Федор Сергеевич и Иван Евгеньевич сидели на самой середине замерзшей реки на крохотных складных табуреточках. Оба рыбака были мужчины грузные, во все стороны широкие, и табуреточки своей крепостью невольно вызвали бы у стороннего наблюдателя вполне заслуженное уважение. Река, покрытая льдом, походила на колоссальную белую дорогу, тянущуюся от одного горизонта до другого. По берегам чернели жиденькие рощицы, над которыми нависали безмолвные высотки. Небо было густо-серое будто, как и река, замерзшее, по поверхности льда туда-сюда вихлял хиленький, но колючий ветерок, с серого неба вяло сыпались крохотные такие же серые снежинки. Уже наступил вечер, хотя в такую погоду, когда солнце из-за облаков не проглядывает ни на миг и будто вообще куда-то девается, исчезает, весь день кажется вечером, а о том, что мир не застыл окончательно в бесцветном безмолвии свидетельствует только редкий ползущий по воздуху сверху вниз снег.
Кроме Федора Сергеевича, Ивана Евгеньевича, да еще одного рыбака вдалеке на реке никого не было, не клевалось в тот день совершенно. Где-то вдали гудели автомобили, высотки вяло моргали освещенными окнами, рыбаки жались к лунке. Федор Сергеевич держал в руках удочку, Иван Евгеньевич, оставивший свои снасти у лунки в нескольких метрах, крепко сжимал ладонями увесистый термос.
- Не клюет, зараза. - Пробурчал Федор Срегеевич, выпуская в воздух облачко пара, и поправил пушистую ушанку, наползавшую на глаза.
- Так и пойдем. Чего сидеть? - Иван Евгеньевич плеснул в кружку чего-то горячего из термоса, отхлебнул, причмокнул удовлетворительно из-под густой бороды и протянул кружку товарищу.
- Я, Евгеньич, боюсь, что к табуретке этой примерз намертво. - Улыбнулся Федор Сергеевич. - Ладно тебе, скоро пойдем, мало ли.
Илья Евгеньевич встал, расправил руки, пару раз присел, разминая затекшее тело, и вернулся на табуретку.
Рыбак вдалеке, до этого сидевший неподвижно, подскочил и, тряхнув удочкой, выдернул на лед бьющуюся рыбешку, схватил ее рукавицами, повертел со всех сторон, и отправил в стоящее под боком ведро.
- О. - Изумился Федор Сергеевич. - Чудеса.
Иван Евгеньевич вздохнул, поставил термос на лед, сунул руки глубоко в карманы, натянул капюшон чуть ли не до носа, и засопел задумчиво.
У самого берега зашуршало, из-за кустов показался тощий черно-бурый пес, сжимающий что-то в пасти. Скользя лапами, пес выбежал на лед, одолел метров пять, остановился задумчиво, плюхнулся на костлявый зад и принялся грызть свою добычу. По всей вероятности, это была кость, но издалека казалось, будто бы собака с голода пытается проглотить отломанную с дерева ветку.
- Фью! - Свистнул Иван Евгеньевич и вытянул из дутого рюкзака завернутый в полиэтилен бутерброд.
Пес дернулся всем телом и вопросительно вытянул морду.
Илья Евгеньевич помахал бутербродом и шлепнул его на лед. Пес подскочил и комично размахивая тощими лапами затрусил к рыбакам. Подбежав к бутерброду, животное бережно опустило кость рядышком, ткнулось носом в угощение, расправилось с ним в два укуса и уселось, пристально глядя на рыбаков.
- Дрищ. - Буркнул Федор Сергеевич и взял у Ивана Евгеньевича термос.
Пес сидел и глупыми глазами смотрел на него.
- Ну, - Гаркнул Федор Сергеевич, отпив из кружки. - Чего уставился?
Пес не ответил. Иван Евгеньевич вжался в воротник и снова засопел. Рыбак вдалеке встал с табуретки, дернул удочку и присвистнул, осматривая улов. Пес вздрогнул, выпрямил тощие лапы и, мелко ими перебирая, направился к более везучему добытчику, оставив обглоданную кость валяться на льду в метре от Ивана Евгеньевича.
- Вот ведь, - Изумился вновь Федор Срегеевич. - Чудеса.
- Чудеса... - Проговорил Иван Евгеньевич. - Слышал, что Василич на днях вещал?
- Когда именно?
- В субботу.
- В бане?
- В бане.
- Так я не ходил.
- Ну вот. А Василич вещал, будто бы чудо видел.
- Рассказывай.
- Будто бы в пятницу пошел Василич на реку еще до рассвета, в самую темень. "Я, - говорит, - всегда хотел первым придти". Ну вот он прибыл и показалось ему, будто бы забыл он дома прикорм. Рюкзак снял, полез проверять, все на месте. Встал, - а он за деревьями, на самом берегу был, - собрался уже на лед выходить. Смотрит, что-то непонятное. Река голая, никого нет, вдруг вдалеке булькнуло, скрипнуло, видит - лунка образовалась. Крупная такая. И из лунки этой медленно так показывается, - что ты думаешь, - бородатая такая голова в обыкновенной такой шапке-ушанке. Голова эта, - хорош ржать, за что купил, за то продаю, - туда-сюда крутанулась, оглядываясь, но Василича, видать, не заметила. Тот, - говорит, - в дерево вжался и не дышит. И тогда - рраз - кряхтя, вылезает из лунки мужик, чья это собственно голова и есть. Мужик, - говорит Всилич, - абсолютно обыкновенный, в пуховике, сапогах, варежках, в меру упитанный, обычный такой мужик, в-общем. Вылез, руку под лед в лунку энту сунул, вытащил табуреточку, за ней сумку спортивную и удочку, - представляешь? Сел, снасти - все дела наладил, забросил, закурил и сидит себе. И вроде как, - говорит Василич, - даже с виду будто сухой. Василич, ясное дело, сперва надрейфил порядочно, решил было даже деру дать, да потом видит - Витек с отцом к реке идут, пришли, уселись вдалеке, настроились по маленькой и удят спокойненько. Василича страх отпустил - не один уже как-никак, он из фляги принял, подумал, принял еще, пошел на лед, с Витьком и батей его поздоровался, отшагал, да и сел метрах в десяти от бородача того, что из-подо льда вылез. И вот полдня он сидел и караулил, а бородач знай себе то чай из термоса пьет, то "Палл-малл" курит, и все рыбку тягает одну за другой. Василич сидел-сидел, да ничего необычного не заметил, а в обед пришлось ему свернуться и к какому-то механику ехать по "Четырнадцатой" своей. А бородач тот так и остался сидеть.
Иван Евгеньевич замолчал.
- И что в бане, - Улыбнулся Федор Сергеевич, - подняли Василича на смех?
- Ну подняли, конечно. - Хохотнул Иван Евгеньевич и отпил из кружки. - Это ж Василич. Он в прошлом году рассказывал, будто ему в зеркале подруга жены является в неглиже.
- Это Олька что ли? У которой брат двери ставит?
- Ага.
- Жуть. Никого постройнее он для истории подобрать не мог?
- Мало ли, кому какие нравятся.
- И то правда. - Федор Сергеевич посмотрел на часы. - Давай-ка и впрямь собираться, уже, поди, не заклюет.
Серое небо над рекой потемнело, тем белее казался лед. Ветер затих, будто тоже плюнул на всю эту рыбалку и отправился прочь, высотки за деревьями все уже сплошь были утыканы огоньками окон. Иван Евгеньевич резко вскочил с табуретки, пару раз присел, развел руки в стороны, выгнул замлевшую спину, потом поднял со льда термос, взял из рук Федора Сергеевича кружку, уложил все в рюкзак.
- А где этот, удачливый? - Спросил он, вертя головой по сторонам.
- Под лед залез. - Крякнул Федор Сергеевич, сворачивая снасти.
На реке кроме них никого не было, засыпал с новой силой сырой крупный снег. Мимо берега, смешно расставляя тощие лапы, бежал пес.
- Дрищ! - Крикнул ему Федор Сергеевич.
Пес на секунду застыл, повернул удивленно голову.
- Кость забыл!
Пес пару секунд смотрел на рыбаков, как бы размышляя над сказанным, потом равнодушно отвернулся и побежал дальше.
Похожие статьи:
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Проблема планетарного масштаба
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
