Приключения сотника Мухи в Аду (история в 3 рассказах)

1. «Круги»

2. «Чрево и синь»

3. «Если я открою глаза навеки»

Григорий Неделько

Круги

Посюпотусторонним

   Восемь кругов были зачищены. Оставался последний — как известно, самый коварный, самый сложный.

   Отряд праздновал взятие нового рубежа, а Муха-сотник лишь недовольно кривил губы. Потерявший крылья в самом первом своём бою и ставший оттого ещё более мрачным, он не был сторонником шумного веселья.

   Муха считал задачей военного огнём и мечом вычищать улицы Рая. Для этого идеально подходили миниогнемёт и пистолет последней модели. Прогресс добрался даже до этого райского, по задумке Создателя, местечка. Здесь было всё, без чего нельзя представить цивилизованное общество, в том числе оружие и боеприпасы. Бронежилеты, каски. Раздел территории. И война.

   Нападение адцев застало поднебесье врасплох. Слава Богу, правительство Рая сориентировалось. Министр обороны не раз говорил, что нужно держать про запас боевые единицы. Однако кто-то из правящей верхушки советовал распустить армию, мол, в стране чистых мечтаний война не начнётся. Те, кто считал так, ошибались. А может, они были заодно с адцами — преступниками, желающими разрушить до основания райские кущи. Уничтожить небесное государство, чтобы на его месте создать собственную "утопическую" страну, построенную на "идеалах" хаоса и зла. Вряд ли такое возможно. Но беда, как обычно, пришла неожиданно, инстинкты побороли разум - и началось кровопролитие.

   "Наверняка в правительстве засели предатели", — думал Муха. Иначе как бы адцы могли предугадывать почти каждый шаг освободительной армии? Этот факт заметно осложнял противостояние...

  … Даже издалека Город Осуждённых приковывал к себе взгляд, подобно трупу. Не хочешь смотреть: мерзко, кошмарно — а не отвернёшься. Раньше тут цвели Сады Эдема, полные красок, благости и успокоения, но всё сгинуло в пучине времён. Пепел, серость, каменная крошка и бесконечное уныние пришли ему на смену. Город пропитался атмосферой войны и начал разлагаться. А за разложением последовало отравление. Население Рая больше не могло находиться в загрязнённом Эдеме. Привыкшие к чистым улицам и мыслям, живущие среди возвышенного, божественного, душевного, ангелы погибали. Травились адскими выделениями. Святые, мученики — сколько их полегло на грязных, выпачканных в крови и саже улицах. Испарения, миазмы, злоба, ненависть — негатив во всех его проявлениях, материальных и метафорических, заражал высших существ. У одних отказывали органы, и они умирали в жутких мучениях. Другие сходили с ума и убивали сами себя. Смерть раскрылась перед сияющим миром в своём неисчислимом многообразии. А ненасытное адово племя питалось страданиями, делаясь сильнее, выносливее… счастливее.

   Неизвестно, сколько Дьяволу потребовалось усилий, чтобы в тайне договориться с преступниками, насильниками, убийцами. Чтобы снабдить их оружием. И наслать, словно саранчу, на поля света и счастья, на Елисейские поля, которые мертвячье войско начало обгладывать с безмерной радостью.

   Сил в райской армии не хватало, и поначалу страну бросились защищать все, от мала до велика. Своими жизнями они отсрочили смерть других. Заслонили собой амбразуру адского дзота. Но там, где есть дзоты, есть и танки. Бронетехника, корабли, самолёты. Потери мирного населения исчислялись гигантскими цифрами, однако их жертва была не напрасной. Они дали армии возможность собраться, продумать стратегию, начать действовать сообразно плану. Облачённые в костюмы, защищающие от ядовитых выделений, воины Рая стали наносить ответные удары...

   За время противостояния Муха дослужился до майора. Он командовал отрядом, в который входили его давние друзья. Видеть, как они мучаются и умирают, было невыносимым, но цель того требовала. Если он откажется идти вперёд, то подведёт весь Рай. Другие могут взять с него пример — и в конце концов зло победит. Так, в простых метафорах и сравнениях, он представлял свою задачу. Ему не нужна была излишняя образность. Он знал, что надо делать, и делал это. Подобный взгляд давал результаты. Пока под командованием Мухи не случилось ни одного поражения. Солдаты считали его неошибающимся и бесстрашным. Бьющим всегда точно в цель, знающим своё место в схватке. Быстрым и маневренным, как муха. Сотник не помнил, отчего получил такое прозвище, но, вероятно, именно благодаря своим качествам. Как и всякий в Том мире.

   Воины Ада захватили Эдем внезапно, когда большая часть райской армии отправилась освобождать другие населённые пункты. Райцы не успели сориентироваться и вскоре остались без столицы. Кто знает, к чему бы это привело, если бы не Муха. Собственным отрицанием страха он заражал других. В частности, Мухин отряд прорвался чуть ли не к самой границе с Адом, а потом вернулся назад, чтобы освободить столицу. Оставался последний рывок. "Восемь кругов освобождены — дело за малым" — такими словами Муха подбадривал солдат.

   Последний бой разворачивался в прежде жилых районах. Враг засел в разрушенном здании и из его пустых глазниц поливал освободителей геенной огненной. За всё то время, что шла война, отряд потерял чуть меньше половины солдат, а в этой схватке погибла треть от их общего числа. Итак, из ста воинов осталось около пятидесяти. Кого-то контузило, кого-то ранило. А им ещё предстоял финальный штурм.

   В только что завершившемся бою он отделался парой ссадин. А вот его близкие друзья, Громила и Попрыгунчик, пострадали намного сильнее. Первого контузило, а второму оторвало полноги. Обоих отправили в лазарет.

   — Держись, — коротко сказал Муха, кладя руку вечно подвижному Попрыгунчику на плечо.

   А сам подумал: "Теперь уже не попрыгает, как раньше. Хотя, может, наши технари сделают для него протез. И всё же..."

   — Я держусь, мать его, майор! Держусь! — Попрыгунчик сжимал зубы, чтобы не выдать боли. Но вот — новый приступ, и он не выдержал, огласил полыхающий пламенем мир парочкой отборных выражений.

   — Вколите ему обезболивающее.

   — Уже. — Возле Попрыгунчика суетились врачи.

   — Ничего, майор… я… выдержу… — проговорил солдат, изгибаясь, подобно змее. — Скажи лучше… как там Громила?

   — Всё в порядке, в порядке, — ответил Муха, хотя Громила с момента контузии не приходил в сознание.

   — Хотя бы одна радостная весть.

   — Две. Завтра мы соединим наши силы с армией генерала Каменного.

   — И останется последний рубеж, да, майор?

   — Последний.

   — Жаль, меня там не будет.

   — Не беспокойся. Отдыхай, — сказал Муха, понимая, как глупо звучат его слова.

   — И всё-таки я отомстил тому гаду, который прошил меня лазером. Видел, как его голову разорвало на тысячи кусочков? Это я постарался. — Попрыгунчик радостно улыбался.

   Муха кивнул и вышел из лазарета.

   Он всегда ощущал себя родственной с Попрыгунчиком душой. А то, что они оба были калеками, лишь усиливало сходство. Майор понимал: в любой момент он может потерять друга — и тяжело это переживал. Но надо было держаться. Хотя бы для того, чтобы не уронить себя в глазах солдат.

   Возле палатки его встретила медсестра Большеглазка. Существа красивее Муха ещё не встречал. Но сейчас он не мог думать о любви — война заслоняла всё своим жирным чёрным телом.

   — Муха...

   — Если ты о работе, то лучше не надо.

   — Послушай, не вини себя...

   — Я побуду один. Извини.

   Аккуратно отстранившись, он скрылся в штабе.

   Большеглазка посмотрела ему вслед и покачала головой.

   Выдвижение было назначено на пять утра. Выспавшись кое-как за пару часов, быстро собравшись, солдаты построились в ряды. И Муха повёл их вперёд.

   Арка, ранее украшавшая вход в Эдем, лежала в руинах, как и весь город.

   "Ну что ж, пора осуждённым получить их наказание", — подумал Муха, которому вспомнилось новое название столицы.

   Он вскинул пистолет, но загаженные, усеянные обломками улицы были пустынны. Майор приказал солдатам разбиться на три равные группы и рассредоточиться по Центральной площади. Сам Муха остался позади: отсюда ему было прекрасно видно, что происходит. Делать нечего — оставалось лишь дожидаться генерала Каменного. Он опаздывал. Муха связался с ним по рации, и Каменный уверил, что армия вскоре будет на месте.

   И тогда майор совершил ошибку. Нелепую, а оттого тем более непростительную. Он осмотрелся. Его взгляд зацепился за опадающие осколками и крошевом памятники архитектуры. За громадный фонтан посреди площади, разбитый, "разукрашенный" матерными надписями. За изломанную мозаику плит под ногами.

   В следующее мгновение прозвучал взрыв. Стреляли откуда-то сверху. Муха поискал глазами источник опасности. Военная привычка дала себя знать, и он даже не сразу понял, что произошло. А произошло вот что: стационарная установка, находящаяся на крыше одного из зданий, "плюнулась" смертоносным снарядом. Он угодил в самый центр первой группы. Огненный шар загородил собой обзор, дым скрыл в себе кусок площади. А когда завеса рассеялась, на месте отряда лежали покалеченные существа и оторванные части тел. Слышались крики, стоны...

   Сердце Мухи затрепетало — не от страха, нет. От осознания того, что он не смог предотвратить. Того, что он, черт подери, просто не должен был допустить!..

   — Сверху! — прокричал майор, наконец увидев, где скрывается опасность. И стал стрелять по зенитчику. — Вторая группа, огонь! Третья, прикрывайте вторую!

   Солдаты исполнили приказания. Чья-то пуля прошила голову зенитчика, и он обмяк в кресле. Гранатомётчик с РПГ закрепил успех — раздался новый взрыв, на сей раз авторства райцев.

   А в следующую секунду отовсюду: из дверных проёмов, из окон, из люков под площадью, казалось, из самого кроваво-красного неба — полезли адцы.

   Муха разрядил в преступников оставшиеся патроны. Когда пистолет "зашёлся кашлем", майор, даже не подумав сменить обойму, убрал оружие. Вынул миниогнемёт и начал поджаривать мертвяков одного за другим. Они горели как спички.

   Но и райцы несли потери: захлёбывались кровью, с истошными воплями елозили по земле ангелы и другие создания поднебесья.

   А враг всё прибывал и прибывал. У бывшего сотника и его команды не оставалось шансов.

   "Где же Каменный! Где же..."

   И тогда Муха понял. Произошло это чуть раньше, чем он потерял сознание: кто-то со всей силы двинул ему прикладом автомата по голове. Сцена боя подёрнулась красным, пропала, и на смену ей пришла темнота.

   — Очнись! Очни-ись. Эй. Бравый вояка.

   Муха открыл запятнанные кровью веки. Его взор плавал и блуждал. За край видимого "цеплялись" чьи-то останки, которые, благодарение Господу, он не мог разглядеть. Боль напоминала о себе при каждом движении. Огромных усилий стоило сконцентрироваться на говорившем, чьё лучезарное лицо казалось странно знакомым. Нет, не казалось — это был он. Каменный. Генерал сидел перед ним на корточках, и на военачальнике не было ни капли крови.

   — Вижу, ты очухался. Молодец.

   — Мой отряд...

   — Беспокоиться за него уже нет смысла.

   — Они...

   — Мертвы? Да.

   Муха попытался приподняться, но Каменный толкнул его, и майор снова упал. Бок, а затем всё тело пронзила жуткая боль.

   — Уж извини, пришлось. — Непонятно, о чём говорил Каменный: об убийстве отряда Мухи или о том, что пришлось толкнуть раненого.

   — Я бы спросил, зачем, мразь, — прошипел майор, — но я и так уже догадался...

   — Бедная наивная Мушка. Ты не представляешь и сотой доли того, что здесь происходит.

   — Почему ты оставил меня в живых?! Почему? Знай, я найду тебя! Тебе не укрыться от моей мести...

   — Да-да-да, за твоих солдат, за Большеглазку, за Попрыгунчика и Громилу...

   Муха опять попытался встать, но его вновь толкнул Каменный. Теперь — с гримасой отвращения на лице.

   — Ты жалок. Тебе не удалось бы самому продержаться столь долго. И ты не пытаешься вникнуть, не пытаешься отыскать истину...

   — Истина в том, что ты иуда!

   — Ха-ха-ха! — рассмеялся Каменный. — Разве это истина? О нет, она гораздо, гораздо ближе. Настолько, что ты никогда бы до неё не додумался. И этого действительно не произошло. Слушай меня, Муха, храбрый воин, освободитель Рая, я открою тебе истину.

   Давным-давно на далёкой-предалёкой планете под названием Земля жил человек. И натворил он немало бед, прежде чем умер и попал в загробный мир. Он был так ужасен и одновременно ничтожен, что… В общем, ни божественные, ни дьявольские силы не знали, что с ним делать. Он заслуживал кошмарнейшего наказания. Но что может быть кошмарнее самообмана? Позволить ему довести себя до критической точки, до момента наивысшего заблуждения и наслаждения — а потом оборвать нить.

   — Ты хочешь сказать, я...

   — Не перебивай меня.

   Но девяти кругов Ада не хватило бы, чтобы заставить его страдать так, как он должен был бы. Я предлагал провезти его мордой по всей территории двух государств, но это сочли недостаточно страшным. И тогда кто-то высказал идею. Я оценил их задумку. Они были правы: такое наказание гораздо страшнее. В общем, они решили сделать из этого преступника — героя. Спасителя. Чуть ли не Мессию, Мессию Потустороннего мира. Наделить его светлым, чистым разумом, естественно, лишив предварительно памяти. Дать ему друзей, соратников, любовь — всё то, чего он НЕ заслуживал. Дать ему перевоплотиться. И ещё — найти свою цель. А потом, когда цель, казалось, была уже достигнута, произошло… это. — Каменный обвёл рукой поле боя. — И после этого виновник уже никогда не станет прежним.

   Скажи, я прав?

   А лучше — молчи. Я ещё не закончил.

   Осталась последняя деталь. Сейчас этот субъект, о котором я говорил, должен подняться и продолжить своё благое дело. Помня всё то, что я ему рассказал. Он обязан завершить начатое. Собрать сто новых существ, снова к ним привязаться и снова их потерять. А затем опять — разве что существ этих станет чуть больше, ведь его обязательно повысят. В конце концов, он освободит Рай, которого не заслуживает, ведь теперь он не может поступить иначе. В противном случае, ему останется лишь созерцать всеобщие страдания и винить во всём себя, что ещё хуже. Уверен, он не выберет эту тропку… А после победы он будет жить дальше. Только куда он подастся: в райские кущи или адские подземелья? И не будет ли ему одинаково тесно и неуютно в обоих? — Каменный ухмыльнулся.

   — Но что… что случилось на Земле? Почему этот… субъект заслужил подобное наказание? Я не помню...

   Каменный встал в полный рост. Раскрылись гигантские сверкающие крылья.

   — Это — часть наказания. А знание, его субъект не заслужил. Будь это возможно, все бы с радостью забыли, что он натворил. — Каменный, казалось, задумался о чём-то, а потом произнёс: — И всё же я раскрою ему одну тайну.

   — Чтобы сделать ещё больнее?

   Каменный не ответил на вопрос. Вместо этого он произнёс:

   — Знай, подготовка была масштабной, и восемнадцати кругов слишком мало.

   — Скольких же достаточно для того, чтобы я получил прощение?

   — Прощение? Разве кто-то говорил о прощении? — Каменный засмеялся. — Сотня.

   Сто кругов! Муха опешил. Он не мог поверить в происходящее.

   — До встречи, спаситель. А мы с тобой ещё встретимся, я уверен. Да, и не пытайся никому рассказать о своей несчастной судьбе — все в курсе, так что тебя попросту не станут слушать. Впрочем, ты, возможно, захочешь пожить в атмосфере абсолютных лжи и неверия.

   Вспышка света — это взмахнули белоснежные крылья. Муха заслонил глаза рукой. Он глядел на Каменного, поднимающегося к куполу небес. И с каждым новым взмахом ангельских крыльев, всё ниже и ниже, на дно безнадёжности, опускались надежды, мечтания, фантазии бывшего героя.

   Героя… Мушки с оторванными крылышками… Вот как он получил своё прозвище!

   Майор схватился за светящиеся огрызки и дёрнул с такой силой, что закричал от боли. А затем, уткнувшись лицом в грязную мостовую, зарыдал как маленький ребёнок.

   Каменный, который, конечно же, носил отнюдь не это, выдуманное, имя, нёсся прочь. Прочь от Рая, разрушенного виной одного существа. Внизу мелькали уничтоженные пространства, руины и пепелища. Круги небесной страны. Сменяющие друг друга, перетекающие друг в друга — без конца и края.

   Каменный утаил от Мухи ещё одну вещь, скрыл её за необходимой ложью. Кругов в Раю было гораздо больше сотни. Их было столько, что ни одному существу, даже обладающему бессмертием, не пройти все. Сотня в бесконечной степени. Внепредельность. Непрекращающаяся вереница потустороннего наказания.

   Но кровавое небо надёжно хранило свою тайну.

(Июль 2011 года)

Григорий Неделько

Чрево и синь

Старые герои никогда не умирают –

они появляются в продолжениях.

(Роберт Линн Асприн)

Раздался взрыв – судя по всему, оглушительный, потому что он почти полностью разрушил редут адцев, — потом окрестность огласили истошные крики и боевое, срывающееся на хрип «Ура!», а затем порох наполнил карманы пространства, и вот только тогда Муха открыл глаза. Он спал в хилой рощице, на некотором отдалении от укрепления, наверное, часов четырнадцать; с тех пор как генерал Каменный приговорил его к ста кругам Ада, в послежизни у бывшего сотника осталось лишь две вещи – сон и бодрствование, причём иногда они ничем не отличались.

Порою в сновидения к Мухе являлись умершие друзья, погубленные, по сути, им, точнее, грехом в земной жизни, за который он сейчас расплачивался. Души, пронзившее время, расстояние и вероятность, чтобы навестить его, вели себя по-разному: кто-то орал в муках, обвиняя Муху в своих боли и страдании, кто-то тянул за руку, обещая показать новый мир, дивнее этого, кто-то молчал, смотря холодными, безразличными, мёртвыми глазами, отчего на сердце делалось сквернее всего, а кто-то затевал с наказанным диалог, переходивший то в спор, то в ругань, то в мольбу, то в жалобу, то в покаяние. Муха не просыпался от подобных грёз в ледяном поту, нет; это, возможно, странно, однако он с абсолютным безразличием досматривал сон до конца, а когда фантазии улетучивались, просыпался – чтоб больше ночью не заснуть. И опять же, ни депрессии, ни чувства вины, и он не переживал ни капли; единственное, что его волновало, — откуда берутся потусторонние послания. Ведь он уже находится по ту сторону. Как внутрь одного Ада мог просочиться другой? Или Каменный снова взялся играть с ним в непонятные игры? Помня древнюю военную заповедь: «Не ломай голову, а пользуйся ей» — Муха и не ломал – он ждал и продолжал начатый путь.

Днём мало что менялось: тысячи раз виденные кровь, смерть и обречённость, но теперь в реальной действительности. Кто-нибудь иной сломался бы, когда сотни воткнутых недоброжелателями палок стопорят работу душевного механизма; Мухе же ломаться, по-видимому, не было причины. Почему? Отличный вопрос, прекрасный вопрос!.. найти бы ещё на него ответ.

Одинокий и голодный, с запущенными волосами, с отросшей бородой, он двигался вглубь Адовых колец, стремясь добраться до самого центра и разорвать оковы, в которые его заковала чужая воля. Падший герой и не подозревал, что ему напророчили отнюдь не сто жгучих, горячих, испепеляющих кругов раскаяния – их количество превосходило пределы разума. Попросту говоря, количества как такового не существовало: кругов было бессчётное множество. Но Муха об этом не знал, он не знал о своей вине и о собственной расплате, и, что удивительно, именно незнание не давало ему воспринимать происходящее смертельным, фаталистичным образом.

Он не помнил, сколько кругов прорвал, дабы добраться до следующих. Временами казалось, что число адских районов давно перевалило за сто, впрочем, это, конечно, было неправдой. По примерным подсчётам, Муха преодолевал то ли двадцать пятый, то ли двадцать седьмой круг, тогда как Очи Вселенной, полумифический-полуискусственный артефакт, позволяющий заглянуть в суть миров, располагался в сверхнадёжно охраняемом здании, что подпирало багрово-красные небеса в центре сотого круга.

Дорогу Муха не всегда одолевал в одиночку. Как-то раз он встретил прелестное создание с голубыми глазами, напомнившее ему потерянную, убитую его греховностью любовь. Прошлую звали Большеглазка, имени настоящей он не спрашивал. Они перекинулись парой слов, Муха выяснил, что её приговорили к вечному бродяжничеству (она продавала своё земное тело за деньги), «сотник» кратко рассказал о себе, а после они легли на холодную, похожую на камень почву и долго отдавались друг другу, пока совсем не вымотались. Фигура и женские прелести у новой знакомки правда вызывали восхищение. В процессе древнейшего акта не прозвучало ни единого громкого звука, действо – любви или невымещенных эмоций – погрузило их на дной безымянной речки, откуда двое вынырнули лишь под конец, чтобы глотнуть долгожданного воздуха и догадаться: этого не повториться.

И этого действительно не произошло вновь: подругу Мухи убил выстрелом в голову снайпер, прятавшийся на вершине скалы. Спустя какую-то секунду военный снял его из автоматического пистолета, но в целом он опоздал. Похоронить женщину было негде, и Муха укрыл тело камнями, коих тут валялось вдоволь после недавнего землетрясения.

Однажды солдату встретилась пара молодых, весёлых вояк, возвращавшихся домой. Низкий и подвижный тут же напомнил Попрыгунчика, а более высокий и статный чем-то походил на Громилу. Муха пообщался с ними, каждое мгновение чувствуя, как кровоточит и гноится рана от утраты близких людей и товарищей по оружию; молодые воины поделились с ним провиантом и патронами, в благодарность за что он описал им кратчайший путь до XVI круга. И они ушли, и он снова остался один.

Превратившись не в тень даже – в тень тени, одиночество плелось позади себя, не поспевая за Мухой; он же подходил к очередному кругу.

— Здорово, служивый! – крикнул он охраннику, стоявшему в бравурной позе на высоких широких воротах.

— И тебе здорово, служивый, — недружелюбно отозвался тот.

— Это какой круг будет?

— А тебе чего надо?

— Водицы испить.

— Козлёночком станешь. Вали отсюда, если пропуска нет.

— Да есть у меня пропуск, — тише произнёс Муха.

Выхватил пистолет и расстрелял охранника. Пока тело падало, на ворота выбежал второй – его постигла та же незавидная участь. Муха был осведомлён, что охранники обычно дежурят на воротах по двое, поскольку за время войны Ада и Рая численность обеих армий сократилась до предела. Он расстрелял замок, убрал пистолет в кобуру и, с силой толкнув тяжкие створки, вошёл в растворившийся проход.

Площадь возле ворот пустовала; он пересёк её и ступил в жилые кварталы. Там ему на глаза попалось от силы десятка полтора людей. Он ожидал этого: малочисленные адцы предпочитали отсиживаться в глубине городов, поэтому штурм не вызывал никаких проблем. А вот если ворвёшься с пехотой и танками в центр, получишь сюрприз, и не только в виде жителей «глубинных» домов – многие солдаты и мирные, но умеющие постоять за себя горожане обитали в подземных бункерах, подвалах и полуподвалах.

Муха поймал за рукав проходящего мимо молодца и задал вопрос, который задавал не единожды:

— Есть здесь телепорт?

— А ты что, не местный? – с вызовом отозвался молодчик.

— А ты что, в рыло захотел?

— Нет здесь телепорта, — обиженно просопели в ответ.

Настало время второго сакраментального вопроса:

— А если подумать? – И он для доходчивости выкрутил «интервьюируемому» палец.

— А-а-а! Мать твою! Перестань!.. Есть, есть здесь телепорт!

— Действительно? И где же?

— Пойдём, покажу.

— Хорошо. Но сперва дам совет: не следует меня дурачить.

— Ладно, ладно…

Парень, шагавший впереди, провёл его дворами к ветхой лачужке, где, как и следовало ожидать, Муха угодил в засаду. Воитель был готов и к такому.

Первый вылетел из-за угла и напоролся на его нож пузом. Покуда враг истекал кровью, Муха пристрелил его собрата, выцеливавшего мускулистую фигуру «сотника» с крыши дома-развалюхи.

Отойдя от шока, парень-проводник бросился бежать, однако ему помешала рука противника, обхватившая за горло и резко надавившая, так, что у паренька взорвалось перед глазами.

— Ни с места, — вкрадчиво уведомил военный.

Парочка приятелей заложника стояла у стены дома, направив дула ружей на Муху и не зная, что предпринять.

— Предлагаю положить пушки, — облегчил их выбор командир.

— Нас трое, урод, а ты один! – выкрикнул тот, что слева. – Со всеми тебе не справиться, кто-нибудь тебя, да уложит!

— Ну попробуй.

Они ещё какие-то мгновения стояли молча, вслед за чем Муха, не привыкший попусту тратить время, вскинул руку, прострелил говорившему бок, спрятался за заложника и пронзил пулей ногу второму. Парень, которому сжимали горло, захрипел, и Муха ослабил хватку.

— Продолжим разговор нормально? – спросил он.

В качестве согласия раздались утвердительные стенания…

…Муха сделал раненым перевязку и помог подняться на ноги; теперь все трое стояли в ряд, под прицелом его «Ангелобоя» с огромным дулом.

— Телепорт на самом деле внутри этой хибарки? – уточнил солдат.

— Думаешь, обманываем? – зло откликнулся пленник с повреждённой ногой.

— После всего случившегося? Нет, конечно.

— Да там он, там.

— Тогда ведите.

И они провели его: по разваливающимся под сапогами ступенькам, по тёмному ветляющему коридору, через голую пыльную комнату, мимо старика с пистолетом, которому Муха, намекая, кратко покачал головой, по крутой лестнице с отломанными периллами и в комнату, где, как оказалось, когда включили свет, не неходилось ровным счётом ничего, кроме искомого телепортатора.

— Вот. – Прострелянная Нога кивнул на устройство, напоминающее две металлические ветки папоротника, непрестанно перекидывающие друг другу пучки бело-голубого света. – Отпустишь, а?

— Не ной – на войне чай.

Держа пленных под прицелом, Муха осмотрел телепорт и не обнаружил характерных ловушек вроде мин, бомб, автоматических лазеров, сенсоров сигнализации и так далее. Насчёт нехарактерных он уверен не был, потому и задал соответствующий вопрос «собеседникам».

— Да чист он!

— Чист, говоришь? Лады, иди сюда.

Проводник приблизился. Муха вторично «приобнял» его за шею и втащил за собой в кабинку. Зайдя в специальные углубления, он свободной рукой настроил приём-передачу, ударил прикладом по дверце, за которой прятался щиток, и вынул предохранитель, что означало: когда телепорт перекинет человека в нужное место, техника без предохранителя не выдержит напряжения, система полетит и телепортатор выйдет из строя, а следовательно, погони Мухе бояться не стоит.

Ни слова не говоря, он коснулся сенсора переноса. Мир на миг заиграл белыми и голубыми красками; стоило же им схлынуть, они с пленником очутились в совершенно ином помещении. Муха подождал: глаза привыкли к темноте, и он рассмотрел на двери автоматический замок.

— Стой здесь, — приказал «сотник», шагнул с пластины телепорта, вышел за дверь и запер неудачливого проводника в комнате.

Неужели это взаправду сотый круг? И где-то здесь, рядом, буквально под носом, — ответ на все его вопросы, решение всех проблем, Очи Вселенной? Не верилось. Муха почувствовал, что волнуется. Надо же, в стольких передрягах побывал, такого понавидался, а беспокойство вон когда в двери постучало. Глубоко вздохнув и позволив телу расслабиться, Муха отправился маршрутом, что рисовали для него узкие, пустынные, тёмные коридоры.

Наконец впереди пробился свет. Муха вынырнул наружу – и опешил: его взгляду предстала невообразимая картина. Невообразимая в Аду: зелёные лианы, мягких тонов дома, солнечное, лучистое, настоящее небо, свежий воздух – без примесей трупного запаха и ядовитых испарений, — сверкающее на солнце чистое железо заграждений и врат. Рай? Но каким образом?!

Что-то обрушилось на голову, что-то чрезвычайно тяжёлое. Взрывная боль перешла в слепящую вспышку, и Муха отключился…

…В себя он пришёл связанным. Бывшего командира спеленали верёвками и прикрутили к чёрному столбу, а напротив столба… невероятно! Два громадных искусственных слепых глаза – Очи Вселенной!

И стоящий рядом с ними генерал Каменный.

— Вижу, опыт тебя ничему не учит, Мушка, — привычно без малейшего намёка на интонацию проговорил он. – Смерть в плане обучения тоже бессмысленна. Что ж, осталась последняя возможность достучаться до тебя: мечта.

Муха молчал: слова не возникале в уме, не спускались на язык, да и говорить не появлялось желания.

— Смотри же, Муха, смотри в свои Очи – и знай, что ты искал.

Каменный отошёл, переключил несколько регуляторов на панели управления, выпирающей из стены справа, и загорелся свет, и Муха на секунды ослеп, и раздался шум работающего механизма, и отверзлись Очи, и Муха заглянул в них…

… — Впустите меня! – плача, кричал маленький мальчик. – Впустите меня!

Он колотил ручками по двери, но никто не открывал, никто не хотел открывать.

— Я хочу с вами, впустите! Меня мама отругает, если я вернусь так рано! Она скажет, что я врун!

Тишина, только тишина и запертая дверь.

— Впустите!.. Прошу вас!..

Из-за двери послышался радостный смех: кто-то веселился, не обращая на мальчика внимания.

Опустив голову, он развернулся и шагнул в сияющий круг…

… — Ты опять мне соврал?! Останешься без сладкого! – Мать ярилась. – А придёт отец, я всё ему расскажу, и он всыплет тебе по первое число!

— Нет, мам, нет, прошу! Не надо!

Сияющий круг проявился сам, и картина исчезла. А на её месте…

… — Я вас ненавижу, — повторял мальчик, рисуя в тетрадке героев своих фантазий. – Ненавижу! Слышите? Всех ненавижу, всех, до единого, — шептал и шептал он, а левая ручка выводила новые лица, и вот они уже не помещаются в тетрадке, и приятно глядеть на них, и хочется рисовать ещё, а сердце тем временем ноет от неразделённой любви, от жажды дружбы, но в глазах – лишь страх и ненависть. – Я ненавижу вас…

Сияющий круг. Круг. Ещё один. Круги, круги… круги на воде… круги на красной, обжигающей воде Ада… лава жизни…

…Генерал Каменный закурил сигарету и вышел из комнаты. Очи Вселенной продолжали методично, безжалостно и неизбежно испепелять мозг застывшему, точно в прострации, будто под гипнозом, неподвижному Мухе…

…Раздался взрыв – судя по всему, оглушительный, потому что он почти полностью разрушил редут адцев, — потом окрестность огласили истошные крики и боевое, срывающееся на хрип «Ура!», а затем порох наполнил карманы пространства, и вот только тогда Муха открыл глаза. Он спал в хилой рощице, на некотором отдалении от укрепления, наверное, часов четырнадцать; с тех пор как генерал Каменный приговорил его к ста кругам Ада, в послежизни у бывшего сотника осталось лишь две вещи – сон и бодрствование, причём иногда они ничем не отличались. Но Муху звали Мук, и он был всего лишь маленьким мальчиком, играющим в воображемую войну с друзьями.

Он открыл дверь и ступил за порог. Знание бесконечного числа сияющих кругов ушло за горизонты подсознания и растворилось навеки.

— Я с вами! – закричал Мук и изо всех детских, неиссякаемых сил припустил за другими мальчиками и девочками. – Я с вами!

А из окна пятиэтажки, отложив фантастический роман «Град обречённый», чем-то неуловимо, смехотворно напоминающий людской быт, покуривал в форточку регулярную сигарету его отец. Он наблюдал за Муком; дома он любил называть Мука Мухой; он, отец, бесконечно бесстрастный, бесстрашный, как и подобает любому военному. На мужественном лице, словно приклеенное, — выражение полного безразличия, беспощадности… безынтонационное – живой камень…

(Июнь 2014 года)

Григорий Неделько

Если я открою глаза навеки

[из цикла о Мухе]

If I close my eyes forever

Will it all remain unchanged?

If I close my eyes forever

Will it all remain the same?..

(Ozzy Osbourne, Lita Ford)

            Когда Муха открыл глаза, ему явилось чудесное видение: полногрудая, пышноволосая, легко одетая девушка. Её нежно-голубые глаза светились едва ли не ярче солнца, нещадно палившего макушку. Девица была увита лианами, словно древний, колонноподобный памятник, возле которого стояла; лицо седовласого возрастного мужчины наверху стелы особенно сильно скрывала поросль, и разглядеть его не представлялось возможным. Налетавший непринуждёнными порывами ветер трепетал изысканную, лёгкую, полупрозрачную тогу стоявшей перед сотником молодой женщины. В руках она держала нечто наподобие горшка, только гораздо меньше размером, тёмного цвета, квадратный и накрытый полусферой с малого размера дырочками.

            — Чтобы растения дышали, — пояснила она.

— Что? Какие растения? — опешил сотник.

Секунду назад ему казалось, что он сражается с генералом Каменным, кто раньше составлял с Мухой единую силу Рая. Полсекунды назад защитник Рая уверился: Каменный перешёл на сторону Ада, оставив главного помощника и лучшего друга выжигать глаза воспоминаниями. Теперь же… теперь отважный солдат сомневался абсолютно во всём.

Где предатель генерал? Где Очи Вселенной, демонстрирующие то ли сладчайшие грёзы, то ли жутчайшие кошмары? Где трупы друзей и ликующие враги? Где Война?.. Где Рай, в конце концов?!

Муха не заметил, как стал произносить слова вслух.

Элегантная девушка улыбнулась.

— Это и есть Рай.

И, развернувшись, мягкой, пружинистой походкой, не спеша двинулась к ручью — да, полноводная водяная тропа размером с узкую речку текла неподалёку.

Муха осмотрел себя с головы до ног, потом — обратно, однако поношенная грязная форма, с дырками от пуль, обожжённая порохом, разъеденная в нескольких местах кислотой никуда не делась. Тогда он бросился за прекрасной дамой с атласной кожей.

Он нагнал её уже у маленькой, но бурливой реки, когда девушка, открыв ёмкость с чудными, невиданными растениями, набирала в "горшок" воду.

— Что вы делаете? Что происходит? Где я?

Прелестница встала и прикрыла полусферой форму, что находилась у неё в руках.

— Тш-ш. — Она приложила пальчик к довольно широким тонким губам. – Им нужен отдых.

— Кому? — совсем уж растерялся Муха.

— Росткам.

И она столь же неторопливым шагом, каким пришла сюда, отправилась назад; сотник брёл рядом. Солнце продолжало палить, однако не чувствовалось в его обжигающих лучах нестерпимой агрессии Войны. Нет, то был не Ад… и не Рай, разрушенный бессмысленной Войной… То было — что? Мухе не терпелось выяснить.

Он задавал вопросы, не получал ответов, а дорога тем временем продолжала разматываться клубком мыслей, идей, желаний. Вот впереди показался шатёр, и Муха, уставший от недомолвок, но пуще них — от бесконечных сражений, вообразил, что уж здесь разберётся в сути происходящего.

"А если нет? — спросил он сам у себя. И «отмахнулся»: — Что ж, не впервой".

Не успели они приблизиться к матерчатому шатру, что не двинется и не шелохнётся под игривыми дуновениями ветра, — "поднялись" расположенные чуть ниже другие треугольные домики; пастельного тёмно-зелёного цвета, они не сливались с природой, но словно бы становились её частью. Между шатрами росли высокие деревья с редкими сучьями и пышными кронами; листья образовывали настолько правильные, симметричные формы, точно снежинки, что сразу закрадывались мысли об искусственном озеленении.

— Где я? — прошептал Муха, обращаясь к красавице-проводнице: ни разу в жизни или после смерти… неважно! всё равно ни разу не видел он ничего схожего. И не слышал о таком.

— Сейчас, — напевно ответствовала девушка в тоге, пропуская Муху вперёд.

Пригнувшись, он зашёл в шатёр; дама, судя по шуршанию полога, немедля последовала за ним.

Внутри же, овеянный непривычными, странными и необъяснимыми для Мухи запахами, в замызганной одежде, едва-едва напоминающей красивейшее одеяние проводницы, развалясь на полу, восседал грузный мужчина. С первого взгляда, его наружность вызвала у Мухи неприязнь, однако потом сотник присмотрелся, и уже ни широко посаженные глаза, ни поле-лысина с кустиком седых волос впереди, ни худые ручки, несоразмерные полному телу, более не казались отталкивающими. Неприкрытой древностью, каким-то неизвестным знанием веяло от старца, внимательно, в полном молчании разглядывающем незваного гостя. Незваного ли?..

— Здравствуй, Мук, — откашлявшись, поздоровался старец.

— Здравствуйте… — Военный оглянулся, но провожавшая его девушка куда-то пропала.

— Не обращай внимания, — посоветовал старик, — она вернётся. Давай лучше побеседуем… ведь ты проделал долгий путь, и настала пора просто поговорить, услышать. Узнать. Не так ли?

Муха сел на пол, скрестив ноги в позе лотоса. Старый человек повернулся к воителю.

— Ты удивлён, что мне известно твоё имя, но не интересуешь, откуда я его знаю. Почему? — задал неожиданный и, впрочем, вполне понятный вопрос хозяин шатра.

— Если вы знаете такие вещи и угадываете мои мысли, то вам несложно выведать и поболе, — резонно ответствовал Муха.

— Верно. Но давай определимся, как мне лучше тебя называть: Муха… Мук… Миша… Михаил Каменов?.. У тебя появилась возможность выбора, которой ты был лишён, — восполняй потерю.

— Может быть… — Муха на мгновения задумался. — Может быть, для начала вы сами представитесь?

Старец рассмеялся, чем поставил сотника в тупик.

— С удовольствием! Меня зовут Александр.

— Рад знакомству...

Но Муха недоговорил — пожилой мудрец перебил его тем же весёлым тоном:

— А мою дочку кличут Семирамидой. Что скажешь?

Сказать нечего: воин опешил.

— В Раю запрещены настоящие имена, то есть райские, — осторожно заговорил он, чтобы не обидеть пожилого человека. – Вы наверняка в курсе, что это сделано во избежание...

— … божественных конфликтов, да-да. — Александр, или как его звали на самом деле, бодро покивал, подтверждая Мухино изречение. — Однако данное положение, насколько помнишь, не относится к истинному Раю и подлинным его жителям.

Опешить больше было невозможно, поэтому Муха потерял дар речи.

— Стандартная фраза "Добро пожаловать в Рай!" звучит слишком банально. — Старец Александр, кряхтя, поднялся. — А потому пойдём, я тебе кое-что покажу.

Муха подскочил к согбенной фигуре, "насчитывающей", похоже, один чёрт или ангел знает сколько веков, и они вместе вышли наружу.

Прозрачное, кристальное небо наполовину закрыли белоснежные подушки облаков, за одной из которых, самой крупной, спрятался жаркий диск солнца. Лёгкий ветерок чесал траву; где-то бегали и прыгали животные, щебетали-пели птицы. Деревья шуршали листьями-«намёками».

Александр провёл Муху хоженой, аккуратной тропой — и вдруг они вышли к котловану. Умелый взгляд сотника сразу определил, что раньше это место было громадной ямой, которую "вырыла" энергетическая бомба. Рваные земляные края, металлические осколки боевых орудий, кое-где кости: воспоминания Войны не прятались и здесь, в правдивой стране света. В жерле котлована, согнувшись, работали садовыми принадлежностями одетые в спецформу люди: кто-то высаживал растения, другие ровняли стены ямы, третьи убирали военный мусор, а кое-кто давал остальным распоряжения, то и дело сверяясь с многочисленными бумагами в руках.

— Это солдаты, — объяснил Александр, — такие же, как ты. Раньше здесь простиралась от края левого до края правого и от края небесного до края подземного титаническая пропасть. Войны в Раю случиться не может, но её отголоски слышны и видны повсюду.

— Там Большеглазка! — вдруг вскричала Муха, увидев старую боевую подругу, спутницу жизни. — И Попрыгунчик, и… все!

— Да, они заделывают Пропасть. И не пытайся звать: тебя не услышат.

Бывший сотник, пару раз окликнувший друзей и любимую, погрустнел, отвёл взгляд.

— Не печалься: у них есть то, что нужно, и они чувствуют себя счастливыми, — уверил старец. – А ты можешь к ним присоединиться.

В голосе Александра слышалась твёрдая уверенность напополам с искренней заботой, однако Муха почему-то ему не поверил.

— Как можно стать счастливым в Раю — настоящем Раю! — если возишься с руинами, созданными Адом? — Он не мог взять в толк.

— А не тем ли занимаемся мы в реальной жизни? И в послежизни? И в Раю, и в Аду, и в Чистилище — где угодно?

Муха в сомнении повёл плечом, тогда как его взор не отрывался от фигур знакомых и незнакомых; люди в котловане, будто муравьи — земляной домик, восстанавливали порушенную душевную гармонию Рая.

— Мне — туда? — предположил ветеран Войны.

— Куда тебе, решать только тебе. Однако они обрадовались бы твоему присутствию. — Александр улыбнулся. — И не волнуйся, Семирамида не оставит, поможет. Да и я редко ухожу из шатра. Проголодаетесь — приходите есть; испытаете жажду — вас напоят; захотите отдохнуть, послушать музыку, прочесть книгу — храмы Небесья к вашим делам. Помните одно...

— Что? — Муха, уже сделавший первый шаг в сторону Котлована, замер и обернулся.

— Ни Сады Вавилона, ни пирамида Хеопса, ни Колосс Родосский, ни любое другое чудо не возникнет на Земле само по себе.

Когда Александр закончил говорить, подошла Семирамида, уже с пустыми руками: значит, ростки деревьев, кустарников и трав посажены в благодатную почву.

— Откуда же они берутся? — спросил Муха.

— Чудеса? Это результат мыслей, чувств и дел людских.

— И моих тоже?

— Ну конечно! Ведь все мы люди. Мы дарим самим себе веру, науку, творчество — любое начинание, каковое способны вообразить.

После этих слов Семирамида солнечно улыбнулась. Александр приобнял её за плечи и кивнул, как бы лишний раз подтверждая сказанное.

— Тогда я постараюсь помочь им сделать так, чтобы на свете было больше чудесного, — произнёс Муха.

"И меньше войн", — добавил он про себя, вновь поворачиваясь к незаметно и неизменно затягиваемой усилиями бывших воинов тяжёлой «ране» Котлована...

(2014)

Похожие статьи:

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Доктор Пауз