Выпуск от 5 октября 2016, среда

Исследование (язык не поворачивается назвать эту статью «Определением», как в оригинале) на тему: как менялось понимание НФ – среди профессиональных литераторов, историков и поклонников жанра - в течение ХХ в.

Оригинал статьи можно посмотреть здесь. Автор, к сожалению, не указан.

Расцвела черешня за окном в саду.
С нежною улыбкой в гости к ней иду,
А она, как будто радуясь весне,
Ветвями цветущими кланяется мне.

Жил был кот, который ползёт по трубам, из которых валит дым и поднимается в небеса, смешивается с облаками, льющих проливным дождём, собирающегося в лужи на асфальте, в трещинах которого проростают жёлтые одуванчики, что летом выпускают тысячи белых пушистых парашютистов-семян, их подхватывает ветер и уносит в далёкую даль...

Беркут осторожно отталкивается от корпуса станции и совершив короткий полет приземляется у самого шлюза. Земля успевает печально отразиться в темном стекле шлема. А сейчас дома лето…
Миниатюра написана по правилам игры "7 предложений"  Проститет за длинные и слишком сложные обороты. Делал все чтобы уложиться в лимит.

Невысокий темноволосый заключённый в точности выполнил распоряжение тюремного охранника. Игорь Корнеев уже полгода отбывал наказание, но так и не смог привыкнуть к жизни в клетке, и был уверен, что не сможет сделать этого никогда. Десять лет ―  страшная и бесконечно долгая расплата за преступление, которого он не совершал 

Гнетущая тишина, ненужная свобода, пустой холодильник – все это хорошо знакомо начинающим холостякам. Как вернуть прежние отношения? Как возродить любовь? Оказывается, для этого вовсе не нужно что-то делать самому, достаточно слушать того, кто в тебе живет. Кто это? Такой же несчастный влюбленный. Правда, совсем не известный науке. Но что такое наука по сравнению с любовью?

Господин Нориус, который служил на благо медицины около пятидесяти лет из своих семидесяти пяти, прочистил горло и поправил съехавшие на кончик носа очки. Он бы и окно открыл – так ему было душно, – но боялся, что не устоит на ногах, если поднимется с кресла.

Неизвестный эпизод из жизни концессионеров и охотников за стульями. Памяти Ильфа и Петрова.

Длинные коридоры Дома Народов, тихие и безлюдные, ожидали урочного часа. Вот щелкнул ключ в замке, проворачивая щедро смазанные сувальды, хитроумное изобретение  братьев Чабб, и толпы советских служащих устремились к своим рабочим местам, громко обсуждая ноту Чемберлена, обстрел Нанкина, цены на рис и множество не менее важных вопросов.

(полдень, с мороза, в куртке – за комп)
*Hiroshige*
– Я безутешен!
*виртуальный секретарь-почтальон*

Кеназ – распахнутая змеиная пасть, и яд ее прорастал в Лаувейе рубиново-красным цветком, опутывая нитями корней, цвел, сбрасывая наземь бледно-огненные лепестки, и, мучаясь от невыносимого жара, Лаувейя сжимала руками живот, и красным билась под пальцами ее – пламеннобокая Кеназ, руна ясности и перемен.

Этот остекленевший взгляд, посиневшие губы, оскал почерневших зубов. Снова? Чёрт побери, как мне это уже надоело! Сколько должно пройти времени, чтобы проклятый мертвец оставил меня в покое?! Каждую ночь, убитый мною голландец вторгается в мои сны, хлещет ром и обжигает меня огненным взглядом. Он молчит, но я хорошо слышу, как скрипят его зубы и булькает ром в глиняной бутылке.

 Некро, двадцать первая планета системы Минервы, усеянная ледяными скалами, делает вокруг далекой звезды третий оборот. Больше о местном времени Гек не знает ничего, в календарь не смотрит. Дни как армия клонов, сливаются в поток, то прозрачный, то мутный. В глазах Гека, как в криокамерах, стынет тоска, их седой цвет – почти лед, неудивительно. Лед на Некро вещь обычная.