Рассказы

Мой друг, Абри Косов, детектив, алхимик и овощевод, был примечательным человеком. Его примечали все издалека по высоким мыслям. Он, вообще, любил все высокое: высокий стиль, высокое напряжение, его высокой мечтой было превратить банальную тыкву в золотистый абрикос, и этому посвящал он все свое свободное время. А иногда он брал такую высокую ноту, что становилось страшно, не перебрал бы. От этого дом его часто лихорадило. Он и теперь стоял передо мной, перевернутый с ног на голову, покачиваясь на остром шаловливом флюгерке. В этом был весь Абри.

Жил да был человек-крокодил и звали его Авось, а если по-простому, то Вася. Был он зеленый, чешуйчатый весь – таким уж уродился.

Мама у него была еврейка, папа – философ. Почему уродился он чешуйчатым, мама молчала, а папа молчал и подавно, потому что, увидев сына в роддоме, потерял речь, и с тех пор все свои философские изыскания проводил исключительно в письменной форме – запирался в маленькой каморке на чердаке и писал огромный фолиант, озаглавленный таинственно – «Изучение людей».

Как так получилось, что Стаська – существо столь же очаровательное, сколь и безалаберное – решилась на одиночный велопробег Пермь-Екатеринбург, она и сама понять не могла. Как частенько бывало в ее жизни, все получилось само собой: человеку, приехавшему на байке в Пермь, вдруг надо стало срочно в Москву, и велосипед понадобилось доставить в Екатеринбург. А ей как раз надо домой… Срослось, в общем...

После всех тех ужасов, которые предваряли его визит, сам профессор Тиурани показался совсем не страшным: сухощавый старичок с небольшим венчиком волос на лысой голове, милый, улыбающийся.

– Замочат его наши оболтусы, – вздохнул Владимир Иванович, глядя на инопланетного коллегу по ремеслу с сочувствием. – А я ведь предлагал ученому совету в качестве эксперимента ввести телесные наказания для студиоусов еще полгода назад. Глядишь сейчас уже бы шелковые были… Опозоримся ведь…

Крраг был, возможно, последним драконом Юго-Запада. Хотя кто их знает, драконов-то? Древние, почти вымершие, они, тем не менее, всегда наводили ужас на людей, разрушая города, а порой и небольшие страны, и мало кто мог похвастаться тем, что знает их повадки. Для людей почти все они – на одно лицо, и тот факт, что Крраг удостоился имени, говорит о том, что он был одним из самых ужасных. Нападая, он издавал звук, леденящий в жилах кровь: «Крррраг! Крррраг!!!»

Всем существам, без которых ничего не случилось бы.

Секс.

Наркотики.

Рок-н-ролл.

Децербер.

(Адский слоган)

In the summer time

When the weather is hot…

(Mango Jerry “In the Summertime”)...

Звонок у входной двери задребезжал, расхлябанно докатился, задевая за стены, до моих ушей и заставил меня встать. За дверью я с удивлением и неохотой обнаружил мокрого курьера с протянутой рукой. В ней было письмо. Оно гласило: "Ваш покорный слуга, Косов, предлагает обнаружить вместе с ним истину в одном из ее проявлений. Если Вам угодно будет присоединиться… Одним словом, мой друг, жду тебя на перекрестке. "

Лидия уже минут пятнадцать стояла на остановке и ждала автобус. Январские морозы  этой зимой не лютовали, но холод постепенно проникал под одежду. Народ, постояв некоторое время, разъезжался на маршрутках. Лида принципиально не ездила в маршрутках. И у неё были на это две причины. Первая – лихачество – каждый день в новостях передают об авариях с участием маршрутных такси...

Мечта — это хорошо, когда эта мечта твоя.

Все они считали, что, в конечном счете, им сказочно повезло и радовались неожиданной передышке в серых армейских буднях. Но брела уже, брела к ним, хромая, судьба, воплотившись в трех испуганных и дико усталых людей. Брела и глядела на них издалека глазами небесной голубизны.

— Нет, неправильно. — Хозяин покачал головой.

Животное самозабвенно лупило одним бульником по другому и не замечало ничего вокруг.

Хозяин забрал у животного камень. С трудом. Пришлось приложить силу, чтобы вырвать камень из цепких, сильных лап.

— Ещё раз объясняю, — сказал хозяин...

И что прикажете делать?

По голочасам в глазу, минут сорок ждать. Настолько хорошо жилось в утопическом мире, что иногда хотелось утопиться...

Если вы хотите познать суть смерти, откройте ваше сердце жизни.

Поскольку жизнь и смерть едины, так же как река и море.

Халиль Джебран

В отсеке энергопреобразования царила тишина. Рэй слышал только своё дыхание, которое не разряжало атмосферу, а, наоборот, делало безмолвие ещё более плотным. Мёртвым...

... Track 6 “Light Comes Down”[1]

Надо бы взять у скелеток телефончики, думал я. Но это потом. В первую очередь поем. Не считая Вельзовых бутербродов, с завтрака в мой желудок ничего не падало, и он напоминал развёрстую бездну.

Я открыл холодильник и побросал в печку всё, что нашёл съестного: помидоры, колбаса, яйцо, сосиски...

До земли был один шаг и до неба был один шаг, я стоял на стыке миров, ждал у ворот. Изредка на меня посматривал охранник в воротах, что за человек, диверсию, что ли, хочет устроить, или шпион, все-таки дверь между землей и небом – объект секретный, вот и написано, посторонним вход воспрещен. Да не бойся, мужик, не зайду я к тебе, нужны мне твои секреты…

Поздравьте меня, сегодня вернется мой отец...

   Каждый день, следуя давно заведенной традиции, ко мне приходило утро с яичницей и беконом. Традиция завелась, когда меня переклинило на Клю. Но Клю уж нет, а традиция, заведенная ею, жива и по сей день. Но в этом я видел лишь свою заслугу. Если бы я ежедневно не подкармливал традицию отличнейшим беконом и крупнокалиберным яйцом из супермаркета под окном, то ее не было бы уж со мной, как и Клю.