Каталог статей

Тяжелый удар острой больюо станавливает мерцание дня и ночи, выхватывая сознание из дурмана вечности. Еще удар. Еще.Пронзительный взор скульптора безжалостной сталью резца кромсает мою плоть. Удары Десятки. Сотни. Тысячи. Каждый из них все больше обнажает его душу и мое тело. Каждый несет частицу скорби мастера, по крупицам возвращается память.

Когда девушка перестала трепыхаться и обмякла в моих руках, я ослабил хватку и опустил ее на землю. Все! Еще с одной сукой покончено! Я почувствовал невероятное ощущение, перед которым даже оргазм терял всю свою прелесть. Луна сегодня была полной и светила необыкновенно ярко. Так что видел я все отлично, несмотря на темные, несуразные скелеты по-осеннему «одетых» деревьев, смыкавшихся над моею головой. Перед моей машиной на пожухлой листве лежало тело молодой полуобнаженной девицы...

Средний советник  тайного Королевства великой планеты Нибиру   почтительно внимал Старшему  советнику,  который   соизволил получить  Высокое Распоряжение.Старший советник  выступал в образе  мудреца с короной, уходящей в бесконечность. Обитатели невидимой планеты  были свободны от  определенности формы и  имели огромный выбор   собственных образов. Но и  собеседники вольно резвились на просторе воображения.  Потому  Среднему советнику  Старший представлялся хавроньей с тремя подбородками.

  Родился я вон на том холме. Мы все там родились, там и живём. С холма хорошо видны границы королевства. Поля и виноградники, огороды, опять поля и виноградники. На них мозаикой пятна селений, пасущиеся, ползущие медленно табуны лошадей, пеликанов, стада улиток. И ворота — там, на горизонте. А что за теми воротами никто не знал, или прикидывались, что не знали. Только, сколько я не спрашивал, никто мне толком не отвечал...

Иногда я с ребятами играю, когда они зовут. Только не в полную силу. Я один раз в полную попробовал и чуть Гришку не зашиб. Мне ребята и сказали, чтоб так больше не делал, а то они меня звать не будут. Что я вон какой большой вымахал, и силы у меня невпроворот. А так нельзя, надо на равных играть. Я согласился, потому что играть интереснее, чем когда бьют.

О непростой жизни крестьян

Вначале ряды были сомкнуты. Огонь! Огонь! Огонь! Бронебойные пули вгрызались в металлические тела. Поверженных оказалось много, но гораздо больше тех, кто продолжал давать отпор. Атакующие шли стеной, расстреливая защитников бункера-крепости. Неожиданность – на их стороне, организованность и продуманность – тоже, и – цель. А значит, просто идти вперёд, всаживая пулю за пулей в блестящие корпуса, сосредоточенно, холодно, почти как роботы. Занять место последних. Отключение или смерть – не всё ли едино? Сейчас разницы нет, есть только бой, который нужно довести до конца…

Евгению Лукину посвящается

Эта история, подобно многим, началась с плода. В случае Эйма – с кокоса.

Дело было так: экипаж пересёк океан и несколько морей, уничтожив все запасы продовольствия, но не выплыл из безбрежного простора. Перешли на подножный корм, то есть питались дарами вод, находящихся прямо под ногами. Надеялись, что продержатся, а когда приплывут, не знали, ведь впервые люди отправлялись в столь рискованное путешествие...

— Я сказал, кроме Лабиринта! – Сони-Рау Третий пристукнул кулаком по столу. – У нас уже были случаи, когда некоторые чересчур рьяные практиканты самостоятельно заходили в Лабиринт и не возвращались оттуда. Не считайте себя умнее предшественников. Более того, — профессор вздохнул, — два местных месяца назад там пропала без вести экспедиция, состоящая из трех старших научных сотрудников и доктора археологических наук.

От автора: совершенно несвойственный мне откровенный постмодернизм. С таким количеством отсылок, что уже и сама запуталась )). Зато обожаемая тема — лабиринты.

(В Тихом океане подводной лодкой ограблен и уничтожен пассажирский теплоход "Мельбурн". "Чудом" спасшийся матрос Томас рассказывает незнакомцу всю историю гибели теплохода.)

Палуба бешено ходила под ногами, Ганс держась за поручни уже с четверть часа, бесполезно старался проникнуть в трюм «Мельбурна». Огромные волны окатывали с ног до головы и, наконец, он обессиленный повалился на палубу. Огромная, зеленая волна обрушилась на него, обессиленные пальцы державшие поручень разжались и через мгновение Ганс исчез среди волн.

– … и убьешь отца своего и возляжешь на ложе любви со своей матерью!

Плутарх видел издалека, как Оракул приказал бледному юноше убираться, и тот выбежал вон, шатаясь как пьяный, и эти последние его слова слышал отчётливо.

Вечером, когда они сидели у костра, ели жареное мясо и проводили обязательную ежевечернюю рефлексию, он решился спросить:

– Зачем ты с ним так… круто?

Ох и работёнка это, скажу я вам: не знаю, как у вас, а у нас снега за зиму выпадает столько, что с крыш можно скатываться, как с катушки. А дорогу для Весны, понятно, надо копать широкую – метров на пять, и копать до самой земли, не халявить: иначе нипочем не пробьётся к нам Весна – такая уж она дюже капризная...

Этой красивой легенде уже очень много лет. Но она не стареет и не тускнеет, потому что по-настоящему красивые легенды бессмертны. Жила на берегу моря, в рыбацкой деревне Синева, девочка по имени Марина. Отец её был рыбаком, как и все мужчины в их деревне, а матери и вовсе не было: она давно умерла...

До планеты без названия мы дотянули на чистом везении. Даже не знали, кислородная ли – уже было все равно. Метеоритная атака – вещь, в общем-то, банальная, но страшная: если выведен из строя главный генератор (а в нашем случае именно это и случилось), то итог обычно предрешен – либо быстрая смерть от недостатка кислорода (к счастью, не наш случай) либо медленное умирание от голода...

Нет, он не был классическим уродом: ни горба, ни огромных глаз навыкате, ни рассеченной губы, ни кривых длинных зубов – ничего такого. Все черты его лица и тела, если их брать по отдельности, были вполне обычными, но вот в совокупности… Представьте себе крупный греческий нос правильной формы рядом с… маленьким женским ртом...

В космосе совсем темно, только звездочки сияют. И вот одна из них начинает сиять ярче и приближаться. Становится видно, что это шарик, и шарик этот – планета. Она становится больше и больше. Видны уже моря и материки. Один из материков приближается: видно зеленое пятно леса. Потом видно деревья. Потом одно разлапистое дерево. Потом муравейник под этим деревом. И наконец, видно одного Муравейчика...