(о тяжкой жизни юного послушника)
**
Сегодня утром я сидел на берегу прелестного озера. Трава была зелена, воды озера – сини. Со стороны леса дул легкий ветерок.
Нежные, легкокрылые бабочки перепархивали с цветка на цветок.
Мир был прекрасен и умиротворен.
Я закрыл глаза и погрузился в медитацию. И была она столь глубоко и всепоглощающа, что, услышав громкий удар колокола, сзывающего монахов к обеду, я подскочил и взлетел.
Это было восхитительно! Ощущение легкости во всем теле, небо с белыми барашками облаков над головой, рядом - легкокрылый дрозд – мой товарищ по полету.
Неужели мне удалось достичь сатори и вознестись?
И тут я с размаху шлепнулся в озеро. Вода была чистой и холодной.
«Наверное, это было не сатори! – подумал я в сердце своем. – А всего лишь мгновение дзен, именуемое му».
И точно:
- Му! – раздалось за моей спиной.
Это Учитель! Он пришел порадоваться моим успехам вместе со мной.
Но нет! Это оказался бык, забредший с ближнего пастбища. И он уже наставил на меня свои ужасающе изогнутые рога.
Я выскочил из озера, и припустил в сторону монастыря, слыша страшный топот за спиной.
Но одно чудо все же было даровано мне богами: я бежал так быстро, что одежды мои высохли. И мне не попало от Учителя.
***
Сегодня день омовения. Всем послушникам велено натаскать воды для бани - из колодца, что в долине.
Лестница от подножия горы до нашего монастыря высечена в камне и состоит из 12789 ступеней. Говорят, Учитель иногда дает послушание медитировать на каждой ступеньке по получасу. И, когда ты доберешься до ворот монастыря, на тебя снизойдет благодать.
Мне наставник не давал такого послушания, но я решил попробовать сам.
Поэтому, возвращаясь с полными ведрами в гору, замирал и полчаса стоял в молчаливой медитации. На каждой ступеньке я видел своих собратьев – молодых монахов и послушников. У некоторых в руках тоже были полные ведра. Они стояли и смотрели на меня странными взорами: видимо, тоже пребывая в медитации.
К вечеру я добрался до вершины лестницы: спина и ноги у меня болели, а руки просто отваливались. Еще бы – всю дорогу я не выпускал ведра из рук.
Оказалось, что все остальные монахи уже успели совершить еженедельное омовение и разойтись по кельям. Мне пришлось мыться одному – в остывшей бане, холодной водой. Да и той-то было всего два ведра, которые я донес в целости и сохранности.
Сатори меня так и не посетило.
Когда же я решился спросить товарища, которого видел стоявшим на ступеньке лестницы, достиг ли он просветления, тот только расхохотался мне в лицо, кривляясь, как обезьяна:
- Пока ты, как последний дурень, тащился с ведрами и медитировал на ходу, мы выстроились цепочкой и передавали воду друг другу – от подножия до вершины.
***
Сегодня к нам приезжала вдова из столицы. Она очень богатая, знатная, толстая и красивая. У нее роскошные носилки, высоченная прическа и вычерненные зубы.
Говорят, что она приехала помолиться буддам и бодхисатвам о новом муже, потому что уже пятый раз схоронила супруга.
Настоятель устроил в честь гостьи торжественный обед, а потом долго беседовал с ней в своей келье.
Когда вдова вышла из домика настоятеля, мы все выстроились вдоль дороги, чтобы устроить важной госпоже торжественные проводы. Она уже села в носилки и собиралась тронуться в путь, но тут во двор монастыря въехала телега, запряженная быками. На ней восседал деревенский дровосек, который привез хворост для плетения корзин.
Мы хотели было прогнать невежду, но вдова нам запретила. Она подозвала дровосека к носилкам и о чем-то поговорила с ним шепотом. Нам не удалось расслышать ни единого слова, хотя мы и вытягивали шеи, как гуси.
Потом дровосек загнал телегу под навес, а сам собрался было усесться в носилки, но мы обступили его и стали расспрашивать: о чем говорила с ним знатная гостья?
- Она хочет, чтобы я стал ее шестым мужем, - сказал крестьянин, поигрывая мускулами и поворачиваясь то вправо, то влево, чтобы разглядеть нас всех. Пахло от него неприятно: лесом и потом.
- Но уже пятеро ее мужей отправились к праотцам! – испуганно воскликнул кто-то из послушников. – А ведь были не чета тебе: не простые дровосеки, а чиновники высокого ранга и начальники провинций.
- Просто у них не было такого колуна, как у меня! – расхохотался дровосек и отправился к носилкам.
Весь вечер я думал: чем его топор отличается от остальных? Но так и не понял.
***
Сегодня утром я встал с ложа совершенно счастливым, потому что мне приснился чудесный сон. Это был сюжет романа – такого, какой, я уверен, не приходил в голову никому раньше. Действие будет развиваться параллельно в нескольких направлениях, как в Саду расходящихся тропок, где любит медитировать Учитель.
Так, если в конце первой главы главного героя убивают, то в третьей может оказаться, что он жив-живехонек. А если во второй кто-то из персонажей крадет китайскую вазу, то в седьмой выяснится, что, на самом деле, ее в пятой разбил совсем другой персонаж.
Это будет роман всех времен и народов – о параллельных мирах, сосуществующих здесь и сейчас. Даже название придумал – «Сон в красном тереме».
Хвала буддам! Этот роман прославит меня на весь мир!
Долго думал, стоит ли рассказывать кому-нибудь: вдруг украдут такую великолепную идею? Потом все-таки поделился с Учителем, который очень на меня рассердился.
- Я же запрещал вам смотреть эти идиотские гайдзинские сериалы! – закричал сенсей.
А потом назначил мне послушание за провинность.
… Уже третий час сижу на кухне, перебираю рис, как Золушка из Диснеевского мультика. Только что вспомнил: «Сон в красном тереме» был написан в XIV в.
***
Вчера был день о-мисока, поэтому с утра все обитатели монастыря хлопотали по хозяйству: кто-то убирался в помещениях и в дворе, а другие готовили праздничные блюда. Меня Учитель отправил в погреб за сливовым вином для послушников и сакэ для старших монахов и настоятеля.
В погребе было так хорошо: прохладно, тихо, полутемно. Повсюду витали ароматы трав и специй. А уж как благоухало сливовое и яблочное вино!
Я подошел к ближайшей бочке, чтобы нацедить несколько бутылок, но потом подумал в сердце своем, что невместно монахам пить вино и, тем паче, сакэ. Алкогольные пары отуманивают разум, делают нашу ки тяжелой и мутной, мешают достичь просветления.
Поэтому я направился к другим бочкам и налил в бутылки компота и чистой колодезной воды. И, с сознанием выполненного долга, поднялся на кухню.
Вечером мы пели гимны, ели вкусную еду, шутливо били друг друга по плечам метелочками из трав, рассказывали смешные истории. Это был замечательный праздник! Все были веселы без буйства и пьяной разговорчивости.
Но потом, в самом конце ужина, настоятель приказал подать бутылки, чтобы все немного выпили в честь последнего дня года. Поначалу мне казалось, что мое благое деяние останется в тайне: и я был бы этому рад. Послушники дружно опрокинули по чаше компота и принялись радостно хлопать в ладоши, прогоняя злых духов.
А вот за столом старших монахов веселья не было. Настоятель первым осушил чашу. Лицо его покраснело, потом полиловело. Мне показалось, что почтенного сенсея сейчас хватит удар!
Бедняга закашлялся и начал размахивать руками, что-то невнятно лепеча.
Наконец, кто-то из монахов догадался подать ему воды. Придя в себя, настоятель, все еще держась за горло, прохрипел:
- Кто? Кто налил в бутылки уксуса вместо сакэ?
Все взоры обратились в мою сторону, а сидящие рядом послушники начали хихикать, как пьяные. Я хотел что-то сказать в свое оправдание, но неожиданно для себя тоже расхохотался.
В чувство меня привел крепкий подзатыльник Учителя. Наставник понюхал мою чашу, потом чаши других послушников. А потом отвесил мне еще один подзатыльник.
Было очень больно, но все равно смешно.
На следующее утро меня заставили убирать комнату настоятеля, которого всю ночь тошнило уксусом, а потом и кельи послушников, которых тошнило прошлогодним перебродившим компотом.
Помогите мне, будды! Да не сбудется поговорка: «Как проведешь первый день года, так пройдет и весь год!»
Похожие статьи:
Рассказы → Звёздная пыль
Рассказы → Однажды над спящим сказочным городом
А искупаться у вас есть где?
