Роботы бывают разные. Китайские, например, часто ломаются, потому что делают их из «пластилиновой» стали. Корейские надёжные и неприхотливые, а вот функционал бедноват. Быстро устаревают и не пользуются спросом на вторичном рынке. Немецкие модели разделены по специализации: отдельная машина под каждое задание. Французы… К их универсалам у населения традиционное недоверие. Американцы же из-за санкций стоят целое состояние, и, даже купив такой агрегат, не будешь до конца уверен, что начинка под элитной обёрткой не от дядюшки Ли. Вот и остаются мы и японцы.
Как по мне, наши разработки самые перспективные. Рассчитаны под суровую российскую действительность: климат и людей. Секрет прост. Робот неприхотлив, исполнителен, не задаёт лишних вопросов. По ошибке не ту кнопку тут не нажмешь, ибо её попросту нет. Устанавливай время от времени новые модификации «железа» в титановую оболочку и не знай бед. Как раз такой отечественный перспективный робот. Сокращенно ПР-20, а в простонародье – Стёпа (за то, что долговяз и угловат).
Моё начальство, однако, Стёпу не жалует. Ему подавай агрегаты, собранные по последнему слову техники. Желательно, иностранные. Ещё лучше, чтобы бюджетно, качественно и с кучей бесполезных опций. Японские разработки в особом почёте. Они могут всё и даже больше. Подозреваю, что все способности мне до сих пор неведомы. Как бы я не протестовал против дюжины самурайских чад, перспективный робот оставался неизменно один. «Оки» сменялись «Накамурами», а к ПР-20 добавлялись уловные обозначения – «У» («улучшенный»), «УМ» («улучшенный, модифицированный»).
На цеппелине, где я работаю помощником капитана и главным техником, без роботов не обойтись. Они ремонтируют вышедшие из строя механизмы, ползают по аэростату, меняя солнечные батареи, готовят еду и выбрасывают мусор. При необходимости несут дежурство во время стоянки в доках или сопровождают шефа в городе. Как вы понимаете, когда кто-то из этой братии ломается, все процессы замедляются. Если выходят из строя сразу несколько машин, жди неприятностей. В моём случае случилось то, чего я всегда боялся: вся иноземная техника начала барахлить.
Перво-наперво «Накамуры» стали дольше обрабатывать команды. Далее – впадать в ступор. Логичным продолжением такого «милого» поведения стала череда неприятных аварий, когда японец отключался в самый неподходящий момент, терял сцепление с обшивкой и летел с высоты в пару тысяч метров вниз, на землю. В результате, вместо подчинённого я получал сотню осколков, тяжбу со страховыми агентами и праведный гнев шефа. Кстати, он у нас недавно поменялся и потому воспринимал происходящие крайне болезненно.
— Это саботаж! — кричал он на меня, багровея, как варёный рак. — Под трибунал отдам!
Ни под какой трибунал он, старший лейтенант в отставке, меня, конечно, отдать не мог. К армии наш дирижабль отношения не имел. Мы перевозили корреспонденцию и, изредка, промышляли частным извозом.
В общем, как вы поняли, ситуация сложилась критическая. В короткие промежутки спокойствия между походами на капитанский мостик и разговорами по телефону с безучастными клерками, я честно пытался решить проблему собственными силами. Обследовал микросхемы, тестировал операционные системы и даже листал пылившееся в архиве руководство по эксплуатации. Всё было в порядке, и… и не работало! Отчаявшись, я даже стукнул пару раз очередного «Накамуру» по голове. Способ безотказно восстанавливающий мыслительные способности ПР-20 «УМ», увы, оказался здесь бесполезен. Напротив, на чёрном пластике проявились сколы, царапины.
— Быстрее, жестянка! — топая ногами, капитан судна поучал беднягу Стёпу, вынужденного работать за всех. — Почему везде грязь? Почему трюм не разгружен? Почему лампочка не работает? Почему, почему почему…?
Отечественный, перспективный, моя гордость и отрада, стойко держал удар. Под градом чернильниц и карандашей он драил гондолу, кашеварил на камбузе, гонял с корпуса голубей.
Спустя неделю, когда из ремонтного цеха вернулись восстановленные из праха «Накамуры», а вместе с ними пришли из салона последние модели «Кобаяси», я, наконец-то, вздохнул с облегчением. Экипаж вновь был укомплектован, а цеппелин готов к взлёту.
Рано я радовался! Стоило нам отчалить, как новёхонький «Кобаяси», будто бравый камикадзе, ушёл в прямое пике прямо к матушке-земле.
— Что такое? Почему? — вопрошал мой шеф опять, грозным взором обводя композитные тела. Он был зол. Ох, как он был зол. В этот момент он казался командиром, отчитывающим на плацу провинившийся взвод, и роботы, построенные в линию, имели такой жалкий и несчастный вид, что больно было смотреть. — Ты, — тыча пальцем в детище японских изобретателей, старлей грязно бранился. — Ты – бесполезная, глупая машина. Худшая из худших. Консервная банка. Даже пылесос лучше тебя!
«Накамура» дернулся, разбежался и сиганул в окно.
— Дешёвка! — прорычал начальник и, повернувшись к следующему самураю, принялся пинать его ногой, приговаривая. — Ну, давай! Ты ведь такой же бесполезный работник! Ничего не можешь… Все вы ничего не можете. Ничтожества! Бездушные механизмы!!
Роботы пришли в движение, и я, озарённый догадкой, закричал что есть мочи:
— Шеф, стойте! Это же японцы! Вы сами виноваты в случившемся!
— Что? Что ты сказал? — уставился на меня капитан. Его глаз нервно дёргался. Плохой знак.
— Харакири, — ответил я, вспоминая давно забытые лекции, часть из которых проспал, часть – прогулял. — Говорят, что в Японии к работе отношение особое. Люди полностью отдают себя ей, и, если по какой-то причине им не удаётся должным образом справиться с задачей, они… Ну вы поняли…
— Ну-ка повтори, боец!
— Вы постоянно ругаетесь на них... Вероятно, программа расценивает слова как крайне неудовлетворительную оценку оказываемым услугам и запускается протокол самоуничтожения.
Шеф потоптался на месте, обдумывая сказанное. Затем медленно подошёл к ПР-20 «УМ» и, заглянув в радостные глаза Стёпы, недовольно произнёс. — Что-то ты какой-то счастливый сегодня. Смешно? — в следующее мгновение он размахнулся и ударил моего любимца по голове. — Смешного здесь ничего нет!
Затем начальство удалилось в каюту, оставив на меня восстановление работоспособности экипажа, и не показывалось из неё до конца полёта. После этого случая, японцы бросаться за борт перестали, жизнь вошла в прежнее русло.
Мы по-прежнему летаем на цеппелине, возим всякую мелочёвку и, иногда, туристов. Со временем место «Накамур» заняли «Кобаяси». Руководство знает, что они несовершенны, но придают кораблю солидности и всяко лучше китайцев и европейщины. Стёпа, конечно же, тоже в строю. Недавно я его чуток обновил, добавив слова «чуткий» и «андроидный». ПР-20 «ЧУМА» звучит, конечно, на любителя, но он ведь, правда, классный. Хоть и ломается время от времени, я его тут же чиню, благо начинка у него простая и неприхотливая, а детали стоят копейки. Вот так и живём.
Похожие статьи:
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Доктор Пауз
+
Хотя те китайцами были, ну да не суть. Плюс!
