ДЛЯ ЛИЧНОЙ СТРАНИЦЫ
В день осеннего равноденствия тёплая зима вытеснила холодное лето, и завертелись ночные тревоги. За ними тоскливым хороводом, плескаясь и брызгаясь, по-собачьи поплыли мысли. Кривыми зигзагами растеклись, как пролитая вода, обрывки дремоты.
Злокозненные шумы с громким топотом просочились в стены и рассыпались по обоям басистыми остроугольными крошками и колючими нотами фальцета.
Той же ночью в спальне стало на одно дыхание тише: наевшийся зимним гомоном Сон сбежал, будто его и не было. Минуту спустя испуганная тишиной постель взбрыкнула, и Погоня кинулась за ним, не дожидаясь истошного вопля будильника.
Норовя куснуть её за пятки, закрякали под ногами ступени, и она торопливо заскакала, гремя подковками новеньких туфель. Схватив плащ, - не бежать же голой, - она с отчаянием толкнула хлипкую дверь и выскочила из дома. Дверь обиженно завыла и, в надежде утешиться, покачалась на петлях.
На улице желтовато-тусклый свет догорающих фонарей сосредоточенно затрусил по мостовой, мигнул и с печальным вздохом погас. Ослеплённая темнотой, Погоня посмотрела на небо. Слишком далеко. Мерцающий звёздный пух разлетелся в высоте, и не высветить ему беглеца, а ближайшая звезда спряталась за углом горизонта, прикрывая перебежчика.
Короткими ночами гулять было некуда: по мелководью далеко не нагуляешь.
“Куда он мог пойти по длинной зимней ночи?” - задумавшись, Погоня вспомнила холодное летнее тепло своего Сна и разомлела. Зимние мошки, подкараулив зазевавшийся плащ, тут же облепили его от капюшона до подола. Плащ станцевал джигу, но они, царапаясь и цепляясь коготками-репейниками, висели на нём как кукурузные почки. Отогревшись в холодном поту Погони, букашки таяли и прозрачными каплями падали в кувшин темноты, разбавляя её предрассветными бликами.
Наступило утро, и Сон распался на фрагменты и дрёмы, потерял разум и растворился в неразличимых урывках.
Взяв след, Погоня ринулась собирать его фрагменты, надеясь собрать целое, но быстро опомнилась и понуро побрела домой. Приголубив дверь, она скинула плащ и, заварив новый стакан Сна, уселась ждать, пока он подрастёт и уложит её спать.
День наполнился птичьим лаем. Тощими стрелами вылетели из гнёзд птенцы и покинули родителей, а растерзанный на куски старый Сон забылся до следующего лета, не ведая, что его уже не ждут.
