Публикации

Впереди громоздилась куча земли, раскрошенного асфальта и обгоревшего металла – место, где попала в ловушку боевая машина пехоты.

Бесформенное месиво земли, асфальта и битого кирпича громоздилось в проезде для грузовых машин. В середине проезда чернела груда искорёженного металла, закупоривая дорогу, как пробка.

  Но  возвращение  к  событиям,  о  которых   хотелось  забыть  как  можно  скорее,  состоялось  вновь.  Следует  помнить,  что  ни  одна  каверна  инфернального  свойства,  хоть  раз  появившаяся  у  вас  на  пути,  не  исчезает  навсегда.  Закрывшись, она обязательно  напомнит  о  себе  потом,  чуть  позже,  тем  или  иным  способом.  Так  оно  и  вышло.  Совершенно  неожиданно  возник  один  фактор,  который  стал  тревожить  меня  едва  ли  не  больше,  чем  все   предыдущие  стагнации  души  и  тела…

Глеб Владимирович поднялся на ноги и вышел из, продолжавшей не быстро катиться по льду Оки, кибитки. Олег же задумался. По всему выходило, что прав дядя. Вернее, правы киданьские розмыслы, продумавшие и обсчитавшие путь татар по русским землям. Мороз по коже продирал при мысли о том, какая сила вломилась на Русь.

Стейси очень устала, поэтому отключила и будильник, и звук на телефоне.

- Да гори оно всё жарким пламенем! – пробурчала частный детектив, забираясь под одеяло.

Но выспаться ей не удалось. Стоило Стейси закрыть глаза, перед ней снова и снова всплывали картины увиденного не переезде: валяющийся на боку электровоз, похожая на консервную банку машина, залитые кровью сиденья и лобовое стекло, искалеченное тело Миранды Брукс, алые пятна на свежевыпавшем снегу. 

это был «маленький шаг для всего человечества в борьбе с диктатом искусственного интеллекта,  но огромный для Василисы Переверзевой в перерождении из человека совершенного в человека неукротимого».

Заветный дверной проём светился изнутри огнями люминесцентных ламп. Посреди проёма возвышался вращающийся турникет, полностью перекрывая проход. У двери стоял страж – вживлённый в кодовый замок безликий работяга.

Скорпион шустро перебирал ногами. Заострённые концы его клешней впивались в грунт, выбрасывая комья земли и мелкую щебёнку при каждом шаге. Покачивался готовый к бою огнемёт, зажатый в верхних конечностях.

Время записывать придёт ещё не скоро. Пока раб кругами бесцельно бродит замку, словно впервые, и Железный колдун ему не препятствует. Он знает этот взгляд. Так бывает с делами, начатыми в час привратника, неуловимый, решающий час: вначале они не похожи ни на что. Привратник открыл створку ворот и выглянул туда, где никто не планировал великих свершений, ни колдун, дремлющий в кресле, ни раб, отбросивший метлу.

Но и в тех туменах, что на Рязанское княжество пошли, не все воины конные. По осени их пополняли пешцами из булгар, мордвы, буртасов, черемисов, привычных биться в лесах. Имеются в татарском войске пешцы и с Кавказа и других мест. На приступ городов кого-то же надо посылать. Сами монголы на валы и стены не полезут – у них каждый воин на вес золота...

Угли ещё дымятся, пар идёт, а вода ясновидения в котелке холодная, почти ледяная.
Раб умывается и, как ему приказано, пьёт семь глотков.
Он выдыхает, оглядывается…
Вздрагивает. Это речь? Эти резкие звуки? Нет, это смех. Железный колдун доволен.

... На носу был Новый год, но моя щепетильность не давала покоя, и я решил, во что бы то ни стало, узнать побольше о подругах, и чем это они занимаются в туалете, после посещения которого порой изменяются до неузнаваемости...

Для Зимнего Ф.М. Леси Шишковой