Едва заметно киваю. Бармен правильно понимает мой жест и наливает полный бокал холодного пива. Не самый лучший лагер, без изящных цитрусовых ноток, но насыщенный пшеничный вкус честно отбивает цену.

Резкий хлопок по плечу заставляет поперхнуться пеной.

— Будь здоров, — со смехом произносит Ами и задорно запрыгивает на высокий стул. Дерево возмущенно трещит под грузным мужским телом, но выдерживает.

— Здоровей видали, — огрызаюсь я.

— Никогда не мог понять, как ты пьешь эту мочу? — Ами продолжает издеваться. — Без обид, Хост.

— Никаких обид, Ами, — откликается бармен. — Я сам предпочитаю коньяк.

— Вот! Хост знает толк в выпивке, не то, что ты. Да, ладно, не злись. Вырастешь, поймешь вкус благородного напитка. А пока вытри губы.

Не скрывая улыбки, вытираю мокрый рот салфеткой.

— Ох, Ами, когда-нибудь моё ангельское терпение лопнет и тогда…

Что “тогда” — я никогда не договариваю. Может быть, потому что сам не знаю, а может потому, что хохот Ами заглушает собственные мысли.

— Знаем-знаем, видели, как этот крепыш утер нос четверым здоровякам. До крови утер. Правда, они были пьяненькие…

— Но это не помешало им тебя скрутить, — спокойно парирую выпад и жадно глотаю пиво.

Ами с завистью смотрит на мое довольное лицо ровно до того момента, пока Хост не ставит перед ним пузатый бокал с коньяком.

— Что было, то было, мой друг, — скромно улыбается, Ами вдыхая аромат напитка.

Не знаю, зачем мы каждый раз вспоминаем тот случай. Гордая раса фьер никогда не любила признавать свои слабости, но Ами словно специально напоминает себе о пьяной драке. Вспоминает почему, выходец из фьеров водит дружбу с выходцем из триков. И различия в алкогольных вкусах самый малый конфликт, в сравнении с войной за звездные системы между нашими расами.

— Рэт, как ты? — наконец серьезно спрашивает Ами.

— Все хорошо. На этой неделе кое-как увольнение дали. Думал, пропущу в этот раз.

— Все это ерунда. Расскажи как дома? Как родные?

— Мать писала, что все хорошо. Лэсс закончила институт, теперь ждет когда я вернусь. А у тебя?

Ами сосредоточено молчит.

— Не знаю.

— Писем так и не было?

Друг залпом допивает коньяк, мощно выдыхает.

— Все это ерунда! — уверенно повторяет он.

Хост, рассчитав двоих посетителей, подходит к нам.

— Еще пива, Рэттер?

Киваю.

Хост вопросительно смотрит на Ами. Приятель качает головой.

— Завтра не высовывайся, Рэт, — внезапный шёпот заставляет вздрогнуть.

— Как это понимать? — возмущаюсь я.

Ами молчит.

— Ты забыл, где находишься, дурак? Здесь нельзя обсуждать такие вещи! — злым шепотом выпаливаю я.

Ами молчит.

— Твою, мать, да ты понимаешь, что я обязан буду сообщить об этом командиру? Или ты думал, что я буду как крыса отсиживаться в тылу, пока мои товарищи погибают из-за вашей внезапной атаки?

Хост угрожающе выдвигается из-за стойки.

— Все в порядке, джентльмены? — строго спрашивает он. — Я напоминаю, что бар находится на нейтральной планете. Ваши расы подчиняются межгалактическому кодексу и должны соблюдать наш нейтралитет. Свои расовые разногласия вы можете выяснить, покинув орбиту. Я понятно объясняю?

Мы сосредоточенно изучаем непроницаемое лицо Хоста.

— Делай, что должен. Лично я так и сделал, — бросает Ами и направляется к выходу. — Передавай привет Лэсс.

Взглядом провожаю сутулую спину друга. Выцветший летный комбинезон сливается с темнотой на улице.

— Чертов засранец, — зло бросаю я и жадными глотками допиваю бокал пива.

Внезапная атака фьер терпит неудачу. Их легкие корабли превосходят тяжелые джагернауты в скорости и маневренности, но не в силах тягаться с нами в вооружении. Потеряв единственное преимущество, флот налетчиков был уничтожен.

Во время битвы мой джагернаут подбили, я получил контузию и был отправлен в госпиталь. Прямо в больничной койке мне вручили почетную награду “за верность родине”. Из госпиталя удалось выйти только через месяц. Трики праздновали победу, а фьер не решались выползти из своей звездной системы.

Бар встречает приятной прохладой. Сегодня довольно пусто, если не считать парочку в дальнем углу. Приветливо машу Хосту, бармен кивает в ответ.

Присев за стойку, перевожу дыхание.

— Ами не приходил? — наконец решаюсь спросить я.

Хост удивленно вскидывает брови.

— А ты что, не знаешь? — Хост кидает на стойку газету. — Фьер опубликовали список погибших.

Дрожащей рукой подтягиваю листы. В голове пронзительно звенит тишина. Соленая капля срывается со щеки и мокрым пятном расплывается напротив знакомого имени.

— Нет… — шепчу я, рукавом утирая глаза.

— Он был в авангарде атаки, — слышу твердый голос Хоста. — Погиб одним из первых.

Смяв газету в комок, кидаю под стойку.

Хост невозмутимо наполняет бокал пивом. Подошедший официант забирает заказ.

— Как его родные?

— Сложный вопрос. Мать перестала отвечать на письма, как узнала, что ее Ами завел дружбу с триксом.

Заметив удивленный взгляд, Хост поясняет.

— Читай газету, сынок. Фьер ведут расследование. Подозревают Ами в измене. Его мать передала властям письмо сразу после провальной операции.

Поставив локти на стойку, обхватываю голову. Поднять газету так и не решаюсь.

Только сейчас начинаю понимать, что сделал Ами. На что он решился ради друга. И что ответил друг? Вина, словно тиски, сдавливает грудь.

— Хост, налей мне, — произношу я.

— Как обычно, пива?

— Коньяк. До краев. Надо помянуть друга.

Прости меня Ами. Похоже единственный предатель здесь я.