Глава 33
— Я послал гонца в храм к Звездогляду.
Ромка вздрогнул и открыл глаза. Кажется, он всё-таки задремал. Над дворцовым фонтаном, вокруг которого расположилось маленькое войско, серым мохнатым одеялом висел утренний туман. Где-то истошно кричал петух. Ястреб всё смотрел на Ромку, ожидая ответа, и тот спросил сиплым со сна голосом:
— К Звездогляду? – ещё бы знать, кто это.
— К твоему деду, - сухо ответил Ястреб. – Он верховный жрец бога смерти и возрождения.
Роман поднялся на ноги. Сложенный вдвое плащ ничуть не смягчил жёсткой земли у фонтана. После вчерашнего, стремительного похода на город, после схватки с пиратами и дворцовой стражей ныло всё тело. Болели натёртые ноги, саднило ушибленное при падении с лошади плечо.
- Хорошо. Нам нужен жрец для... для похорон.
Если бы не Ястреб, неизвестно, как повернулись бы вчера вечером дела. Царь ещё хрипел, затихая, на земле у фонтана. Белоснежный плащ его распластался в пыли, как крылья огромной подстреленной птицы. На дворе стояла страшная тишина, даже мечущиеся голуби куда-то попрятались и затихли. Советник стоял над своим господином, лицо его было неподвижно.
Последний хрип умолк, царь вздрогнул и затих. Никто не двигался, не произнёс ни слова. Роман тихо отступил поближе к Рэму. Нужно уходить, пока о них не вспомнили, и всё-таки не привели царский приговор в исполнение. Мало ли какие тут обычаи.
— Слушайте меня! – неожиданно громко произнёс Ястреб. Голос его разнёсся по двору, отразился эхом от галереи. – Наш господин умер. Обычай велит назавтра предать тело земле. Кто хочет провести с ним эту ночь, дабы отгонять злых духов?
Ромка огляделся. Почему-то никто не желал посидеть ночью с покойником. Ястреб повторил:
— Обычай велит бодрствовать в первую ночь близким друзьям и родственникам покойного. Кто сделает это?
Роман поднял на советника глаза и вздрогнул. Ястреб смотрел на него в упор. Смотрел так, словно от ответа зависела его жизнь.
— Мы побудем здесь всю ночь с покойным, - вдруг хрипло произнёс Рэм. – По праву рождения. Царь сам признал нас. Он сказал – моя кровь!
Ромке показалось, что Ястреб облегчённо вздохнул, хотя лицо советника по-прежнему ничего не выражало.
— Да будет так.
***
Тело царя переложили на носилки. Роскошные погребальные носилки принесли рабы под предводительством человечка в расшитых туфлях. Человечек мелко кланялся то Ромке, то Рэму, словно не зная, кому отдать первенство, и суетливо семенил по двору, размахивая тощими ручонками. Палач со своими подручными давно скрылись в закоулках дворца, и не показывали носа. Потерявшего сознание несчастного дядьку Толстопупа отнесли к дворцовому лекарю.
Из-под арки входа на галерею показалась элитная стража. То, что от неё осталось. Нарядные юнцы, гладкие личики которых теперь щедро украшали ссадины и порезы, тихо подошли к носилкам. Так же тихо выстроились у тела покойного господина со скорбными лицами, и Ромка на какой-то момент подумал, что они решили покончить с собой от горя. Но те лишь окружили носилки, которые уже подняли с земли, и проводили их, медленно ступая вслед с печально опущенными головами.
— Мы должны идти на площадь, - Ястреб смотрел на Ромку, словно хотел разглядеть что-то, и никак не мог. – Объявить народу о случившемся.
— Я пешком не пойду, - сказал Рэм. – Царь я или не царь?
— Заткнись, - прошипел Роман.
— В конюшнях Амулетия достаточно лошадей, - отозвался советник, и Рэм победно ткнул двойника локтем в бок.
Они вдвоём, на жеребцах из царской конюшни, выехали через парадные двери дворца на мощёную каменной плиткой дорогу. Рядом, чуть приотстав, на рыжем коне следовал Ястреб в сопровождении своих слуг. За ними двигалось Ромкино войско, выстроенное в две шеренги.
Они спустились вниз с холма. На рыночной площади серыми клочьями расползался утренний туман. Из серой мути верхушкой айсберга возвышался дощатый помост для торговли живым товаром. Камень плит и стены храма влажно блестели. Кричали петухи.
Копыта лошадей глухо простучали по каменным плитам, выложенным у въезда на площадь, и сразу же раздался оглушительный вой медной трубы. Со ступеней храма, надувая щёки, выдувал сигнал городской глашатай.
***
Ромка снял шлем. Влажные от пота волосы упали на лоб, и он смахнул их ладонью. Ястреб, что стоял по левую руку, будто невзначай оправил пояс с оружием. Рэм стоял справа, и Роман чувствовал, как жадные взгляды толпы шарят по близнецам, словно взвешивая и оценивая их обоих.
У входа в храм толпились люди. Первые ряды заняли почтенные горожане в длинных плащах поверх широких, складчатых рубах. Покачивались пышные бороды, поблескивали разного размера лысины.
Женщин не было видно, зато рабов на рыночной площади собралось едва ли не больше господ. На дощатый помост, с которого обычно продавали живой товар, взобрались мальчишки, и теперь толкались там у края. Время от времени кто-то падал с него, и забирался обратно под хохот остальных.
Толпа зашумела. На широкие ступени храма вышел старый жрец. Остановился рядом с Ястребом, часто моргая на утреннее солнце. Ослепительно-белый плащ с пурпурной каймой спадал до самого пола широкими складками. Старческая рука крепко сжимала изогнутый жезл – знак верховного жреца.
— Почтенные жители этого города, и все, кто меня слышит! – Роман шагнул к краю ступени и обвёл взглядом толпу. – Меня зовут Ром. Я внук верховного жреца, царя по рождению, Звездогляда, и внучатый племянник царя Амулетия. С прискорбием сообщаю, что ваш господин умер вчера на закате солнца. Бог, незримый для простых смертных, спустился к нему с неба, и поразил его своей не знающей промаха стрелой. Теперь душа Амулетия уже на пути в подземные луга повелителя мёртвых.
Ромка перевёл дыхание. Курсы декламации, которые он закончил, не ожидая, что от них будет много проку, неожиданно пригодились. Его слушали, открыв рты. Хотя какие здесь могут быть ещё развлечения, в этом городишке? По меркам его мира, это просто большая деревня. Без удобств и телевизора.
Он покосился краем глаза на своё войско. Его люди стояли рядом с входом в храм, у подножия ступеней. Впереди красовались Губотряс со своим товарищем, сияя свеженачищенными шлемам и медными бляхами нагрудников. Пастухи, с короткими копьями в руках, выстроились чуть сзади. Во главе каждого из десятков – Роману пришлось их сосчитать и поставить в шеренги - стоял назначенный им десятник со знаком отличия.
Знак придумал Рэм. Утром, ещё не взошло солнце, Ромка собрал своё маленькое войско. Пастухи, ночевавшие во дворе у дворцового фонтана, рядом с кольями, с которых так и не удосужились снять окровавленные головы, пугливо озирались. «Не бойтесь гнева богов, - сказал им Роман, забравшись на мраморный край бассейна. – То, что случилось здесь, произошло с их позволения и по их воле. Теперь вы настоящие воины, и должны выглядеть, как войско, чтобы не уронить честь вашего вождя». Он тогда обернулся по сторонам, в поисках подходящего символа, и Рэм, невинно улыбаясь, протянул ему брошенное сбежавшим рабом опахало.
Роман взял метёлку с длинной ручкой, положил её на парапет, и одним ударом меча обрубил пушистые концы перьев. Потом решительно оторвал от края своей одежды лоскуток и перевязал торчащие обрубки, закрепив ленту узлом. Получившийся ёршик на палке протянул рыжему пастуху: «Держи. Это знак твоей власти над своими солдатами. Неси его с достоинством!»
Рыжий взял то, что получилось из метёлки, повертел, разглядывая с детским недоумением, а Ромке стало не по себе. Неясное, тошное чувство, что всё это уже когда-то было, зашевелилось внутри. А когда рыжий с восторгом поднял знак власти и показал его, под одобрительные выкрики своего десятка, Роман покраснел от стыда.
— Мы сделаем всё, чтобы обеспечить душе умершего царя Амулетия достойный переход в иной мир. Передаю слово верховному жрецу, моему… нашему с Рэмом деду Звездогляду.
Старый жрец шаркающей походкой подступил ближе. Оглядел толпу. Дождался, пока стих последний шум, и неожиданно звучным голосом произнёс:
— Дети мои! Мой дорогой брат покинул нас. Бог, поступки которого нам не дано угадать, исторг его душу из тела. Нам остаётся только смириться с судьбой и устроить Амулетию достойные похороны, чтобы память об этом деянии достигла наших отдалённых потомков…
Роман слушал, как он говорит. Да уж, курсы курсами, а этот старик заткнул бы за пояс любого оратора. Видно, для этого нужно родиться в царской семье и вырасти во дворце, не иначе.
Речь затихла, и толпа опять зашумела. Из первого ряда выступил старик в длинном, до пят плаще, перетянутом на животе широким узорчатым поясом. Борода старика, такая длинная, что обладатель заткнул её за пояс, трепетала под утренним ветерком.
— Скажи нам, благородный Звездогляд, - твёрдым голосом вопросил старик. – Кто заменит нам почившего царя, Амулетия? Кто займёт его трон?
Роман почувствовал, как еле заметно шевельнулся Ястреб, положив руку на пояс с мечом. Как прерывисто вздохнул рядом с ним Рэм.
— У нас есть наследники, братья-близнецы Ром и Рэм, - торжественно произнёс жрец. – Они могут занять трон.
— Но кто их отец? – настойчиво спросил старик с длинной бородой. – Если они твои внуки, значит, это сыновья твоей дочери, Фиалки. Кто же тогда их зачал? Кто отец этих детей?
— Я могу ответить тебе, почтенный, и всем, кто нас слышит, - громко произнёс советник. Он шагнул вперёд и указал на высящийся вдалеке царский дворец: - Мой господин Амулетий в своё время возжаждал прелестей дочери своего брата. Он приказал привести её к себе в опочивальню, и там овладел ею. Но Фиалка уже оказалась беременной от явившегося к ней ночью бога, и тогда разъяренный Амулетий приказал заточить её в подземелье. Вот чьи это дети – дети бога!
— Но тогда, - с достоинством произнёс старик, - скажи нам, почтенный: кто эти разбойники и беглые рабы, что пришли вместе с ними? И почему мы должны служить детям неизвестного бога, которые покровительствуют оборванцам?
Стоящие рядом с ним горожане в богатых одеждах согласно закивали. Закачались длинные бороды. Роман оглядел площадь, толпящихся на ней людей, чьи жадные взгляды жгли его даже через кожаный нагрудник. Тошное ощущение дежавю вернулось, заворочалось внутри клубком шершавых гадюк.
— Горожане, и все, кто меня слышит! – сказал он, подняв руку с раскрытой ладонью. Множество лиц, бородатых и совсем юных, повернулось к нему. – Я и мой брат не сможем занять место покойного Амулетия. Мы отказываемся от его трона.
Глава 34
— Может, хватит изображать из себя страуса?
— Страуса?
— Ага. Птица такая, с ногами, – зло сказал Рэм. – Бегает туда-сюда. Как курица без головы.
Ромка оглянулся. Они сидели у обочины, густая тень от дерева над головами давала иллюзию прохлады. Он ждал, когда Рэм напьётся, и отдаст чашку с водой. Их воины расположились на травке, в десяти шагах. Солнце пекло невыносимо, но здесь, под деревьями, было не так жарко, как в низине. От самого города в небе не появилось ни облачка, и они едва не испеклись на дороге, пока долина не сменилась лесистыми холмами.
— Ничего я не изображаю.
— Мне можешь не врать. Я – это ты, забыл?
— Тебя не существует. Ты – мой бред, а я лежу на койке в больнице.
— Хочешь, в глаз дам?
— Отстань.
— Тогда что же ты на площади распинался, от трона отказывался? Раз это бред, чего стесняться?
Роман не ответил.
— А я тебе скажу, почему. Ты уже давно всё понял, только боишься это признать.
— Что я понял?
— То. Этот мир настоящий, и мы влипли в него, как две глупые, жирные мухи. Вот только пока не ясно, что в этой луже больше – дерьма или варенья.
— Этого не может быть, - Ромка зажмурился. Глаза, обожжённые слишком ярким солнцем, слезились и чесались, будто туда насыпали песка. – Это ненаучно.
— Ну да. Не может быть, потому что не может быть никогда, - язвительно ответил Рэм. Он подвинулся и оказался с Ромкой лицом к лицу. Его глаза, такие знакомые, Ромкины глаза, тоже покраснели, нос обгорел и шелушился от солнца.
— Послушай, если что-то выглядит, как колбаса, пахнет, как колбаса, и на вкус, как колбаса, значит это она и есть. Если тебя ударят, пойдёт кровь. Меня уже били, я знаю.
— Меня тоже, - Ромка машинально потёр свежий шрам в паху.
— Покажи! – потребовал Рэм.
— Убери руки, придурок.
— От придурка слышу. Покажи, что там у тебя.
— Ты не в моём вкусе, - Ромка оттолкнул Рэма, бесцеремонно задравшего ему рубаху. – Иди, приставай к Мухобою, он малолетка, как ты любишь.
Рэм отодвинулся и оглядел его с головы до ног:
— Шрам, прямой, узкий, длиной в пол-ладони. Угадал?
Роман кивнул. В желудке опять зашевелился тошный, шершавый ком, что не давал ему покоя с самого утра.
— Что это было? – негромко спросил Рэм.
— Мечом ударили. Я думал, умру.
— Я тоже, - сухо отозвался двойник. – Только я вдобавок не знал, отчего.
— Вот видишь. Это невозможно. Этот мир – не настоящий.
Рэм подёргал меч в ножнах. Меч ему дал Ястреб, когда они прощались на ступенях храма. Советник снял с себя пояс с ножнами и застегнул его на талии Рэма. «Возьми его, - тихо сказал Ястреб. – Тебе ещё пригодится». «А тебе?» - спросил парень, ощупывая добротную кожу пояса и шершавую, увесистую рукоять. «Я убил этим мечом женщину. И едва не убил тебя, - ответил советник. – Он мне больше не нужен».
***
Они тогда вышли из подземелья под храмом, где освободили Фиалку из её пожизненного заточения. «Прежде чем уйти, - объявил народу на площади Роман. – Мы воздадим честь нашей матери. Она достаточно послужила богине в темноте. Пора ей увидеть солнце». А старик с белой бородой ехидно спросил: «Разве она не дала обет безбрачия?»
Роман ответил, сжав в руке свой странный трезубец, и глядя на старца в упор, отчего тот смутился и отступил на шаг: «Разве в брак не вступают в ранней юности, когда девушка молода и желанна мужчине? Или кто-то из вас предпочтёт старуху?»
Мужчины на площади зашумели, захмыкали в бороды.
«Тогда почему женщина должна хранить себя до седых волос?» - продолжил Ромка, и никто на этот раз ему не возразил.
Потом, когда они спустились в темницу, и плачущая от радости Фиалка бросилась на грудь растерявшемуся Ястребу, Роман тихо сказал Рэму: «А она вовсе не старая». Рэм только фыркнул в ответ, глядя, как советник обнимает женщину: «С безбрачием ты точно погорячился, царский сынок». А Ромка пнул его в лодыжку.
«Я не знал про Амулетия, – говорил меж тем Ястреб, гладя Фиалку по волосам. – Если бы я не уехал тогда…» «Глупый, - нежно проговорила женщина, - Если бы ты не уехал, то убил бы его. Я тебя знаю». «Амулетий сказал, что ты родила от него. Что мальчики – его кровь». Фиалка покраснела: «Я не сказала ему, кто был у меня первым, хотя он и старался это выпытать. Дети не от него». «Да, я знаю, от бога, который явился к тебе ночью…» - проговорил Ястреб, и женщина шлёпнула его по губам: «Дурачок!»
Тогда Рэм отвернулся от парочки и дёрнул Ромку за руку: «Пошли. Хватит глазеть». И они вышли на ступени храма, где Роман объявил во всеуслышание: «Горожане! Ночью, когда мы бодрствовали у тела царя Амулетия, нам с братом было видение. Бог, наш отец, явился к нам, и велел уйти из города, дабы посетить его святилище и принести там богатые жертвы. Мы уходим и забираем с собой всех, кто хочет пойти с нами. Такова воля бога, и мы не можем его ослушаться. Наш дед Звездогляд будет хорошим царём для вас, а почтенный Ястреб поможет ему мудрым советом. Прощайте!»
Они вышли через городские ворота, и множество рабов ушло вместе с ними, бросив своих хозяев.
***
— Когда ты догадался? – Роман смотрел, как его солдаты передают друг другу бурдюк с водой. Назначенные им командиры сидели поодаль от остальных, воткнув в мягкую землю знаки своего отличия. Перевязанные ленточками метёлки торчали из травы диковинными цветами.
— Когда ты дал мне имя. Ну, не сразу, а после того, как старикашка в пещере налил нам отравленного вина. Лежу кверху пупом, таращусь в потолок, руки-ноги уже онемели, а в голове мысль, как шило: «Ёлки, да это ж Ромул с Рэмом собственной персоной! Лежат в занюханной пещере, на полу, и никто даже не догадывается, блин…» А ты когда понял?
— Не знаю. Наверное, когда нам про близнецов рассказывали. Только я не поверил. Подумал – бред на тему древнего Рима. Я и сейчас не верю до конца.
— А может, мы умерли? И это загробный мир?
— Не мы, а я, - сухо поправил Ромка. – Ты моё раздвоённое сознание. Альтер эго.
— Это ещё неизвестно, кто из нас Альтер эго. А всё-таки?
— Это бред.
— Хватит, затрастил – бред, бред! – зло сказал Рэм. – Если на нас сейчас выскочит дикий вепрь, я залезу на дерево, а не буду ухмыляться, как дурак: это глюки! Ты скажи лучше, что нам делать.
— Говорят, если не знаешь, как поступить, делай как должно, и будь, что будет, - нехотя ответил Ромка. Он вытянул ноги и привалился спиной к древесному стволу. Кудрявая травка приятно холодила натёртые сандалиями ноги и отбитый о спину лошади зад.
— Значит, будем Рим строить? – ехидно спросил Рэм. – Империю городить, и всё такое?
— Не знаю, как насчёт империи, а туалеты я бы тут построил. Замучился с лопухом по кустам бегать.
— А я бы себе бассейн отгрохал, как у Амулетия. Ты видел, какой у него бассейн во дворце? С нимфами.
— У тебя одни нимфы на уме. Если бы ты тогда за Козочкой к озеру не побежал, ничего бы не было.
— Всё зло от них, - Рэм ухмыльнулся. – Где ты свою козу оставил?
— Она не коза. Я ей велел остаться во дворце. Там служанки нужны. Мне старший евнух пообещал…
— Это хорошо, что ты её с евнухом оставил. А то, гляди, приплод будет. От помрачённого сознания.
— А я думаю, что будет, если мы ничего не сделаем. Не будем строить город Рим, не создадим империю, не взойдём на трон. Вообще ничего. Что-то изменится?
Пока не сделаешь, не узнаешь.
— Но тогда нам придётся… - Ромка потёр лоб, вспоминая учебник истории, – придётся воевать. Много воевать.
— Ага. Брать в плен красивых женщин, грабить богатых купцов, и устанавливать у них демократию.
— Не ёрничай. Это не смешно.
— Парочку красоток я бы в плен взял.
— А их мужей в расход бы пустил? – рявкнул Роман. – Это убийство!
— Кто бы говорил.
— Я никого не…
— Совсем никого? – Рэм улыбался, но Ромке почему-то стало не по себе. – Ни одного человечка?
— Тот пират сам нарвался. Его лошадь копытом убила.
— Хватит прятать голову в песок, я сказал! – выкрикнул Рэм. Их солдаты беспокойно зашевелились и стали оглядываться. – Ты должен убить меня! Ромул убил Рэма, и построил Рим на его могиле. Вот она, твоя будущая империя!
Похожие статьи:
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Пограничник
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
