бежать в деревню. Выручать брата.
— Скоро вечер, - сухо сказала девчонка. – И ты не знаешь дороги.
— Так покажи.
— Сначала мне нужно набрать воды. Поможешь мне донести кувшин?
Ромка взглянул на Кубышку. Та лежала на подстилке из веток, и молча смотрела на него из-под спутанных волос, в которых застряли сухая трава и клочья паутины. Да, помыться ей точно не помешает.
— Ладно, помогу.
Козочка пошепталась с женщиной, потом забралась в шалаш, проворно вытащила оттуда плоский бурдюк и кувшин с узким горлом. Сунула бурдюк под мышку и зашагала в лес. Кубышка слабо сказала:
— Иди. Со мной ничего не случится.
Ромка с Козочкой вышли к ручью, когда огромное малиновое солнце уже наполовину ушло за деревья, и водоём накрыла тень. Вода звонко журчала в камнях. Роман посмотрел на труп дядьки Белоглаза и вздрогнул. Надо бы похоронить его.
Козочка присела на берегу и погрузила кувшин в воду. Набрала воды, и ловко перелила её из кувшина в раскрытое горло бурдюка. Потом она повторяла эту операцию до тех пор, пока бурдюк не стал похож на упитанного тюленя.
Девчонка умело закрутила бурдюку горловину, и посмотрела на Романа. Тот обречённо вздохнул. Что в этом мире, что в том, который он так неожиданно покинул, все женщины используют мужчин для поднятия и переноски тяжестей.
Он вскинул бурдюк на плечо. Холодный бок надувшегося, как сытый питон, кожаного мешка приятно остудил потную шею. Козочка с кувшином пошла впереди, легко ступая тонкими, загорелыми ножками по траве. Казалось, она ничуть не устала. Ромка топал за ней, глядя, как шевелится на худой девичьей спине пушистый курчавый хвостик волос, перетянутый тряпичной ленточкой.
Вот впереди показалась поляна с шалашом и кругом от прогоревшего костра. Возле шалаша на подстилке из веток лежала, подложив под щёку ладонь, Кубышка. Козочка остановилась, и Ромка наткнулся на неё.
— Она спит, - тихо сказала Козочка.
— Так чего стоим? – Ромка поправил на плече холодный бурдюк. – Нам ещё в деревню бежать.
В полутьме леса лицо девчонки казалось белым овалом, окружённым чёрным курчавым облаком. Она взглянула на Ромку, и глаза её блеснули:
— Я не хочу идти в ночь. Разве что ты уговоришь меня.
Она шагнула к нему и, встав на цыпочки, ухватила Ромку за шею. Не дав ему опомниться, Козочка подпрыгнула и уцепилась за него, как за дерево. Бурдюк с глухим стуком упал на землю. Звонко брякнул выпавший из тонких пальчиков глиняный кувшин.
***
Оглушительно стрекотали цикады. Прошелестел в ветках деревьев ночной ветерок и затих. Ромка, глубоко дыша, провёл ладонями по лицу. Вот так малолетка.
Он посмотрел вверх. На фоне тёмного неба едва виднелись древесные кроны. В почти не отличимом от деревьев кусочке неба сиял серебром ковш медведицы. Мигнула ледяным глазом полярная звезда.
— Идём на поляну, - тихо сказала Козочка. Она положила голову ему на плечо и тоже посмотрела вверх. – Уже поздно.
— Поздно, - пробормотал Роман.
Поздно бежать в деревню. Поздно искать Рэма. Поздно… Всё поздно.
На поляне он скинул бурдюк с плеча возле костра и сел, обхватив голову руками. Кубышка спала, мерно дыша. Спутанные волосы, упавшие ей на лицо, подрагивали от тихого дыхания. Ромка посмотрел на Козочку, присевшую у бурдюка, на спящую женщину, поднял глаза к сияющей ночной звезде и высказал всё, что думает об этом проклятом мире и его обитателях.
Потом он встал и полез в шалаш. Сухие ветки подстилки кололи бок, но он заснул, едва успев закрыть глаза.
***
— Да свершится!
Ромка вздрогнул. Над ним колыхалось неясное в полутьме шалаша, расплывчатое пятно. Пятно дрогнуло, раскрыло тёмный провал рта и произнесло:
— Да свершится!
Роман присел на подстилке из веток, и уставился на маячившее перед ним лицо. Призрак заклубился, потемнел и уплотнился изнутри. Он стал увеличиваться, как будто надували резиновый шарик, и постепенно принял очертания плечистой мужской фигуры с неестественно развитыми плечами. Ромка оглядел его и решил, что тот похож на джинна из мультика про Алладина. Только этот джинн был совсем не смешной, а скорее страшный.
— Трепещи, смертный! – гулко провозгласил, кривя тёмный овал рта, призрак. Глаза его блеснули красными огоньками.
Ромка поднял руку и перекрестил видение. Одновременно он сильно ущипнул себя за ногу другой рукой. Что-то из этого должно было помочь.
По ноге побежали мурашки, а боли он не ощутил. Ромка ущипнул себя сильнее. Ну конечно, он же отлежал её.
Призрак придвинулся ближе, и Ромка, пятясь задом, торопливо выполз из шалаша. Стояла глубокая ночь. На поляне ярко горел костёр. Дрова трещали, выстреливая в небо фейерверки огненных искр.
Оранжевая в бликах пламени, фигура человека возле костра взмахнула руками-крыльями, произнесла:
— Да свершится неизбежное!
Из костра полетели искры, затрещали, лопаясь, толстые, охваченные огнём, ветки. Заклубился дым, расползаясь по поляне. Призрак за спиной Ромки загудел, заухал, надвинулся тёмной волной. Дым над костром, повисший над пятачком поляны, как диковинный гриб, застыл на мгновение, клубясь и переливаясь всеми оттёнками огня. А потом принялся концентрироваться над трепещущими языками костра, сгущаясь на глазах.
Вскоре в воздухе повис, переливаясь дымными клубами, ещё один призрак. Он висел над пылающим костром, покачивая округлыми плечами. У этого призрака была неправдоподобно тонкая талия и глаза, сияющие, как два солнца. Призрак открыл огненный рот и сказал, посверкивая искрами зрачков:
— Трепещите, смертные!
Фигура у костра опять взмахнула руками и произнесла скороговоркой несколько непонятных слов. Женоподобный призрак зашипел, выстрелил из похожего на огненную пещеру рта пучком искр, и повернул светящееся лицо к Ромке:
— Чего ты хочешь?
Тёмный джинн из-за спины Ромки низко загудел, надвинулся, тень его, дымная, клубящаяся, упала на поляну, превратив освещённый оранжевым светом пятачок земли в странно искажённый символ «инь-ян».
— Чего ты хочешь? – прошипел в ответ джинн, и Ромка понял, что спрашивали не его.
У костра опять шевельнулась фигура, махнула рукой, что-то подсыпав в огонь. Языки пламени взлетели вверх, дымный призрак заклубился гуще и закачался над костром.
— Здесь я хозяин! – плюнул дымом джинн над головой Ромки. Его тёмные бока раздулись, и Ромке показалось, что на плечи ему легла влажная рука.
Дымный призрак засмеялся, глаза его засияли, превратились в два маленьких солнца. Талия его, и так узкая, истончилась до осиной. Призрак вытянулся вверх, покачивая округлыми плечами. Впереди у него обозначились дымные полукружья грудей с торчащими точками сосков. Ромка разинул рот. Если бы сквозь женскую фигуру, слепленную из клубов дыма, не просвечивали языки огня и очертания веток деревьев, он бы даже залюбовался соблазнительным видением.
Что-то словно осыпало его ноги колючим порошком, в спину повеяло холодом, и джинн захохотал в ответ женщине-призраку:
— Здесь я хозяин!
Ромка откашлялся. Очевидно, ему снится сон. И эти призраки будут бодаться до бесконечности, выясняя, кто тут главнее. А может быть, гуще и объёмнее, или что там у них считается признаком крутизны.
— Граждане привидения…
Дымные фигуры покачивались в воздухе, глядя друг на друга.
— Говори! – гулко произнесла женщина-джинн.
— Спрашивай! – низким гулом отозвался джинн-мужчина.
Роман шагнул к костру. Почему-то пламя, извивающееся над очагом и стреляющее ослепительными искрами, совсем не грело.
— Как мне спасти своего… брата?
Призраки дружно захохотали, покачиваясь в воздухе, один – высоким, мелодичным смехом, другой – раскатистым басом.
— Ха-ха-ха, своего брата… брата…
— Спасти… спасти… ха-ха-ха…
Ромка шагнул совсем близко к костру, так, что язык огня облизал ему колено. Грибовидным облачком взметнулась и рассыпалась в воздухе белёсая пыль золы.
— Говорите или проваливайте! Это мой сон!
Призраки резко смолкли, и теперь смотрели на парня, легонько покачиваясь над поляной. Стало так тихо, что Роман услышал, как шумит кровь у него в ушах.
— Говори! – прошипел призрак с осиной талией. – Задавай свой вопроссс…
— Где мой брат и как его спасти?
— У тебя нет брата, - прогудел плечистый призрак. – Ты тратишь своё время.
Ромка задумался. Видно, эти джинны знали всё. Надо спросить по-другому.
— Что мне сделать, чтобы найти своего двойника и освободить его? Как мне одолеть Громкоголоса и спасти деревню?
— Пустой вопрос, - прошептала дымная женщина. – Пуссстой…
— Тогда… как мне вернуться домой? – в отчаянии крикнул Ромка. – Что мне сделать, чтобы вернуться?
Призраки стали бледнеть. Их дымные тела заклубились, расползаясь над поляной. Костёр догорал, потрескивая и выпуская последние язычки пламени.
— Ты должен убить. – Разнёсся гулким эхом голос призрака-мужчины. - Убить. Тогда ты получишь то, чего хочешь…
— Ты должен умереть, – в унисон пропел голос призрачной женщины. – Умереть. Тогда ты обретёшь желаемое…
Последние клубы дыма рассеялись, голоса умолкли. Ромка сильно вздрогнул и открыл глаза.
Глава 16
Сизый дым расползался по траве, мокрой от росы. Тихо шипели в круге из почерневших камней багровые угли. Ромка понял, что лежит, поджав ноги, на земле возле костра. Козочка, с веником из веток, побрызгала из кувшина на золу, и угли опять зашипели.
Он огляделся. Слова призраков ещё гудели в голове. Ромка поднялся на ноги. Кубышка, сидя напротив Ромки, мерными движениями расчёсывала волосы. Она была совершенно обнажена. Рядом с ней на земле у костра лежала, раскинув широкие рукава, полотняная рубаха. Подол рубахи и края рукавов были выпачканы в золе.
Козочка опять окунула ветки тощего веничка в кувшин и махнула мокрыми ветками над костром. Угли зашипели.
— Давай, веди меня в деревню, - хрипло сказал Ромка.
Козочка зыркнула на него чёрным глазом.
— Не ходи, - сказала Кубышка. – Не надо. Мы ночью молились богине. Тебя ждёт смерть.
Козочка кивнула, прижимая кувшин к худенькой груди. Кудрявое облачко волос упало ей на лицо.
- Мне надо идти, - отрезал Ромка. На женщину он старался не смотреть. – Если не покажете мне дорогу, я найду сам.
Козочка оглянулась, глаза её испуганно метнулись по сторонам. Она судорожно сжала в пальцах кувшин. Кубышка тоже взглянула Ромке за спину, и побледнела. Он обернулся.
Закачались ветки, из куста орешника вылетели напуганные птицы. На поляну неторопливо выехал всадник на серой лошади. За всадником трусцой поспевал пеший - крепкий мужчина с коротким копьём в руке.
Всадник навис над Ромкой, а тот смотрел на него. В этом мире он ещё не встречал вооружённых людей. Лохмачи с ножами и дубинками не в счёт. Сама лошадь, серая, со светлыми хвостом и гривой, не производила впечатления боевого коня. Это было миниатюрное, крепкое животное, скорее похожее на пони-переростка. На хвосте и мохнатых бабках висели гроздья сухих репьёв. А копыта, как машинально отметил Ромка, не были подкованы.
Зато человек, восседавший на спине своего «Буцефала», смотрел с уверенностью кота, завидевшего полудохлую мышь. Широкую грудь всадника обтягивала кожаная безрукавка, надетая поверх полотняной фуфайки с рукавами-разлетайками. Волосатые икры оплетали ремешки сандалий с толстой подошвой грубой кожи. На голове сидел плоский кожаный шлем, закрывавший лоб до широких, сросшихся бровей.
На бедре всадника висел короткий, широкий меч в ножнах. Хотя «коротким» меч мог считаться только технически, по сравнению с теми орудиями убийства, которые можно увидеть на средневековых рыцарях в доспехах. Вблизи же клинок производил впечатление оружия, которым давно и неоднократно пользовались при всяком удобном случае.
Пехотинец, крепкий коренастый мужичок, остановился рядом с всадником, и поставил лёгкое копьё у ноги. Он тоже был в хороших, новых сандалиях с ремешками, высоко оплетавшими голень, носил набедренную повязку и безрукавку из толстого, стёганого полотна.
— У презренного раба и жена – кусок навоза, - сказал всадник, глядя на Кубышку и рубаху возле неё, испачканную в золе. – Где твой муж, самка волка?
Кубышка молча помотала головой.
— Ты пойдёшь со мной. – Всадник перевёл взгляд на Козочку – И ты.
— Я не рабыня! – пискнула Козочка.
— Вы занимались здесь колдовством! Шевелите ногами, жалкие твари, не то я потащу вас на верёвке, как овец!
Всадник перевёл взгляд на Ромку.
— Чей ты раб, мальчишка?
Ромка обвёл его взглядом. Ничего общего не было в этом мордатом, с чёрными гусеницами бровей и накачанными бицепсами, мужике и Альбертике, пухлом, прыщавом студенте из параллельной группы. Только презрительный тон и выражение глаз. Именно так смотрел на ничтожеств, не имеющих ни крутой машины, ни богатого папаши, Альберт. И так же, гнусаво растягивая слова, он разговаривал, брезгливо глядя из окошка своей новенькой тачки на Ромку, когда тот забирался в отцовскую «старушку».
Он хотел ответить, но горло сдавило от внезапно накатившей ярости. Только в голове крутились слова, которые любил, хлебнув водки, приговаривать вечно пьяный сосед, столетний старик Федотыч: «мы не рабы, рабы не мы».
— А ты сам кто такой? – вырвалось у Ромки.
Голос его прозвучал неожиданно твёрдо и резко.
Всадник выкатил глаза. Кубышка томно пропела, поднявшись с земли:
- Он просто путник. Мы не знаем его…
Оба пришельца, конный и пеший, уставились на обнажённую женщину. Гладкая, упругая грудь её и округлые бёдра мягко светились в лучах утреннего солнца. А Ромка вдруг совершенно отчётливо понял, что это конец. Сейчас его возьмут на аркан, как последнего раба, и вместе с женщинами поведут за хвостом лошади на рынок.
В глазах его потемнело. Всадник сказал, смотря масляными глазами на Кубышку:
— Тебе мало вчерашнего, самка? Давай…
Он не успел договорить. Ромка сам не знал, как он это сделал. Просто двое вооружённых людей в один миг стали пустыми фигурами, плоскими и немыми, как на постере. Он увидел их словно со стороны, и вся схема движений, единственно верных, загорелась в мозгу и привела в действие Романа. Ни единой мысли не прозвучало в голове, когда он, как автомат, взялся за чужое копьё, взметнул его вверх и ткнул остриём под кадык конному, одновременно нанеся удар ногой в пах копьеносцу. Он почувствовал, а не услышал, как хрустнули под глубоко вошедшим в горло наконечником шейные позвонки всадника. Отстранённо отметил, как точно воткнулись в тело пехотинцу пальцы ноги, гарантированно нанеся тому серьёзную травму.
Лошадь под всадником испуганно шарахнулась, мотая мордой, а Ромка, выдернув копьё, крутанул древко в руке и одним коротким тычком добил скорчившегося на земле пехотинца.
Женщины молча смотрели, как Роман наклонился над свалившимся с лошади всадником и стащил с него перевязь с мечом. Отложил меч в сторону, и принялся раздевать покойника. С трудом сняв с него кожаную безрукавку, принялся надевать на себя.
Безрукавка оказалась велика и тёрла плечи. Тогда Ромка с отвращением натянул на себя пропахшую чужим потом фуфайку, и надел кожаный доспех поверх неё. Сбоку оказались ремешки, и он затянул их по фигуре. Доспех топорщился в плечах, но Ромка всё равно почувствовал себя гораздо лучше. До этого ему всё время казалось, что он разгуливает голышом по улицам.
Потом он поднял перевязь с мечом и нацепил на себя. Бледная, дрожащая Козочка подошла к нему, и помогла затянуть ремень. Оправила на нём ножны и заглянула Ромке в глаза. Он отвернулся. В горле стоял горький, ледяной ком, желудок выворачивало наизнанку, и Роману казалось, что если он сейчас откроет рот и скажет хоть слово, его стошнит.
Испуганная лошадь топталась на краю поляны, запутавшись поводьями в кустах. Кубышка, ласково чмокая губами и что-то приговаривая, подозвала её и взяла за повод. Приникла к лошадиному уху и зашептала тихонько, поглаживая животное по гладкой шее.
Ромка поднял шлем всадника и покрутил в руках. Толстая кожа внутри была проложена металлической полоской, и могла защитить голову от удара дубины. Он натянул шлем на голову и взглянул, наконец, на Козочку:
— Я ухожу в деревню.
Голос прозвучал сдавленно, но желудок понемногу утих. Главное, не смотреть на трупы.
— Я провожу тебя, - пискнула девчонка.
Губы её дрожали, но она попыталась улыбнуться.
Кубышка подвела Роману лошадь и протянула ему поводья. Козочка проворно стащила с покойников остатки одежды, сложила всё в мешок и перебросила через лошадиную холку. Подняла и протянула Ромке оброненное копьё.
— Не надо, - резко сказал он. Тошнота вновь подкатила к горлу.
— Добыча, взятая в бою, священна, - тихо сказала Кубышка. – Нельзя её оставлять. Продай эти вещи, если хочешь, но не оставляй лежать на земле.
Козочка упрямо протягивала копьё, древко дрожало в её тонких ручках. Ромка вздохнул и взял добычу. Спорить с женщинами у него не было ни сил, ни желания.
Лошадь заупрямилась было, почуяв незнакомого всадника, но потом успокоилась, и Ромке удалось вывести её на тропинку. Козочка, проворно перебирая ножками, побежала впереди, указывая дорогу.
***
Ехать без седла было страшно неудобно, но в конце концов Ромка угнездился на широкой спине серой лошадки, и смог оглядеться по сторонам. Солнце ещё не поднялось над краем леса, и тропинка влажно темнела среди густой травы, покрытой утренней росой. Воздух, ещё не прогретый зноем, был упоительно свеж, и Роман в который раз подивился дикой чистоте здешних лесов. В городе даже клочок земли, огороженный низенькой оградой, где торчали из клумбы неизменные агавы в окружении красной герани, считался зелёным уголком.
Они миновали знакомую развилку и свернули на дорогу. Вдоль дороги стояли сосны, стояли плотно, и во множестве топорщились из травы багряные цветочные головки. По стволу прошуршала белка, гулко пробарабанил невидимый с дороги дятел.
Козочка неутомимо бежала впереди, мелькая загорелыми ножками. Ромка, глядя, как болтается на тонких плечах её белое платьице, вспомнил, как она повисла у него на шее прошлой ночью, и смутился. Возможно, здесь она не считается малолеткой, и для Козочки он явно не первый. Но, глядя на тощие девичьи ножки, мелькающие впереди, Ромка чувствовал себя взрослым злодеем-соблазнителем вопреки всякой логике.
Они миновали поворот, и дорога изогнулась к солнцу. Сосны здесь росли реже, выпустив к дороге заросли орешника. Под копытами лошадки заклубилась тонкая белёсая пыль, оседая на обочине, а загорелые пятки Козочки посветлели.
Лошадь внезапно забеспокоилась и тонко заржала, вздёрнув голову и раздувая ноздри. Ромка прижал пятками круглые серые бока и огляделся. Придорожные кусты тихо шелестели под ветром. Дорога была пуста. Козочка оглянулась и помахала рукой. Он пристукнул пятками.
Ему показалось, что сбоку что-то мелькнуло, даже услышал неясный звук, похожий на свист. Потом раздался глухой стук, небо над головой сделало балетный пируэт, а лошадь внезапно вывернулась из-под Ромки.
Похожие статьи:
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Доктор Пауз
