Дровосеки

Часть I

Встреча

Ранним летним утром, когда солнце еще только намеревалось показаться из-за горизонта, а в воздухе пахло свежей травой. По земле стелился мягкий туман. Бригадир остановил свой огромный трактор.

– Что же вы делаете, идолы! – голос маленькой старушки, преградившей путь, сквозь шум двигателя был настолько громок, что от опушки поблизости вспорхнула стая птиц.

 – Бабуся, отойди, дай проехать, – бригадиру, сидевшему в центре кабины, между еще двумя рабочими, чтобы старушка его услышала, пришлось высунуться из окошка, перегнувшись через одного из товарищей, но сквозь рокот мотора она ничего не расслышала.

– Вы знаете, сколько ему лет? Не смейте! – и старушка пригрозила пальцем, как обычно, грозят маленьким детям.

В достаточно просторной кабине большого гусеничного трактора находились трое мужчин в спецовках. В центре сидел бригадир – статный человек с серьезным лицом, про которого можно было бы сказать – «отставной офицер». Слева от него худощавый молодой человек с бегающими глазами и рыжей шевелюрой. Сейчас он выглядел растерянно и оглядывался по сторонам, как будто ждал, что из кустов сейчас повылезают крестьяне с вилами. Справа от бригадира, как ни в чем не бывало, восседал человек сильной комплекции со строгой осанкой, пожилой, но не настолько пожилой, чтобы он не мог выполнять даже тяжелую работу. Он по обыкновению пожевал свою нижнюю губу, ладонью пригладил свои седые волосы и повернулся к бригадиру.

– Семен Михайлович, хотите, я с ней поговорю? – седой всегда переходил на вежливое обращение, когда нужно было решить какую-нибудь проблему, чем импонировал бригадиру.

– Егор Кузьмич, валяй! Нам до вечера нужно управиться, – Семен заглушил двигатель, наклонился через Егора Кузьмича и услужливо распахнул ему дверь кабины трактора.

Машина больше была похожа на оранжевого кита. Сзади возвышалась стрела, оканчивающаяся циркулярной пилой в диаметре размером с капот автомобиля. На уровне переднего бампера взгромоздилась цепная пила, тоже потрясающая своими размерами, от чего трактор казался сюрреалистичной помесью морского млекопитающего с хвостом и рыбы-пилы только, но на гусеницах.

Седой с ловкостью молодого спортсмена спрыгнул на землю. Туман «съел» его сапоги. Он замахал рукой старушке, которая стояла прямо перед кончиком пилы, и направился к ней.

– Бабуся, не будоражь. Надо понимать, что мы только исполнители. Что приказано, то и делаем. Отойди, Христа ради, – Егор Кузьмич повернул голову вбок, что должно было, по его мнению, означать «пожалуйста».

Старушка хоть и была небольшого роста, но даже намека на сгорбленность не показывала. Поэтому древняя кривая палка в ее руках – посох, скорее всего, предназначался для походов по местным болотам. В подпоясанном черном балахоне с красивой вышивкой, подол которого терялся в тумане, и в белом, чистом платочке, старушка не была похожа на умалишенную или, того хуже, на ведьму. Этот факт приободрил Егора Кузьмича.

– Знаешь, милок, говаривают, что здесь у нас, в Звенигородском уезде, лет эдак двуста назад, сам Александр Сергеевич отдыхал. Толкуют, вот тут и отдыхал. А ты, милок, его под корень хочешь… – старушка обернулась и показала на туман у подножия большого дуба. Листья дерева зашелестели. Трактору осталось преодолеть какой-то десяток метров, чтобы начать свою разрушительную работу.

Дуб стоял в низине. Его раскидистые ветви, покрытые тусклыми зелеными листьями, чуть колыхались, хотя ветра не было. Размеры дуба впечатляли, действительно, можно было подумать, что дереву никак не меньше трехсот лет.

– Пушкин что ли? Бабуся, пойми, родная, на этом месте будет построен жилой комплекс, хорошие дома, и ты сможешь переселиться из своей избы в новую комфортабельную квартиру. Изба-то, небось, у тебя худая насквозь? А так – государство гарантирует, – уговаривал Егор Кузьмич.

– На жилье своё не жалуюсь, милок. А ты лучше о природе подумай! Она ведь живая, нельзя с ней так. Беречь ее надо, – с этими словами старушка развернулась и, уходя, приложила к своей щеке ладонь и покачала головой, бормоча себе что-то под нос.

– Помилуй, от одного дерева не убудет. Работа такая, – выкрикнул Егор Кузьмич вслед с облегчением.

Многовековой дуб стоял один на один с оранжевой машиной, которая была призвана стать орудием для его убийства в руках бригады Семена Михайловича.

Часть II

Работа

Первые лучи солнца показались над горизонтом. Туман у подножья дуба не рассеивался. Птицы на опушке леса не кричали, только одинокий редкий, но периодический голос кукушки был слышен из глубины леса. Бригадир Семен Михайлович вместе с молодым человеком выкарабкался из трактора, погрузившись по колено в туман. К ним подошел Егор Кузьмич.

– Да, огроменный какой, – бригадир окинул взглядом дуб. – Действуем как обычно. Тёма начинай, – обратился Семен к молодому человеку.

Тёма открыл боковую панель трактора, служившую багажником и, вытащив небольшую сумку, с деловым видом направился к дереву. Молодой человек был очень исполнительным, чем нравился бригадиру. Семен Михайлович очень гордился своей бригадой. Они справлялись с такими работами, которые другим были не под силу. И сейчас перед ними стояла совсем нетривиальная задача – за один день повалить и подготовить к транспортировке, то есть распились на части, вот это многовековое дерево. Потом уже другие бригады закончат начатое, увозя и оттаскивая ветки и стволы.

– Неприятная какая-то старуха, – констатировал бригадир, обращаясь к седому.

– А по-моему даже добрая. Главное, чтобы всю деревню не притащила сюда на защиту, – ответил Егор Кузьмич.

– Да тут от деревни осталось два с половиной дома. Как думаешь, до вечера справимся? – спросил бригадир.

– А куда мы денемся! – пожевав нижнюю губу и, пригладив волосы, воскликнул Егор Кузьмич. За неподдельный оптимизм бригадир очень уважал своего товарища.

У дерева Тёма нашел толстую плоскую ветку, которая располагалась выше уровня тумана, и разложил содержимое своей сумки на ней. Вытащил дальномер, угломер, лазерный уровень и еще какие-то неизвестные неискушенному в лесозаготовке человеку приборы. Достал планшетный компьютер и сенсорным пером стал что-то по-деловому писать и чертить, периодически высовывая язык, то ли от умственного напряжения, то ли от удовольствия, получаемого от своей профессиональной деятельности. Тёма совсем недавно окончил четвертый курс МГУЛ (Московский государственный университет леса) и был направлен в бригаду Семена Михайловича на летнюю практику. Сначала было тяжело под давлением бригадира и Егора Кузьмича, но потом он снискал уважение, с точностью рассчитывая предварительные работы, места распила и, самое главное, места падений деревьев. «Колдовал» Тёма над дубом почти час, используя свои измерительные приборы и менее затейливые приспособления, такие как толстая белая веревка и красный маркер. Веревкой он оборачивал ствол и толстые ветки, а красным помечал на веревке место начала распила. Во время работы товарищи по бригаде не мешали Тёме, ни своими советами, ни ненужной помощью. Молодой человек отлично справлялся сам. В итоге его работы дуб превратился в сказочное дерево с навешенными, обернутыми вокруг стволов белыми нитями с красными метками. Тёма подошел к бригадиру, который вместе с Егором Кузьмичом, проверял пилы.

– Закончил, Семен Михайлович, – отрапортовал Тёма.

– По машинам! – этот танкистский возглас бригадира всегда веселил подчиненных. «По каким машинам?» – подумали они. У них был один только трактор, хоть и большой и по мощности не уступающий любому танку, но они каждый раз без слов выполняли «приказ» – Егор Кузьмич усаживался сзади в кабину управления стрелой с циркулярной пилой. Тёма в кабине водителя вместе с бригадиром.

Семен Михайлович, когда Тёма только появился в бригаде, не позволял ему находиться в кабине трактора во время вала леса, а велел отходить подальше от места работы. Но не раз ему приходилось прибегать к помощи молодого Тёмы, чтобы распознать все его хитрые знаки с белой веревкой. Поэтому бригадир принял решение, и Тёма теперь сидел рядом с ним, что было даже безопаснее. Семен Михайлович завел двигатель.

– Сначала вертикальные, – показывая рукой в сторону и сверху вниз, сказал Тёма.

– Понял, – ответил бригадир. И, взяв рацию, произнес:

– Егор, сто восемьдесят. Вертикаль слева и справа, – во время работы товарищи не обращались к друг другу по отчеству. Бригадир дернул рычаги, и трактор развернулся к дереву задом.

– Вижу, Семен, приступаю, – раздалось из рации.

Манипулируя стрелой с циркулярной пилой Егор Кузьмич с ловкостью хирурга отпиливал ветки от дуба, там, где была протянута белая веревка. Сучья летели и скрывались на земле под слоем тумана, тревожа его поверхность. От этого возникало чувство, что он дышит.

Путем неимоверных усилий к вечеру дуб был повержен. К моменту падения основного ствола, а в обхвате он был никак не меньше, чем автомобильная цистерна с надписью «огнеопасно», туман рассеялся, обнажив неживые ветви, аккуратно спиленные чужеродными природе механизмами. Кукушки в лесу больше не было слышно. Бригада закончила свою работу.

Часть III

Преображение

Бригадир готовил ужин на троих. Вся его бригада в составе седого Егора Кузьмича, молодого Тёмы жили на одном этаже в общежитии и пользовались одной кухней. Больше на этаже никто не жил, другие работники лесозаготовительной конторы имели квартиры или жили у родственников.

Семен Михайлович давно развелся, от чего потерял не только жену, но и машину, квартиру и все свои сбережения. Детей у него не было. Родственники Егора Кузьмича вообще хотели выселить его в дом престарелых из-за тесных жилищных условий. Родители Тёмы жили далеко, в городе посреди степи, он мог себе позволить только навещать их раз в год. А ехать к ним в город он не хотел – всегда желал работать на свежем воздухе и очень любил лес.

Товарищи по бригаде договорились о дежурствах, по справедливости один день через два. Сегодня Семен Михайлович был дежурный. Приготовил на ужин вареную картошку с тушенкой и, украсив тарелки свежей зеленью – укропом, кинзой и петрушкой, позвал:

– Кушать подано, господа! – он был человеком, не лишенным чувства юмора.

Коллеги уселись за стол и начали трапезу. Тёма с аккуратностью студента все доел и кусочком хлеба очистил тарелку. Оставил только веточки зелени нетронутыми, сложив их на краю тарелки, с отстраненностью, как будто, любовался ими. Наклонился, почесал лодыжку, кивком поблагодарил Семен Михайловича за ужин и удалился в свою комнату, не проронив ни слова. Егор Кузьмич с бригадиром переглянулись.

– Может мне с ним потолковать, может, что-то с родителями случилось? – предложил седой.

– Не надо, я сам, – ответил бригадир и, удаляясь, только услышал возглас Егора Кузьмича:

– Спасибо, все было очень вкусно.

Егор Кузьмич решил сам помыть тарелки, хотя это не его сегодняшняя обязанность. Взглянул на тарелку Семена Михайловича – на краю тарелки были сложены все веточки зелени.

– Тёма, можно? – постучал в дверь бригадир.

– Да, входите, Семен Михайлович, – ответил молодой человек.

– С тобой все в порядке, завтра утром на объект. Ты не болен? – участливо взглянув в глаза собеседнику, спросил бригадир.

– Я больше не смогу, Семен Михайлович. Простите… – молодой человек опустил голову.

– Что не сможешь, Тёма? – Семен Михайлович был действительно обеспокоен.

– Валить… валить деревья, – ответил Тёма почти шепотом и повторно почесал лодыжку. – Я, кажется, заболел. Вот, посмотрите, – молодой человек задрал штанину. Семен Михайлович наклонился к ноге Тёмы и поднес два пальца к виску, вроде придерживая очки, которые он никогда не носил.

– Боже правый! – только и смог вымолвить бригадир. – Ничего не трогай, ничем не мажь. Завтра пойдем к врачу. А сейчас спать и не чеши больше. Спокойной ночи, – бригадир постарался улыбнуться, уже открывая дверь, чтобы выйти, но вместо улыбки получилась легкая гримаса.

Ночью Егору Кузьмичу приснился сон – в дымке летнего утра, по колено в тумане, стояла та самая старушка в белом платочке, с посохом. Работал двигатель знакомого трактора. Кончик цепной пилы застыл в нескольких сантиметрах от воткнутого в землю посоха старушки. С оглушительным воем пила завелась, дернувшись, стала отрезать снизу по кусочкам посох. Старушка не испугалась, а только посмотрела в глаза и улыбнулась. Вздрогнув, Егор Кузьмич проснулся.

Солнце, пробиваясь в окна общежития сквозь легкие шторы, приглашало постояльцев в новый день. Вся бригада собралась на кухне.

– Мне не хочется есть, спасибо, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Семен Михайлович, посмотрел на Тёму и почесал свою лодыжку.

– Я тоже не голоден, – ответил молодой человек.

– Я смотрю, вы приболели, хлопцы, – со свойственным оптимизмом сказал Егор Кузьмич, пожевывая нижнюю губу. – Давайте так, отдыхайте, а я сбегаю в контору предупрежу, а потом с врачом обратно к вам.

Бригадир и Тёма, повернувшись к окну, ничего не ответили. На улице начался утренний дождь. Капли россыпью колотили о подоконник, ручейки причудливым узором расползались по стеклу. Без единого слова Семен Михайлович и Тёма, не одев курток, вышли на улицу. В недоумении Егор Кузьмич проследовал за ними. Они стояли под дождем, широко расставив руки и подняв головы навстречу теплым летним струям.

«Да, плохо дело», – подумал Егор Кузьмич, а вслух напутствовал товарищам:

– Никуда не уходите, я скоро.

Лесозаготовительная контора находилась недалеко от общежития, и Егор Кузьмич быстрым шагом направился туда. По пути он ловил себя на том, что обходит дорожки, которые протоптаны сквозь газоны и даже старался не наступать на травку, просочившуюся сквозь гранитную крошку. В один прекрасный момент, он весь мокрый от дождя, даже подумал, как бы хорошо было обнять вон ту молодую березку, блестящую листвой от летней влаги на солнце.

Рядом с конторой стоял лесовоз. Его водитель, открыв капот, по-деловому что-то вливал в двигатель из зеленой канистры. Егор Кузьмич был знаком с этим работником. Обычно, лесовоз приезжал сразу после их работы. Подойдя к водителю, Егор Кузьмич спросил:

– Ну что, перегрелась твоя старушка?

– Не-е, это другое, она от этого лучше ездит, – встряхнув канистру, ответил шофер.

Егор Кузьмич застыл как вкопанный, прочитав надпись на канистре «Удобрение для всех видов растений». Водитель долил канистру в двигатель, запрокинул ее кверху, и несколько капель зеленой жидкости отправились ему в рот. У Егора Кузьмича очень зачесалась лодыжка, он задрал штанину и с интересом посмотрел на маленький зеленый росток, пробивающийся сквозь кожу. Пожевал свою нижнюю губу и пригладил светло-пепельные волосы.

«Теперь нам не важна смена дня и ночи. Теперь нам важна смена времен года. Слава Матушке природе!» – пролетела мысль в голове Егора Кузьмича, а перед его глазами стояла улыбающаяся старушка с длинным посохом и в белом платочке.