Рассказы

… Эдвард Нортингтон копался в мусорном контейнере, когда мимо проходил Джеральд Батлер. Эдвард на пару секунд оторвался от банок, упаковок и пластмассовых стаканчиков, чтобы проводить Джеральда взглядом. Всегда элегантно одетый (Джеральд – не Эдвард), с неизменной тростью; спина прямая; лёгкая и невесомая улыбка на губах; сияющие (или горящие, кому как больше нравится) голубые глаза; аккуратная стрижка – короткие чёрные волосы; да ещё напевает что-то тихонько себе под нос...

Время  –  ужасает своей необратимостью и безвозвратностью. Оно безжалостно движется вперед, словно лайнер, стремительно отдаляющийся от причала. И будет замечательно, если этот корабль, такой красивый, сверкающий белизной, не забудет тебя на берегу. Ну,  а если в твоих руках билет на давно отчаливший лайнер? Бросится вдогонку вплавь? Или смирится с тем, что этот чокнутый мир доконает задолго до того, как на висках засеребрится седина?

Гололёдно было в душе второго надсмотрщика третьей королевской либурны Уши Кая Фигаря. Гололёдно и пасмурно. Он уже и в ладоши похлопал, и ушами подвигал, и в гонг ударил… Даже пробежался по свежему льду на лыжах к самому её центру. Было там пустынно и скучно. Занудственно и даже депрессивно. Душа. Позёмка. Белый цвет...

Новогодняя история о врачах и чуде.
Посвящается людям, ставшим прототипами главных героев.

"Собака" снаружи была такой потрёпанной, что иногда её принимали за кучу космического мусора и дважды пытались сбыть на переплавку. А однажды, обнаружив живых гуманоидов на таком раздолбанном корабле, экипаж линкора "Стремительный" объявил тревогу по системе, думая, что мы только что вышли из боя. Не очень весело лежать в медицинском отсеке под сканерами, пытаясь объяснить, что ты здоров и весел, в психологической помощи не нуждаешься, а "Собака" – просто такой самобытный корабль со своим неповторимым дизайном. 

Дьявол сидел на краю воронки, из которой только что выбрался, и уныло курил. Форменные крылья потерялись еще на поле. Футболка, некогда белоснежная, была заляпана так, что номер "1" теперь выглядел нулем. Вдобавок Дьявол набил пару весьма болезненных шишек на голове.
Докурив, он закинул хабарик в воронку и погрозил кулаком небу...

Отдел ПП гордился своей идеальной звукоизоляцией. Раскрытие потенциала и формирование уникального образа — сложный процесс, требующий предельной аккуратности. К тому же, посетителям в приемной и кандидатам в очереди на переделку вовсе не обязательно слушать всякую ерунду, вроде "Не надо!", "Не хочу!" и "Можно мне обратно в кипящий котел, пожа-а-алуйста!!!"

У каждого человека и поступка есть грань, переступая которую мы перестаем быть людьми. Мы прекращаем быть самим собой, наплевав на элементарную врачебную этику. Совершая фатальную ошибку, которая может стоить карьеры, уважения, жизни, мы начинаем задумываться о последствиях слишком поздно, когда уже очень трудно что-то изменить. Люди с расстройством психики, способны в момент припадка  применить силу, которая превосходит уровень здорового человека...

Шварк-шварк, шварк-шварк…

Кто-то шаркающей походкой пробирается по темным кривым улочкам. Мимо закрытых ставень, мимо погасших окон, мимо узких высоких дверей.

Ворчат жители:

— Опять этот уродец на улицу выбрался!

— Ни одной ночи от него покоя нет!

— Хоть бы кто его прикончил, что ли! Только как, если он бессмертен?

Писатель Сергей Лазарев просиживал в кабинете и смотрел в монитор. Глаза устало следили за мигающим курсором на экране. Чистый лист в текстовом редакторе раздражал. Насмехался. Лазарев громко фыркнул. И перевёл взгляд на окно, за которым простиралось чистое голубое небо. Ни облачка. Прекрасный тёплый денёк в середине лета. Что может быть лучше? И какого лешего спрашивается, он торчит здесь вместо того, чтобы дышать свежим воздухом и наслаждаться погодой? Ответ на этот вопрос найти не сложно. Гораздо сложнее ответить на другой вопрос. Но не менее важный, чем первый. Куда подевались все свежие идеи?

— Землекопы есть? Поднимаем руки. Все. Разом. У нас тут все есть, и землекопы, и маляры-штукатуры, и массажисты левой пятки, и космонавты дальнего плавания. Кто прикажете, те и будут, деньги-то нужны… Здоровый толстяра оглядывает нас, как породистых лошадей, вот-вот полезет смотреть зубы и щупать мускулы. Потом накинет уздечку и погонит домой....

Звезда за шиворот горячая упала

Пронзает душу и терзает вновь

Она эмоции во мне искала

Проникнув в сердце через кровь...

… Она сама нашла его. Она спросила, зачем он создал этот серый бездушный город, в котором все люди похожи, как изготовленные по одному шаблону роботы. Он ответил, что вовсе не он его создатель, и она будто бы удивилась. Тогда она спросила, носит ли он черный плащ, и он ответил, что нет. Он спросил, как ее зовут, а она ответила, что ее имя было таким пресным и скучным, что она забыла его в бесконечных странствиях. Она много путешествовала...

Сергей Витальевич, или, как его за глаза называли соседи, Серега-журналист, тупо сидел перед монитором. Работать не хотелось. Однако статью надо было сдавать в понедельник. Собственно, работы было на полчаса, но все равно решительно лень. Осточертело. Жена с дитем умотала к теще на дачу, а Сергей отмазался тем, что, мол, статья, что завтра, хоть и суббота, надо в редакции посидеть (он правда хотел поехать завтра в редакцию, попить с дежурной бригадой пивка)...

Одинец, оправдывая свое прозвище, был ярым туристом-одиночкой. Причем туристом-ортодоксом: не признавал всяких самораскладывающихся палаток, саморазогревающихся обедов и прочей новомодной глупости. Что нужно человеку для счастья? Старая штормовка, на случай дождя – офицерская плащ-накидка, на ногах кеды или резиновые сапоги, за спиной – рюкзак типа «геолог»...