Черный дым навис над Стичхоумом. Он почти никогда не рассеивался. Разве что летом, когда солнечные лучи иногда пробивались сквозь плотные слои густого промышленного дыма. Жители Стичхоума называли это явление «проседью» и радовались, когда наблюдали его, ведь иной радости они просто не знали. И все из-за громадных стен, выстроенных вокруг города. За пределами этих стен простиралась бескрайняя пустыня. До сих пор, по мнению местных, темно-коричневые пески заражены. Это отголосок ужасной ядерной катастрофы, что наступила на живой мир, как тяжелая и яростная ступня злого великана.
Теперь, чтобы выжить и сохранить хотя бы этот уцелевший островок последнего человеческого оплота, людям приходилось много работать на благо единственного сохранившегося с доядерных времен гепротектора – устройства, что снабжало город такой привычной и желанной электроэнергией. Прочие электрогенераторы разрушила война, а этот сохранился, чтобы дарить то, от чего многие поколения середины 21 века, не отвыкнут уже никогда. Его желтые круглые экраны горят всякий раз, когда поглощают огромные пласты топлива, добытого людьми непосильным и тяжким трудом.
Городские просторы Стичхоума теснились, а огромная, похожая на бездну яма, состоящая из многих кровеносных артерий прорытых шахт, расширялась. Ее маленькие тусклые огоньки углублялись все дальше, и иногда казалось, что вот еще чуть-чуть и люди достигнут раскаленного земного ядра, которое обрушится на них великой расплавленной болью. Люди трудились ради полониевой руды, жизнь которой, увы, исчислялась недолговечными, но драгоценными минутами, ради которых все это затевалось. Такими же печальными и недолговечными были минуты домашнего отдыха перед голубыми экранами. Именно это короткое время превратилось в столь сложный и почитаемый многими культ, о котором мечтал всякий, кто работал на благо гепротектора. Железный, суровый и вечно голодный Бог однажды вытеснит всех, и тогда высокие монолитные стены придется разрушить, дабы продлить титаническую тяжбу ради сиюминутных электрических удовольствий.
Однако стены не снесли. Дома жителей Стичхоума сплоченно теснились вокруг божественной многоярусной шахты. Готторн Хейз продолжал описывать круги вокруг нее с привычной, бесцельной невозмутимостью (как многие могли бы подумать) и непостижимой многострадальной печалью в серых, оплывших от продолжительной бессонницы глазах. Днем он работал в шахтах, как и все в этом городе, но под конец многочасового рабочего дня выбирался на общем подъемнике, выходил на протоптанную земляную дорогу, на свой привычный каждовечерний маршрут.
Со стороны казалось, что Готторн не ведает усталости: было в нем что-то металлическое, что не могло сломить волю, позволить поддаться искушению и влиться в общее будничное стадо оголтелых фанатов электрических ощущений!
Он шагал по протоптанной дорожке, лишь иногда вглядываясь в кромешное вязкое горло бездны, за которой – еще сотни не исследованных и не испещренных тоннелями кусков земли с залежами столь ценного полония. У Готторна защемило сердце, но он стойко переносил эту горечь, не показывая эмоций. В душе он боялся, что то, во что он поверил, не более чем сон, слишком правдоподобная иллюзия, но такая глубокая, манящая, исключительно благосклонная, что не поверить в нее просто невозможно! И Готторн верил! Всей душой верил, иначе, он догадывался, а точнее знал, что умрет. Это была его личная «проседь» сквозь черную пелену непроглядного тумана и мира, где царственно правит бездушное, прожорливое железо.
Его останавливали, и иногда он беседовал с теми немногими, кому это было интересно.
– Зачем ты мучаешь себя? – спросил один.
– Не мучаю, просто хожу.
– Ради чего?
– Ради «проседи», ради того последнего, что мне хотят подарить.
– Сдается, ты просто сошел с ума, – с сочувствующей иронией произнес один из его немногочисленных собеседников.
– Как знать? – невозмутимо отвечал Хейз. – Мой поезд все равно приедет.
– Какой еще поезд?
– Тот, что заберет меня отсюда!
– Ну-ну, – усмехнулся прохожий.
Так было много раз. Зачастую Готторн Хейз утверждал одно и то же, упоминал о поезде, который приедет за ним. Людям, что интересовались, эта сказка поднимала настроение, они смеялись, дразнились и крутили пальцем у виска, а Готторн обрастал «славой» сумасшедшего дурачка, и никто ему не верил. Жители Стичхоума слишком «избаловались» сгущенной тьмой и узкими внутренними мирками. Их скудные потребности решались всего за один вечерний сеанс: телевизор, массажные электрокресла, свежеприготовленная еда. Обилие сиюминутных возможностей возводило на глаза серые шоры, и население неизменно слепло от гнетущего, отупляющего рассудок режима. Никому уже не нужно быть уникальным, неповторимым. Серости и черноты хватало всем! Никто не желал ничего менять! Никто не хотел меняться!
Готторн слабел. Силы его постепенно покидали: слишком велик Гепротектор, царственно зрящий вниз. Истинный господарь всея электричества!
Готторн все шел, ноги его уже заплетались, взор рассеянно цеплялся за малейшие желтые точки огоньков, что горели в окнах окрестных домов. Когда он проходил мимо 12 дома, в ночном полумраке случайно приметил яркую красноватую точку, которая чуть подрагивала и гасла, а иногда ярко вспыхивала. Можно было подумать, что это чей-то злой глаз, но, как оказалось, это была всего лишь сигарета. Готторн шагал и думал: «Зачем этот человек сюда пришел? Почему он не дома, не отдыхает, как все. Ему что-то нужно или он просто вышел на улицу, чтобы покурить?»
Конечно, Хейз не собирался выяснять это. Однако внезапное появление незнакомца придало ему сил, и идти стало немного легче.
Неизвестный, легко расставшись с докуренной сигаретой, неторопливо вышел на протоптанный Готторном круг. Его вкрадчивые шаркающие шаги, казалось, преследовали, шорох разбросанной всюду каменной гальки настораживал, и Хейз был вынужден взволнованно обернуться. Некто неутомимо шел за ним, держась на почтительном расстоянии, возможно, он ждал вопроса, а может, ему были нужны ответы.
Готторн этого не знал и, развернувшись к темной фигуре, преследующей его, с молчаливой опаской посмотрел на нее. Незнакомец размеренно вытащил руки из карманов и заинтересованно спросил:
– Почему остановился?
– Я не знаю, кто вы, – как можно более спокойно отвечал Готторн, стараясь скрыть свои эмоции. – Зачем вы пошли за мной?
– Потому что пошел, – голос был приятным, можно сказать, дружелюбным, но что-то в нем было и немного отталкивающее. – Потому, что интересно! – признался неизвестный, выходя к Готторну из закрывающей его лицо и фигуру тени.
Это был мужчина чуть старше Готторна Хейза. Серое, немного уставшее лицо Ласло (так звали незнакомца) миролюбиво улыбнулось и возникшее между ними напряжение как будто совсем рассеялось. Возникала симпатия.
– Не против, если я присоединюсь к тебе? – осторожно поинтересовался Ласло.
– Обычно я хожу один, – без каких-либо эмоций произнес Готторн, немного сощурившись. Возможно, неприятный свет, который он увидел, всего лишь показался. В последнее время Готторн все чаще видел в темноте то, чего обычные люди привыкли не замечать.
– Я могу так же, как и ты, молчать и не разговаривать. Для тебя ведь главное тишина и полное сосредоточение, не так ли? Можешь на меня рассчитывать!
– Но у меня есть цель! – воскликнул Готторн. – Ради чего тебе за мной идти?
– Ради того, что твоя теория о поезде бессовестно похожа на мою, – признался Ласло, – только за мной приедет грузовик! И мне также являлись во сне те странные люди в красных одеждах, они представились как короли!
– С чего ты взял, что именно в красных? – испуганно изумился Готторн, потому что и его ночные визитеры приходили к нему в красном одеянии. – «Красные короли!» Я никому не говорил об этом! Как он может знать?»– Готторн не выдержал и озвучил свои мысли.
– Успокойся, – мягко попросил Ласло, – не тебе одному снятся пророческие сны! И я их видел! Слышал их спокойные, местами звенящие голоса и такую же просьбу.
– Ходить кругами? – спросил Хейз.
Ласло отрицательно покачал головой.
– Путешествие иного рода, а восприятие еще более туманно, чем твоя первоочередная задача, – наша общая цель!
– Я не понимаю!
– И я тоже. Они мне сказали, что здесь обязательно что-то будет, и не важно, поезд или грузовик. Желтые глаза гепротектора однажды погаснут, но пока он пожирает наши силы. У нас еще есть время! – Ласло посмотрел туда, где горели желтые огни, мелькали суетливые тени людей, готовящихся ко сну.
– Думаешь спасти их? – спросил Готторн.
– Я думал об этом. Много, признаюсь, думал! Когда-то, еще до войны отец часто говаривал мне, что иногда даже смертельно заболевшему пациенту нужна последняя лечебная инъекция. Мы свой мир уже потеряли, оставив посреди ядерной пустыни последнюю цепкую надежду на возрождение. Но знаешь, Готторн, раковая опухоль переросла из жестокой политики в религию бездушного железа! Нет ничего хуже слепой веры в него! Нет ничего хуже обыкновенного увядающего прозябания! Мы прозябаем, Готторн! Опять! Скоро мы себя разрушим окончательно…
– Если не введем лекарство, – как-то отчужденно закончил за него Хейз.
– Знаешь, иногда мне кажется, что наш мир – застрявшая песчинка на больном глазу великана. Гепротектор – это протез, который он носит, чтобы другие великаны не слишком чурались его увечья.
– Странно… и мне тоже так показалось, – тепло улыбнулся Готторн, – очень странно. Я ведь, когда ходил вокруг этой глубокой шахты, и правда думал, что своей ходьбой «утешаю» чей-то глаз, можно сказать, вычищаю его!
– Хм… – задумался Ласло, – ты знаешь? Мы ведь, оказывается, многого не знаем.
– Давай лучше пройдемся! – предложил Готторн, приобняв Ласло за плечи.
– Чудно поговорили! – сказал новый друг, посмотрев в непроглядный чернеющий мрак небесного купола.
- Думаешь они также поймут? – спросил Готторн
- Нас теперь двое Хейз, думаю, это не пройдет бесследно. Уверен в этом дружище!
***
– Прошу, подойдите ближе, мне нужно что-то вам сказать…
Скрежет металлических ножек кресла отозвался противным звуком в ушах.
– Я слушаю.
– Снимите, пожалуйста, повязку.
Сняв повязку, он увидел своего лечащего врача, облаченного в стерильный вакуумный костюм, увидел его внимательный, сосредоточенный взгляд. Облаченные в латексные перчатки руки коснулись лица, промяв бледные скулы и чуть оттянув вниз веки.
– Что чувствуете? – поинтересовался врач, однако голос его звучал уже не так привычно и буднично как раньше.
– Слабость и жар… такое ощущение, что меня всего как будто разрывает и сушит… чувствую непреодолимую боль! Почему мне перестали приносить те болеутоляющие таблетки. И… почему вы так одеты?
Врач отошел от кресла, где сидел его пациент, и произнес:
– Видите ли, мистер Швоер, вы больны… и…
– Я знаю, что болен! – перебил его Швоер.– Что со мной? Я так и не получил от вас внятных объяснений!
– Увы, мы теряемся в догадках… это первый такой… как бы это сказать… ваш случай…
– Что значит «ваш»?! – встрепенулся Швоер, резко поднимаясь с кресла. – Я что единственный, кто этим болеет?
Из динамика стерильного костюма послышался тяжелый безрадостный вздох.
– Вы вздыхаете, и мне это совсем не нравится, – обеспокоено произнес Швоер.
– Ваша болезнь не лечится, но если вы согласитесь остаться здесь на какое-то время, мы можем попробовать это изменить.
– Знаете до-к-то-р, – сдержанно произнес Швоер, – мне кажется, я достаточно у вас задержался! И лечения как такового не получил! Так что не вижу смысла оставаться здесь еще! Выписывайте меня! – потребовал Швоер.
***
Резь от солнечного света ударила ему по глазам, когда Швоер выходил из здания городской окружной больницы. Неутолимый жар и невероятная иссушающая жажда разливались по всему телу, когда Швоер оказался на регулируемом светофором перекрестке. Зеленый свет еще горел, когда он упал на колени и стал корчиться от боли так, что не смог подняться. Все внутри него буквально разрывалось и, казалось, умирало. Несколько небезразличных прохожих оттащили его на тротуар.
– Вам плохо, мистер? – поинтересовался один из спасителей. – Я вызову скорую.
– Я только что из больницы, – прохрипел Швоер, перед тем как закрыть глаза и погрузиться в непроглядный горячечный мрак, уносящий его разум куда-то очень далеко, за пределы мироздания.
– Что с ним? – обеспокоенно поинтересовалась женщина из собравшейся вокруг толпы. – Он умирает?
– Срочно скорую!!! – воскликнул кто-то из зевак.
Тело Швоера конвульсивно зашевелилось, толпа почтительно отступила назад.
– РРРГГГХХХАААУУУ!!!! – то, что перестало быть человеком, подскочило с тротуара. Приземлившись на обе ноги, оно вцепилось в глотку одному из спасителей, в то время как обезумевшая от страха толпа неистово бросилась наутек. Многие перебегали оживленную автостраду 29 сентября 2036 года – эпидемию прозвали пришествием «Красных королей»…
Похожие статьи:
Рассказы → Если б было море крови! (Юмор - ВНЕконкурс)
Рассказы → По головам (Ужас - работа №1)
Рассказы → Однажды (Юмор - работа №1)
Рассказы → Семья (Юмор - работа №17)
Рассказы → Мордатые (Пограничье - работа №1)
Но после авторских разъяснений даже рыбок глубоководных разглядела. Особенно вот эта понравилась: "Многие перебегали оживленную автостраду 29 сентября 2036 года - эпидемию прозвали пришествием "Красных королей"...
