Свободное пространство

в выпуске 2015/08/20

19 марта 2015 - Sense

─ Нет, я этого не сделаю, ─ сказал Майк Роджерс, и пока лица на мониторе ещё были белы от удивления, оборвал связь. Он исчез с сотен экранов штаба НАСА на этой ноте; опустился на колени, открыл приборную панель и выключил тумблер.

─ Вот и все, ─ вздохнул он, ─ обречен.

Майк выглянул в иллюминатор: огромная, синяя, живая Земля сейчас и не догадывалась о том предательстве, какое он совершил. Вскоре люди поймут, чего стоит мое решение, подумал космонавт.

На приборной панели вспыхнул огонек входящего вызова. Майк нажал кнопку и помехи на мониторе приняли очертания лица Уильяма.

─ Что ты ответил? ─ начал Уил. ─ Готовимся стать преступниками? Или героями?

Майк улыбнулся, чуть волнуясь. ─ Преступниками, только преступниками.

─ Молодчина! ─ вскричал динамик хрипотой. ─ Я и не надеялся уж... Будем первыми после Гагарина! По-о-ехали!

Связь оборвалась, и Майк ещё с минуту улыбался заразному, уверенному настроению Уильяма Финча. Астронавт этот первым поддержал авантюру против нового приказа министерства обороны; первым из трех членов экипажа американской станции встал на сторону Майка, и по правде говоря, стал решающим голосом.

─ Дай нам бог, чтобы ты был прав, ─ произнес Майк. ─ Первые, после Гагарина...

Министр со всего маху заехал кулачищем по столу. − Вот ведь хиппи проклятый! ─ кричал он. ─ И как мы только таких на орбиту вывели? Какой позор ─ коми нас засмеют... Какой позор...

Его лицо-печь постепенно остывало; вены на лбу уползали вглубь. Министр взял белый платок, уже мокрый от пота, и протер лоб; вежливая беседа с командой Эйрена-1 не задалась с самого начала.

Приказ есть приказ! Так учил министра ─ ещё мальца с разбитыми коленями ─ отец, майор ВВС. Ослушаться приказа, все равно что воткнуть в спину родителя нож. Вот ведь воспитали поколение бездарей и изменников!

− Шпионы? ─ спросил вдруг министр. ─ Что вы знали о команде Эйрена-1?

Персонал штаба расступился, пропуская генерального секретаря НАСА. Тощий мужчина, в огромных очках-телескопах пресмыкающимся ужом подполз к рослому министру обороны.

Голос его дрожал струной, а очки запотели от частого дыхания. ─ Сэр, мы ничего не знаем о случившемся... Команда Эйрены-1 была тщательно отобрана из ученых сотрудников и...

Огромные ручища министра схватились за тощую, почти лебединую шейку руководителя: ─ Как так?! Почему ученые?! Нам не нужны в космосе ученые ─ нам нужны военные! Кто изменил кандидатов в проект? Живо отвечай, ─ руки его сжимались удавом.

Руководитель попытался что-то ответить, но сумел только прохрипеть: ─ Они...

В этот миг министр опомнился: в бычьих свирепых глазах на мгновение скользнуло понимание того, что творят медвежьи лапы. Он отпустил беднягу, поправил ему ворот белой рубахи, такой же мокрый от пока как и его платок.

─ Когда планируется выход станции в зону поражения?

По штабу прошлась волна ужаса.

─ Министр, вы ведь не планируете...

─ Планирую. Нельзя допустить, чтобы это попало в газеты. Нельзя, чтобы коми увидели нашу слабость. Так когда?!

Руководитель ответил, как солдат в строю: ─ Через неделю!

После этих слов министр вышел, уже похоронив в своей голове Эйрен-1 и весь экипаж. Штаб так и стоял в гробовой тишине; только писк приборов и шипение оборванной связи наполняло это место жизнью.

Николас постоянно оборачивался: черная машина по-прежнему маячила где-то за углом, неожиданно выглядывала на забитой другими автомобилями магистрали. Казалось, его преследует пантера. Крадется по пятам, и ждет пока ты, как наивная антилопа, сунешься в глушь.

Николас шел, не сворачивая с людной улицы. В каждом киоске, на каждой газете ─ от Нью-Йорк Таймз до Бизнес Ньюз ─ один и тот же заголовок: "Команда "Эйрен-1" предает США!". Он невольно ощутил жар посреди ноябрьской изморози. Все вокруг искоса поглядывали на подозрительного американца: нос красный, очки потеют, а глаза слезятся; пальто распахнуто. Такой напуганный, нервный ─ он бежит от чего-то? Ему что-то угрожает?

Николас ускорил шаг. Его бросало в жар от волнения, а следом, холодный ноябрь ударял в грудь и поясницу; он тут же запахивал пальто, и снова томился, точно картофель в печи. Больше всего сейчас хотелось бы оказаться в машине, но это слишком рискованно: если с момента ухода с работы его преследует черный автомобиль, значит одному богу известно, что они могли сделать со старым Ройсем − перерезать тормозные колодки, заминировать... Они пойдут на все, чтобы свести счеты. Нет сомнений, они знают ─ Николас слил в прессу информацию о неповиновении экипажа Эйрен-1. Нет дела, зачем это сделал рядовой сотрудник НАСА, и что двигало им в тот момент.

Какие-то случайные прохожие останавливались, протягивали руку, клали на плечо и спрашивали: ─ С вами все в порядке?.. Вам плохо?.. Вызвать скорую?

Николас не слышал их; в ушах шумел гул сирен.

─ Да, помогите, пожалуйста! Я сказал правду!

Люди недоумевающе глядели на странного человека с распахнутым пальто, а затем уходили.

Очередной прохожий положил руку на плечо. Она казалась Николасу тяжелее стальной балки. Сквозь запотевшие стекла очков и слезы он разглядел черный ─ чернее космоса ─ костюм.

Голос прозвучал выстрелом. ─ Пройдемте со мной, Николас. Нам нужно поговорить...

Алексей провернул ручку до упора и толкнул заслонку между отсеками. Та легко поддалась, уплыла в сторону, будто погруженная в воду. Космонавт залез внутрь, хватаясь за мягкие края межмодульной переборки; подтянулся, и полет майским одуванчиком. Потом он ухватился за поручень, нажал на переключатель и все вокруг ослепило его светом.

Белый отсек на мгновение исчез в ярких лампах. По чуть-чуть начали вырисовываться детали: округлое помещение, с сотней петляющих проводов; все они вели к одному объекту, парящему в центре ─ серебренный шар размером с автомобиль.

Алексей смотрел на эту каплю серебра, размышляя о том, что узнал этим утром. О такой же судьбе космонавтов, сломленных той же машиной войны, а не человеческой любознательности; объявленных врагами на собственной родине, и являющихся врагами для советского патриота. Алексей смотрел на каплю, и совесть терзала его ─ та совесть, какая вела в открытый космос с самого первого дня, когда он увидел ночное небо. Совесть человека.

Сзади раздался голос Дмитрия: ─ Что-то не так ОСЗО?

Алексей вздрогнул, едва не выпустив перекладину из рук

− Все с ней так, ─ нехотя ответил он. ─ Это меня и тревожит...

− Леха, послушай, я знаю неудобно как-то вышло, но приказ есть приказ.

Алексей вздохнул. ─ В том-то и проблема.

─ Нет никаких проблем, не накручивай, я тебя прошу! Пока в штатах такой скандал, самое то вывести ОСЗО на орбиту. Уж не думаешь же ты...

Он молчал, не оборачиваясь, а только глядя на серебренную каплю, способную погубить целую страну ─ или двух космонавтов на этой станции.

─ Думаю.

─ Не дури, Леха, ─ голос дрогнул, а потов сделался ещё серьезнее. ─ Я ведь не позволю.

Алексей улыбнулся, но товарищ этого не увидел. ─ Я знаю.

Космонавт отпустил поручень, оттолкнулся в сторону и успел обернуться. Только тогда Дмитрий увидел в руке у того электрический пистолет.

Дмитрий ухмыльнулся, но в черных глазах разрастался ужас. ─ Ты чего это? Хочешь предать Родину ради кучки вшивых американцев? Убьешь друга?

─ Ты прекрасно знаешь ─ электрический пистолет и муху не убьет, ─ сухо ответил Алексей. ─ Я не предаю Родину, мой друг ─ я служу человеку.

Он нажал на курок: маленькие проводки вылетели двумя хищными угрями и прицепились ко лбу Димы. Тот дрожал с секунду, пока не потерял сознание.

Алексей живо выскользнул во внешний отсек. Громкий звук будильника доносился из командующей рубки: Вызывает Земля!

Космонавт скользил между отсеками, ловко отталкиваясь от стен, точно какой-нибудь гимнаст. Он подлетел к пульту и нажал на зеленую лампочку.

─ Да. На связи Алексей Сухомиров.

─ Алексей, ─ удивленным тоном, не то спросил, не то сказал приемник, ─ а где Дмитрий?

─ Я вывел его электрическим пистолетом.

─ Что?! ─ взревел человек где-то в Москве. ─ Что ты задумал?!

─ Поступить по совести, товарищ.

Старый человек сидел в большом красном кресле. Лицо его походило на курагу, а волосы ─ на сухую хвою. Глаза, живые и холодные, бегали по бумаге.

Министр обороны стоял перед столом, на ковре, со сложенными руками, точно рядовой солдат. Он без отрыва смотрел на небо за окном, задрав голову, но то и дело мельком поглядывал на человека, сидящего перед ним.

Наконец старик дочитал. Убрал отчет, положив рядом с гусиным пером и чернильницей; опустил очки, какие обыкновенно не надевал, а держал в руках, как увеличительное стекло.

Министр вытянул голову вперед, точно страус. ─ Что думаете, господин президент?

Пожилой мужчина пожевал нижнюю губу, а затем ответил вопросом на вопрос: ─ Они точно не коммуняки?

─ Нет, уверяю вас. Команда Эйрен состоит из ученых, они не подумают поддаться пропаганде советов, ─ сказал министр, а про себя додумал, ─ чтобы все эти яйцеголовые там попередохли...

─ Какие требования они выдвигают?

─ Свободное пространство, ─ едва ли не сплюнул эту фразу министр. ─ Без военных спутников, слежек, контроля...

─ Да они свихнулись! ─ голос президента звучал более обиженно, чем гневно.

─ Мы собьем их в 23:20.

─ Собьете? А как же Зевс?

Министр помедлил, но все же ответил: ─ Нет никакой гарантии, что русские не прознают про все это, и не выкрадут Зевс. Выбора у нас нет.

─ А что с этим... как его...?

Министр заглянул в досье, что прежде торчало у него под мышкой. ─ Николас Клэйвер, сэр. Его мы уже угомонили.

─ Даже интересно, за сколько он продал Родину?

─ Даром, ─ ответил министр. ─ Не продал, а подарил. И кому! ─ идиотским хиппи. Во славу мира и свободного космического пространства, как он сказал.

─ Идиот! Идиоты! ─ закричал президент истерично. ─ Все они ─ кучка болванов! Прямо сейчас русские готовы вывести свое орудие на орбиту... Ни перехвата, ни переговоров ─ капитуляция или гибель.

─ Не переживайте, господин президент, ─ продолжал министр, ─ мы разрешим эту проблему.

Успокаивать главу государства оказалось слишком поздно.

Он уже разразился пламенной речью старого политика: ─ Вот в мое время молодые люди в первую очередь заботились о штатах! Сейчас же, эти проклятые хиппи только твердят о мире и свободе. Да кому они сдались? Безопасность ─ вот что важно в такое неспокойное время!

Министр слушал, но мыслями был далеко отсюда ─ на пусковой площадке. Он глянул на часы: 19:44. Уже совсем скоро.

Уильям смотрел в иллюминатор и гадал, что случится дальше. Сейчас они здесь ─ в резервации ─ в безопасности, но надолго ли? Как долго правительство, эти напыщенные болтуны, готовы жертвовать своим лицом? Подставлять его под удары прессы; скользкие, точно банное полотенце, вопросы от журналистов из Ньюз Дейл? Зная их, можно сказать, что уже совсем скоро станцию попробуют взять штурмом. Они налетят роем шершней, окружат улей, ворвутся в каждый люк.

Если потребуется, решил Уильям, будем отбивать нашу Трою. Раздался звук сигнала. Он отпрыгнул от пола, подплыл к потолку, который быстро стал стеной, и нажал на кнопку.

─ Что стряслось Майк?

─ Николас...

─ Я знаю, ─ сказал вдруг Уильям.

Оба молчали. Уильям знал, что бедолагу не оставят на земле в покое. Он рискнул всем, поведал штатам о предательстве, в надежде что его воспримут как подвиг, а затем исчез где-то в подвалах Лэнгли.

─ Что теперь Майк? Что дальше?

Приемник молчал.

─ Я не знаю... Мы здесь одни, Уил. Втроем.

─ Вдвоем, ─ уточнил Уильям. ─ Сандерса я вырубил: он не шибко хотел сотрудничать.

─ Запер его?

─ Нет, пустил в свободное плавание...

─ Что?! Уильям...

─ Да расслабься, ─ улыбнулся тот, ─ он заперт на кухне. Николас не смог поведать о том, ради чего все это затевалось.

─ Знаю. На связь с Землей не выйти. Я немного поспешил с решением оборвать всякую связь.

─ Как обычно, ─ буркнул Уил.

Тут что-то за армированным стеклом привлекло его взгляд. Небольшой салют, какой набирал высоту, превышая уже несколько тысяч километров. Высоковато для праздничной петарды.

─ Майк...

─ Вижу. Вот они и решили начать действовать. Без церемоний, как обычно.

─ Майк... ─ Уильям не отрывал глаз от маленькой свечи в открытом космосе. Она пылала вся ярче; фитиль её разгорался все сильнее, напоминая лисий хвост.

─ Успокойся! Станцию нам уже не развернуть ─ слишком долго. Придется взорвать отсек...

─ Ты рехнулся! ─ выкрикнул Уил, и оптимизм его растаял быстрее снега. ─ Нам не пережить взрыва на станции.

Майк старался думать быстрее компьютера, сохранять такую же стойкость, как и у набора микросхем. ─ Заполним отсек топливом, отсоединим, выждем с минуту, и детонируем. Рядом стоящий отсек заблокируем, и выкачаем воздух...

─ Это... может сработать. Да, да! Это должно сработать, Уил. Только вот что дальше?

─ Тебе хочется сесть и подумать?

─ Понял, за работу.

Уильям быстро вынырнул из люка, точно из проруби. Лавировал между летающими инструментами, шлемами и журналами Playboy. То, что он не отвлекался на мисс "Лето 1987 года" лишний раз подтверждало его собранность. Он хватал по нескольку баллонов с горючем разом, и точно кузнец скакал с ними к спальному блоку. Отпрыгивал от одной стены, успевал зацепиться ногой за другую...

Майк в это время смастерил детонатор из устройства внутренней связи и передатчика из скафандра. Один вызов, и отсек взорвется надувным шариком. Железо разлетится мягкой резиной, а матрасы ненадолго станут спутниками нашего Дома.

Свеча за окном бушевала красным пламенем. Хвост её теперь метался хищным зверем, а голова блестела серебром. Странно, ─ успел подумать Уильям, когда приматывал детонатор к связке с баллонами, ─ такая красота, и все для того, чтобы уничтожить другую красоту.

Он выскочил из спального отсека. Подлетел к интеркому: ─ Готово, Уил. Засекай 2 минуты.

Затем он проплыл дельфином в полупустом коридоре, успев схватить шлем и выпуск Playboy. Закрыл за собой переборки. Прошло тридцать секунд. Активировал декомпрессию и аварийное выкачивание кислорода ─ на случай пожара.

Прошла минута. Уильям хватался за поручни точно обезьяна; скакал между мусором и житейской утварью ловким акробатом, и наконец, нырнул в круглое отверстие, ведущее на капитанский мостик.

Десять секунд.

─ В любом случае, мы все сделали правильно, Майк, ─ сказал он напоследок.

Отсек беззвучно отсоединился. Станцию слегка тряхнуло ─ ощущение, будто качнулась карусель. Пора!

Майк нажал на кнопку вызова ─ свет погас.

Где-то на орбите случились два взрыва ─ никто их не услышал, и скорее всего не увидел.

Когда советская станция Восход вышла на связь, Майк понял, что ещё жив, хотя и сильно засомневался в этом. Космонавт представился Алексеем Сухомировым и предложил помощь. Едва Уильям услышал это, то сразу запротестовал.

─ Не пойду я на станцию комуняк! Ты что, не понимаешь ─ нас не так поймут. В штатах это преподнесут как предательство ─ не герои, а перебежчики.

─ Выхода нет, ─ отрезал Майк, дополнив, ─ к тому же, ты будешь приятно удивлен.

Тогда Уильям ещё больше раскричался, оттого что ненавидел сюрпризы, особенно от русских. Однако ушиб колена, частичное обесточивание станции и потеря двух отсеков, вместо одного, пересилили упрямство астронавта.

Вскоре станции состыковались; первый луч советского Восхода проник в кромешную тьму полуразрушенной станции Эйрен. Створки раскрылись: Алексей увидел перед собой людей, усталых, покрытых ссадинами на лице, а одного даже с перебитым коленом. Американцы увидели интеллигентного человека, с решительным, но мягким взглядом; легкой сединой на висках и с протянутой рукой помощи. Как оказалось, этого хватило чтобы стереть идеологию ─ оставить её на земле, разделенной океанами ─ сплотить людей с общим взглядом на мир, а не рассорить цветами флагов.

─ Ваш друг пострадал, ─ сказал Алексей с акцентом. ─ Он может отдохнуть в медицинском отсеке.

─ Спасибо, ─ нехотя ответил Уильям.

Майк сразу перешел к делу. ─ Что мы будем делать? Зевс на борту?

Алексей усмехнулся. ─ Вы назвали его Зевсом? Похоже на американцев. У нас он зовется ─ ОСЗО.

─ Расшифровка.

─ Орбитальная система залпового огня.

─ Похоже на русских, ─ усмехнулся Майк в ответ. ─ Так аппарат на борту?

Алексей кивнул.

─ Не знаю, сможем ли мы выдержать второй удар...

─ Нет. Сейчас мы на одной стороне.

Все замолчали. Повисла мертвая тишина; каждый сознавал ─ быть по другую сторону мира, все равно что быть мертвым. А мертвец не может умереть снова.

Уильяма расположили в медицинском отсеке, перевязав ногу. Алексей принес ему несколько тюбиков с клубничными соками, герметичный хлеб и упаковку пряников ─ Уильям в ответ отдал любимый выпуск Плейбоя, и поблагодарил советского космонавта на ломаном русском.

Алексей и Майк сидели в рубке, гадая, что ждет их дальше. Отчасти, цель их уже была выполнена: сбив станции, правительство уничтожит и Зевса, и ОСЗО. Но победа эта на деле стала бы отсрочкой ─ когда скандал, бывший бурей, превратился в легкий ветерок, на орбиту бы вышли новые станции с новым оружием. И так, пока орбита не станет новой политической шахматной доской. А когда космос уже будет поделен двумя державами, что обычному человеку сюда не сунуться, будущие поколения даже не узнают о предательской, в своей героичности, попытке предотвратить это.

─ Майк, ─ начал Алексей, ─ Восход в рабочем состоянии. Если мы объединим энергетическую мощность станций...

─ Что тогда? В США знают о том, что мы предали свою страну. Сейчас мы на космический станции комуняк ─ без обид ─ нас просто смешают с дерьмом... Люди не поймут.

─ Мы можем попробовать.

─ Смысл...?

Алексей молча отстегнул ремни и улетел прочь. Сдаваться он не собирался. Пускай шансы малы ─ правда не потерпит такого пресмыкающегося бездействия. Заведомый проигрыш, даже без разыгрывания партии ─ вот что губило её многие годы.

─ Пускай на это уйдет вся мощность ─ мир узнает то, что должен узнать.

Где-то в Нью-Йорке биржевой брокер включил радио. Он лениво прокручивал станции, но везде ловил помехи. Они заполонили каждую частоту: непонятные, похожие на человеческий крик; жуткие. Он захотел уже выключить радио, как вдруг, каждая доступная частота сменилась голосом. Далеким, отчужденным, но правдивым.

─ На связи Майк Роджерс, ─ произнес первый голос, а затем второй продолжил, ─ и Алексей Сухомиров. Мы ─ космонавты со станций Эйрен и Восход. То, что вы сейчас слышите ─ наш последний призыв, и последний голос протеста.

Брокер почесал задницу, расстегнул рубаху, открыл окно, достал пиво, и уселся в кресло ─ напротив приемника. Он глотнул холодного хмеля и принялся слушать, что же ему скажут космонавты. Сам факт такого обращения его совсем не удивил.

─ Недавно в американской прессе появилось сообщение, что экипаж Эйрен предал Соединенные штаты Америки, а теперь мы находимся на советской станции Восход. Пресса уже могла преподнести миру это как главное предательство в истории США, но все это ─ наглая ложь. Экипаж Эйрен, как и экипаж Восхода не предавал Землю, а встал на её защиту. Мы ─ первый в мире протест космонавтов.

Сообщение это, передаваемое и на английском, и на русском сейчас слушали и в Москве. Важные генералы собрались на красном ковре, выстроились в линейки, как школьники, и слушали голос соотечественника.

─ Первые после Гагарина ─ мы вышли в космос лишь для того, чтобы осуществить вывод на орбиту двух орудий: американского Зевса...

После этой фразы генерал Михаил Долговязов утвердительно кивнул, подумав: "А я знал!".

−... и советского ОСЗО. Обе наши державы пытались превратить свободное пространство в окопы, траншеи из черной материи и невидимые границы. Они желали перенести свое противостояние и сюда ─ в место, свободное от войны ─ единственное такое место! В то время, как оно наполнено чудесами, и открыто для ученых, исследователей и мечтателей.

Министр обороны вместе с господином президентом слушали это обращение. Пожилой президент едва удерживался, чтобы не перевернуть стол от гнева.

─ Американское правительство уже попыталось уничтожить нас, обставив мирный митинг как государственную измену. Думаю, и советская власть не удержится от такого соблазна. Уничтожение Эйрена и Восхода неминуемо. Оно неизбежно. Но без этого обращения, наша кампания выиграла бы лишь наполовину. И после нас выходили бы станции, с новым Зевсом и ОСЗО. Мы бы остались предателями, забытыми и оплеванными историей наших стран. В то время как мы лишь желали оттеснить войну, зажать её, не дать покрыть все плесенью.

В этот момент какой-то ученый из Вирджинии подумал: "Плесень выживает в космосе".

─ Мы лишь пожелали сохранить Свободное пространство. На те часы, что нам остались, наши станции станут единой ─ Восходом Эйрен.

В этот самый момент сигнал пропал. Оборвался, как конец веревки: резко, неожиданно и даже немного пугающе.

Люди по всему миру гадали, задавали вопросы: что случилось с космонавтами? Неужели их сбила ракета? Неужели, газеты способны соврать своим гражданам?!

Брокер в Нью-Йорке не мог отпить пива; застигнутый интересом, он сидел в кресле, поддавшись вперед, слушая шипение приемника. Советские генералы спорили, ругались, едва ли не дрались. Американский президент рвал бумаги, отчеты; наконец не выдержал, и перевернул письменный стол. Министр обороны напрасно пытался его утихомирить. Ученый в Вирджинии одобрительно улыбался, понимая, какой подвиг совершили советские и американские космонавты. В памяти проплыла фраза, какой он потом назовет свою научную статью: "Первые после Гагарина..."

Следующим утром солнце взошло там же, где появлялось уже много лет. И с этого утра на многие века космос остался свободным пространством.

Свободное пространство

Похожие статьи: