Дочь шамана

В долине реки Катунь, у самого подножия каменистых гор, притаилось селение телёсов. Народ в нем жил небогатый, не воинственный, только измученный постоянными набегами. Убай-хан часто разорял мирный посёлок, забирал скот, уводил себе в услужение красивых женщин и здоровых юношей, жестоко расправляясь с несогласными. Стали отцы прятать сыновей и обучать боевому искусству. А те, как подросли, да возмужали, собрали войско и отправились в степь биться с ханом. Вторжение было стремительным, схватка – долгой. Убай-хан не щадил ни тех, кто желал сдаться, ни своих людей, добиваясь во что бы то ни стало победы. По просторам степным разлетались человеческие возгласы вместе с лязгом мечей, багрянцем от крови окрасился молодой ковыль. Много погибло храбрых воинов, на растерзание хищникам остались лежать груды их тел, с песком смешались отсеченные руки, ноги и головы. Поняв, что силы неравные, телёсы отступили. Но достигнув горного хребта, стеной встали. Решили, что лучше замертво пасть, чем пустить хана на свои земли. Жажда отмщения овладела воинами. С безумством и отчаянием кинулись они в бой. А тем временем вереницы войск из тех племен, которые не пошли сразу, подтягивались и окружали врага. У воинов Убай-хана не было никаких шансов спастись…

I

Огонь в костре сильнее разгорелся после сбрызгивания аракой, смешанной с куриной кровью. Бейлен крепко сжала руку отцу, заметив кружащегося уже второй раз над селением беркута.

- Он вновь вернулся, отец. Не к добру, - горько вздохнула девушка. – Что ты думаешь?

Закрыв глаза, старый шаман долго сидел неподвижно.

- В этой войне пока нет победителей, - ответил, наконец, Сельбек дочери.

- О чём ты, отец?

Шаман поднялся с земли. От ветра зашуршали ленты и перья, зазвенели клыки, когти и медные кольца на его одеянии. Сейчас он ударит колотушкой в бубен и начнет камлать. И когда тело его будет сотрясаться в диких судорогах, шаман заговорит с духами.

Тяжёлые серые тучи повисли над заснеженными верхушками гор. На склоне горы, от которой тропа резко сворачивала, белели ленты. Это колыхались от ветра дьаламы, повязанные к ветвям березы. В такое время их племя кочевало на пастбище в высокогорье. Первые теплые дни встречали песнями и плясками, устраивали зрелищные бои с ятаганами, рискованное седлание необъезженной лошади. Свято соблюдая жертвенный ритуал, поклонялись богам и духам. Теперь отары овец голодают. Старики проводят дни в молениях. А женщины ожидают своих мужчин – братьев, мужей и отцов, надеясь на хороший исход сражения. Бейлен не надеялась. Она знала, что их воины вернутся. Но не все. Предчувствие никогда ее не подводило. Кутаясь в овчинную шубу, она продолжала ждать тех немногих, уцелевших.

- Э-ге-гей! – послышалось вдалеке.

Женщины бросились навстречу голосам. Сильнейший воин должен был сообщить о победе. Никто не сомневался, что это - Янар. Никто, кроме Бейлен. Ноги девушки подкосились, и, прикрывая ладонями лицо, она упала на колени.

Из облака пыли показался силуэт Батыра, брата Янара. Женщины радостно его приветствовали. А затем обнимали каждого воина, как самого родного. Измотанных, ослабших, раненых, но главное - живых.

- Прости. Я виноват. Не уберёг, - Батыр слез с коня, опустился рядом с девушкой.

- Где ты был? Почему не защитил? Ведь брат не раз спасал тебе жизнь. Что ты молчишь? – Бейлен толкнула мужчину в грудь.

- Прости.

- Это всё, что ты можешь сказать? – упрекнула Бейлен. - Расскажи, как это произошло.

- Не сейчас, Бейлен, не сейчас, - мужчина приобнял девушку. Даже через шубу прощупывался её стан, гибкий и тонкий.

Батыр вспомнил ночь беспросветную в степи. Очи девушки казались ему темнее и таинственнее той ночи. Он вспомнил холодный родник в горах, из которого уставшие воины черпали воду. Алые, влажные губы Бейлен манили сейчас сильнее.

Батыр и не встречал девушки, краше Бейлен, ни в одном селении, а объездил он немало земель. Перед смертью Янар взял с него обещание, что позаботится о жене, а будущего ребёнка, которого ждёт Бейлен, воспитает, как родного. Но ведь сердцу не прикажешь. Как полюбить ту, которая когда-то его отвергла, предпочтя брата, пусть даже она самая прекрасная на всём белом свете? Как вновь пробудить в себе чистые чувства, если в глубине души томятся обида и злость?

По обычаям их племени – на молодой вдове должен жениться мужчина из его рода. Дядя Адбай вернулся в родное селение вместе с Батыром после битвы. Мужчина был всегда неравнодушен к жене Янара. Батыр подумал о том, что у дяди с Бейлен может сложиться хороший союз. Но стоит ли ему упускать такую красавицу? Может, найти в себе мужество и сдержать данное брату слово? Он подумает. Но не сегодня.

Победу отмечали шумно, с размахом – радостью, пусть и примешенной к слезам, хотелось делиться. Выпитым чаркам араки счёту не было. Зарезали нескольких молодых барашков, зажарили их на огне. Мужчины, образовав свой круг, курили трубку. Женщины под комуз¹ пели песни.

Время от времени они смолкали, и, казалось, так и слышится: «Эй-эй-ааа-ааа…». Будто сама земля и камни им подпевают. Скорбью были проникнуты эти звуки, но скорбью возвышенной. Боги напоминали, что в страдании душа закаляется.

Уже стояла глубокая холодная ночь, когда Бейлен вошла в юрту и дала волю слезам. Недавно они с Янаром строили планы и думали, что звезды к ним благосклонны. А теперь кажется, будто весь мир рухнул. Да, она мысленно с ним простилась ещё тогда, когда затевался поход на хана. И все-таки её, любящую жену, не покидала крохотная надежда. Даже когда увидела Батыра одного, без брата, продолжала надеяться, что Янар жив, пусть искалечен, но жив. Борясь с собственным предчувствием, она верила, что любовь не может так скоро, внезапно оборваться...

Ветер трепал циновку, обтягивающую поверх войлока их юрту. Гул ветра был навязчивым и тревожным, налетающие порывы заставляли девушку содрогаться. И только ближе к рассвету Бейлен забылась коротким сном.

Ей снилось заснеженное предгорье. И небольшой аил², каких немало раскидано в их крае. Дети задорно играли, толкая друг друга. Женщины занимались своей работой – кто доил коров, кто шил, вышивал. Внутри юрты на своей половине мужчины пили из деревянных чашек кумыс. Лиц не было видно, но отчетливо слышался их мирный разговор. Неожиданно ворвавшийся в хижину человек их прервал.

- Бала³, бала! - крикнул он.

Одна из женщин схватила двух малышей и выбежала. Мать устремилась к подлеску, преодолевая сугробы. Расстелила шкуру под заснеженным ёрником и оставила там детей. Это мальчики. Близнецы. Янар и Батыр.

Клубы дыма заволокли низенькие юрты. Издалека доносилось блеяние овец и громкое ржание привязанных к коновязям лошадей. Мальчики слышали плач матери. Она умоляла отпустить дочь. Старшую сестру, с которой малыши играли несколько минут назад, скорее всего, они больше не увидят. Как не увидят уже отца и мать. Батыр начал плакать.

- Тихо, тихо. Не бойся, - утешал его Янар.

Бейлен хотелось их обнять, пожалеть. Сделав шаг вперед, она провалилась под лёд. Пытаясь выкарабкаться из проруби, Бейлен цеплялась руками за края. Заледенелые куски отламывались, а вода, казалось, не отпускала ее, все сильнее и сильнее утягивала под лёд. Больше не было сил бороться. Сквозь меркнущий свет она увидела на припорошённой снегом поверхности алые разводы. Это была кровь…

Резко вскочив, девушка открыла глаза. Мать подошла к ней:

- Ты кричала…

- Снился дурной сон. Не могу принять того, что случилось. Не могу поверить.

- Нужно найти в себе силы, Бейлен. Ты носишь под сердцем ребенка. Это самое главное. Помни об этом.

Предстояли дни траура. Как же Бейлен хотелось отмотать назад время, оказаться рядом с Янаром, прижаться к его широкой груди. Впервые ей приснился возлюбленный, сильнейший в своём роде, сильнейший в их крае. Уже с младых лет он обладал завидной смелостью. Бейлен знала - сон что-то означает. Духи умерших просто так не являются, даже во сне. Тоска и горечь разрывали девушку изнутри, как хищники свою жертву.

А в селении тем временем воцарилась прежняя жизнь. Неумолимо, незаметно утекали дни. Один за другим. Как быстрые потоки Катуни, оставляющие только пену по берегам.

II

Тысячи слов добрых, казалось, сказаны Бейлен - ни одно не принесло утешения. Говоря, что общается с духами, дочь шамана уединялась у реки. Наблюдая за мутными бурлящими водами, бьющими о камни, она грезила. Бейлен продолжала жить прошлым, цепляясь за него, как утопающий за протянутую руку.

В очередной раз девушка пришла к реке. Перебирая в руках мелкие круглые камешки, вспоминала Янара. Недавно он вновь ей приснился. С Батыром они мерились силой и навыками. Янар оказывался всегда быстрее на шаг, ловчее на миг. Злился Батыр, и брат ему уступал.

Теперь Бейлен воскрешала в памяти собственную свадьбу…

Косы ей заплетают, а она расправляет подол белого, узорами расшитого платья. А вот Янар её целует горячо, стан обнимает, крепко, крепко. Трепетны эти воспоминания!

- Приветствую тебя, Бейлен, - за спиной раздался грудной голос Батыра. - Мне Сельбек-ада подсказал, где тебя можно найти. Надеюсь, я не сильно потревожил твой покой.

- Присаживайся. Брат моего мужа и мне брат.

- Бейлен, - начал Батыр, – Янара больше нет с нами.

Бейлен поднялась с земли. Скрестила руки. Слова Батыра горько ранили.

- Это тяжело осознать, но ты должна. Янар мне также был дорог, как и тебе. Он сказал, что ты ждёшь ребенка, - Батыр обнял её за плечи.

- Он с тобой говорил перед смертью? - девушка развернулась к нему.

- Да. Я кое-что ему обещал, - Батыр ненадолго смолк, подбирая слова. – Он просил позаботиться о тебе и ребенке. Бейлен, - коснулся её руки, - будь моей женой.

- Батыр, - на глазах девушки навернулись слезы. – Я не могу. Не могу предать.

- Зачем ты так? – не дав договорить, Батыр притянул девушку к себе. – Никто не отнимает твою память о нем. Но нужно жить дальше. Будущему ребенку необходим отец. А тебе не подобает ходить без мужа.

- Ты хочешь жениться на мне из-за данного брату обещания?

- Я всегда тебя любил. Позволь мне быть рядом, оберегать, защищать. Я не тороплю. Но знай, что буду добиваться, пока не добьюсь.

Бейлен улыбнулась:

- Оставь меня одну. Прошу.

Впервые за последние дни Бейлен порадовалась, совсем чуть-чуть, тут же себя за это укорив. А Батыр не сомневался, что добьётся её расположения. Брат всегда во всем его опережал. Теперь настал его черёд…

Когда Бейлен вошла в юрту, отец, сидя на расписном ковре, набивал табаком курительную трубку.

- Что хотел от тебя Батыр? – спросил шаман дочь.

- Жениться, - сообщила Бейлен.

- И что же ты, согласилась?

- Он не любим. Возможно, никто уже не будет так любим, как Янар.

- Неужели ты ему отказала?

- Не отказала. Но откажу.

- Негодная! – вскочив, Сельбек замахнулся рукой. – Да по тебе цепь плачет. Когда Батыр придёт ко мне, я дам свое согласие.

- Пощади её, Сельбек, - вступилась мать. – Ведь она ребенка ждёт.

- А где смирение? Радоваться должна, что именно Батыр жениться на ней хочет, а не дядька его престарелый.

- Правда твоя, Сельбек. Только разве Адбай престарелый?

- Но уж не молодой. Далеко не молодой. И жен у него две. Будет третьей. Известно, что он себе молодую жену подыскивает.

- Отец, позволь мне самой решать. Мне во снах дух Янара является. Не хочет, видимо, пока отпускать. А Батыру самому нелегко – ближе брата у него никого не было. Зачем ему отравлять жизнь еще своей горечью?

- Упустишь своё счастье, - сказала мать.

- Как угодно небесному владыке, так оно и будет, - отрезала Бейлен. – Было угодно забрать чистую душу Янара – забрал. А может, отдал Эрлику.

- Не забывайся, - крикнул Сельбек, - Тебе, дочери шамана, известно – светлые духи испокон веков ведут войну с тёмными. Не одной тысячей лет исчисляется эта война, не одной тысячей будет исчисляться. Да будет так всегда! В этом - равновесие сил, равновесие бытия.

- Не горячись, Сельбек, - успокоила жена Алтын. – В ней обида говорит. Пройдет время - всё уляжется.

- Знаете, что меня беспокоит? – Бейлен огладила свой живот. – Вот родится ребёнок и будет похож, как две капли воды, на Янара.

- И что же в этом плохого?

- А то! Буду на него смотреть – и тяжело станет от воспоминаний об его отце.

- Эх! – махнув рукой, отец вышел из юрты.

- Ты, дочь, пожалей нас, - обратилась к Бейлен мать. – Мы счастья для тебя хотим. Ты страдаешь – и нам неспокойно. Да и вон как отца разозлила! Ты же знаешь, каким он может быть в своей злости. За первого попавшегося выдаст, согласия твоего не спросит. Не отказывай Батыру. Не ты его, так он тебя будет любить. Главное, чтобы почитали и уважали друг друга, а любовь – она ведь поступками красится.

Девушка заверила мать, что отца не ослушается. И если суждено соединить жизнь с Батыром – так и будет. Просто время нужно, чтобы боль в сердце утихла.

Бросили горы огромные тени, от которых темнеет в долине раньше времени. Днём по равнинам ветер свистел, а к ночи всё смолкло, утихло. Разве что лес угрюмо шумел в глуши своей. Да потрескивал в юрте очаг. В отверстие над ним светили стальным блеском звёзды.

Бейлен долго боролась со сном, не хотела засыпать. Боялась, что опять дух Янара ей явится. Отрадны были бы сны, если не заканчивались всегда жуткими видениями.

Глаза закрыла и опять оказалась возле их маленькой белой юрты. Отцовская юрта уже давно посерела, а их – новая, радует мягкой, шероховатой белизной.

- Не стоит входить, - себе напоминает.

Молча Янар мимо неё проходит. Бейлен следом за ним в юрту ступает. За милым готова бежать хоть на край света. Видит - разложил Янар на полу оружие, меч начищает. У очага саламат⁴, что в дорогу наварен, затянулся тонкой корочкой. Вспомнился тот жуткий день, когда провожала его на войну с ханом. И гневить мужа не хотела, и не знала, что придумать, лишь бы задержать еще немного. Обняла своего любимого, надышаться им не могла. Янар грустно смотрел, ждал слов добрых. А у неё точно твердый комок в горле застрял. Дыхание сбилось, воздуха не хватало. Не успели расстаться, а тоска и страх уже душили. Ведь неизвестно, встретятся ли вновь…

Дано ей было увидеть и дорогу долгую до степи. Снега не полностью сошли, а на стылой земле кое-где первая травка зеленеет. Со всех сторон рощицы голые окружают, по овражкам и балкам речки прошлогоднюю листву покачивают. Только мирской радости нет от тепла. Медленно воины идут, опоясанные тяжёлыми мечами, ногами увязая в размокшем песке и грязи, сгибаясь от пронизывающего ветра. Тащат за собой уставших коней. А ещё полпути не пройдено. Самое трудное впереди. Слышит Бейлен, как вздыхают мужчины. Некоторые из них, особенно очень юные, останавливаются, назад оглядываются. Верно, жалеют, что ввязались. Чувствует она их стыд и страх. Неловко становится за таких «храбрецов», готовых сдаться без боя. И в то же время, смятение воинов понять можно. Лишь немного приоткрылась для Бейлен завеса этого похода на Убай-хана, так уже тяжело и тревожно стало на душе.

Через миг все забурлило, точно в котле кипящем. Кто мечом отважно машет, кто пощады просит. Брызги крови летят во все стороны. Ничего разобрать не может, поняла только, что уже бой. Замертво падают окровавленные люди. На лицах их – застывший ужас. И ее ужас сковал. Стоит неподвижно, шелохнуться боится. Страшно осознавать, что одновременно сотни жизней обрываются. На войне все равны, а ведь у каждого своя история…

Как возникло, так разом всё и исчезло. Только гул ветра да стоны людские слышатся. Перед взором Бейлен степь необъятная расстилается, но вместо песков кругом изуродованные тела воинов лежат, друг на друга наваленные. И тут же – среди трупов, раненые еле заметно шевелятся, цепляются за жизнь. Глазами обречёнными ищут товарищей. Воды просят. А помочь им некому. Зря уповают на милость богов. Не дождутся их жены и матери, не обнимут их больше дети…

Как же радуется Бейлен, когда видит своего любимого живым! С другими воинами он у костра сидит, струны топшура перебирает. На груди его тихо постукивают клыки медвежьи – немало этих хищных зверей Янар когда-то одолел. Все, как завороженные, на него смотрят. Только лицо Батыра суровое, гневное.

Выжидает Батыр подходящего времени и вытаскивает из ножен брата кинжал. Неужели убить собрался? Бейлен хочет спасти любимого, кричит ему, истошно кричит. Но никто не оборачивается на её голос. Пробирается она к воинам через дикие, колючие заросли. Руки, ноги в кровь раздирает. Не жалеет себя. Лишь бы Янара спасти!

Просыпается Бейлен в холодном поту. Пытается понять, где находится. Темнота одна окружает. Приглядывается – яркие узоры на тканях, мать рядом спит, по другую сторону от очага – отец.

«Так вот кто Янара в лапы смерти предал!» - думает Бейлен.

Не помня себя, хватает отцовский кинжал. Прокрадывается в юрту к Батыру.

- Просыпайся, убийца моего мужа, - тихо на ухо шепчет.

- Бейлен, ты ли это? Или наваждение? – мужчина трёт глаза.

- Тсс, - Бейлен прикладывает палец к губам. - Целуй же. Давай, целуй. Пылко целуй, как только можешь.

Не веря собственному счастью, Батыр обнимает девушку и касается губами её теплых, мягких губ. В тот же миг в грудь вонзается острое лезвие. Один глубокий рывок, и Бейлен сжимает в руке пульсирующее сердце. Так умерщвляют животных, приносимых в жертву богам. А Батыр – животное, раз уж брата своего убил. Батыр хочет что-то сказать, но лишь пена с кровью изо рта течёт…

- Ничего, дочка. Ничего. Слышишь? – мать с отцом над ней склонились. - Это отец за тебя просил у подземного владыки. Вызволил из его чертогов.

Терпкий запах трав в нос ударил. Бейлен живот потрогала - он больше не округлый.

- Дочка, ты только не переживай. Главное, что ты жива. Пока ты без чувств лежала два дня, Батыр возле тебя сидел, покой охранял.

- Разве он не умер? – привстала Бейлен.

- Кто? Батыр? Да что ты такое говоришь? Жив, хвала богам! Как поправишься, свадьбу сыграем!

Девушка откинулась на подушки. Прикрыла веки, не дав слезинкам выкатиться.

Ветер завывал в долине, раскатисто, заунывно, точно стонал в гневе. Пыль клубилась над степью густая. Бодрствовали или спали люди – неведомо всем было, что продолжалась война за их души.

Похожие статьи:

Рассказы → Эфемеры Вселенной (Внеконкурс)

Статьи → Конкурс "Две тысячи лет война"

Рассказы → Приглашение на войну

Рассказы → Две стороны, одна правда

Рассказы → Яблоко