Обгоревшая свалка

Из магнитофонов разных форм повсюду звучала необычная музыка с примесью слабых голосов. Прохожие в шляпах, цветных ремнях залатанных брюк прислушивались к ритмам нежности и странности. Облака всё плыли, не превращаясь в пугающие тучи.
Скорпион полз по трещине на стене. Вдруг членистоногое существо упало и стало нелепо кувыркаться. Саид около получаса назад вернулся с офисной работы. Теперь он смотрел новости, где сообщалось о поисках путей изобретения вечных двигателей. Время от времени молодой мужчина прикрывал глаза и вспоминал детство. На личном автомобиле он скоро поехал по ежедневным своим развлечениям. Но машина, увы, заглохла, что стало причиной досады.
Мусор и контейнеры от него свозили к окраинам Бейрута. Хлам угрожающе накапливался. Его поджигали солдаты с огнемётами и санитарные сотрудники со спичками и тряпичным материалом. Контейнеры раскалялись, но не плавились.
Случайный прохожий помог Саиду быстро починить автомобиль. Саид стал улыбаться и даже возжелал пляски. Примерно в это время вдруг ударил ливень по пескам Сахары.
Старушка в зелёном платье пошла к торговому центру, но споткнулась и без помощи врачей не смогла подняться.
Нигерийский студент посмотрел на свои ногти. Он понял, что их, несмотря на плотный учебно-научный график, потребуется стричь, и стричь весьма тщательно.
Саид купил зачем-то блокнот и тетрадь. Позднее он ощутил укол боли в незащищённую пяту.
Сектанты танцевали и молились в болотных лужах. Вскоре все они добровольно утопились.
Ночью на свалку слетелось большое количество ворон и пять сов. Чуть позже прискакала на трёх ногах раненная гиена. Солнце неуклонно зашло и вспыхнуло, тем самым заменив угрюмую луну.
Прокурор вместе с симпатичной массажисткой уснул в трёхэтажном автобусе.
За этим наблюдали хитроумный хирург с циничным вором-авантюристом. Хирург вспорол скальпелем устаревший матрац. Вспорол и выпил три стакана пива.
    ***
Фатализм и хронометраж. Ветер и опавшие короба. Застенчивые ивы и могилы. Диктатура зубной боли. Повторные операции и смелые выводы. Тоталитаризм и глубина деформации. Саморегулирующиеся системы и теории, замёрзшие в глубоких подвалах. Кладбищенские сторожа и право на фотографирование. Кальций в специальных капсулах. Сабли и белоснежные затворы винтовок. Осенние блохи и начальственная шевелюра. Огонь, угасший после волшебного хлопка. Попугаи и плечи.
Развилки путей и нищета на ворохах облитого бензином белья. Трансцендентальные идеи и опыт, уползающий сквозь страстно сомкнутые пальцы. Следы ожогов на ладонях. Вид мутации в зеркале. Подобие и тождество. Отчуждение и опережающее отражение. Генетические поломки и демографические ямы. Инфляция и взмахи пик. Время сбора шоколадных кусков. Мешок с мусором у входной двери. Пространство, осматриваемое в бинокль. Взаимная ненависть и жуткие мелодии бомбардировок. Мельницы, обнажающие гигантские черепа. Слуги человечества и овраги бессознательного. Небоскрёбы и сфероиды внутри тотальной иллюзорности. Слитки золота и ждущих реализации потенций. Интеллектуальная работа и насечки на трубах. Клапаны в святых подземельях. Бутылки с трупным запахом. Гангстеры и стервятники на чёрных запятых. Типографская краска и фрагментарность. Патологии и дневные кражи. Овечья шерсть и сделки на перекрёстках. Наждачная бумага, проповедующая спонтанность. Конвой, идущий впереди. Машинное масло и вытираемый пот. Подолы нагих штор. Алый крест из фосфора. Парфюмерный маршрут. Цикличность карточной игры. Могильная мягкость и вымя родовой правоты.
Пиршественные беседы и эмоциональная пыльца. Мраморный лунатизм и журчание агитационного ручья. Яблочная гносеология. Рыболовный крюк и автономия принимаемых решений. Последний прорыв и горизонт существования. Садовые ножницы из ваты. Стрекоза, улетающая от назойливой видеокамеры. Мотивы и стимулы. Изрядный возраст и изрядная лексика. Сигнальный багрянец. Демократия без штыков. Важность механической муштры. Усилия творчески активных монтажёров. Безмолвные рабочие бригады. Пламенное чрево и палка о двух концах. Прохладная мистерия. Абстрактные вместилища смысла. Головокружение на пороге лифта. Окрестности неправомочных ограничений. Дробь неисчислимых потерь. Изрядный возраст и покосившаяся сбруя. Косцы с узорчатыми рукавами. Грандиозность причинно-следственных цепей.
Загадочное поведение. Характерное сияние в продолговатом ящике. Текст мелкой щетины. Мучимая просительница перед могущественным человеком. Дружественное выражение на лице изгоя. Преобразование монопольного строя. Продажа портретов подсудимого. Язычество и зелёные одежды дробинок, попавших в море. Самосвалы и воображаемые киты. Простые задания и вопросы о прохождении конкурсов. Батарейки, напитанные разрядами высочайшей пробы. Светские священники и науки ревности и навигации. Томные убеждения в благоразумии. Носовые платки, приложенные  к мокрым глазам.
Оперативное вмешательство. Дорожно-транспортные происшествия. Резекция кишки и злокачественные новообразования. Поперечная пузырная складка. Паховый канал и мошонка. Компетентные органы и сухожильные дуги. Инфильтрационное обезболивание и контроль цветного картирования. Рациональное вскармливание ребёнка. Грудной возраст и сенсорная активность. Дух хоккейных полей. Вереницы обветшалых хижин.
    ***
Безумный учёный вошёл в лабораторию. Он ехидно засмеялся, но очень скоро умер от сердечного приступа. Труп его обнаружили малочисленные соседи.
Прекрасная, но жестокая дева, крылатая и с острыми когтями, никого не выпускала из города и никому не позволяла проникнуть в него. Каждому, кто ей встречался, она загадывала одну и ту же загадку, обещая оставить в живых, если услышит верный ответ. Но никто не мог разгадать хитроумной загадки, и всех несчастных женщина убивала, бросая с большой высоты или растерзывая когтями. Имя её было Сфинга, и никому не по силам было одолеть её. Но избавление от злобной и хитроумной красавицы всё же пришло, и пришло неожиданно.
Странствующий Эдип, молодой и здоровый, но измотанный долгой дорогой, брёл по каменистой пустыне. Оказавшись случайно в окрестностях города, он увидел толпы печальных, обессиленных и испуганных людей. Он узрел изнурённых женщин с бессмысленными взорами и детей, не знающих игр, предающихся горькому плачу. Эдип спросил, что за беда гнетёт всех этих людей. Юноша ему поведал о крылатой деве. Эдип, услышав его рассказ, решился отыскать чудовище и вступить с тварью в поединок. Юноша отговаривал скитальца, но Эдип был непреклонен. На невысоких холмах странник отыскал крылатую женщину. Она загадала ему свою загадку, так же, как и всем до него. Никогда прежде разум Эдипа не сталкивался со столь сложной задачей. Его чело покрыли складки тяжёлой умственной работы. С трудом, но всё же он смог разгадать загадку, единственный из бесчисленного множества тех, кто слышал её и затем мучительно погибал. Услышав правильный ответ, Сфинга изумилась. Побеждённая путником, она не имела теперь широких крыльев и смертоносных когтей.
В результате мощного падения всесокрушающей кометы Париж полёг в руинах. Заново отстраивать французскую столицу пришлось покорным и многофункциональным роботам. Впрочем, компьютеры и процессоры достойно справились с возложенной на них задачей. 
    ***
Из белых швов почти полностью состояли комплексы отдалённых замков и небоскрёбов. Сквозь обширные отверстия текли водные потоки, где бултыхались, размахивая руками, младенцы, больные оспой. Над гигантскими резиновыми заводами плыли в небе киты, имеющие избыток жира. Материалистические и идеалистические постулаты спорили друг с другом. Белые швы обвивали незримо особняки, строящиеся на руинах, чей возраст никто не измерял. Молодые женщины, склонные к самоанализу, истребляя жар любви, лишь сильнее пылали. Притворство и высокомерные кивки оставляли во множествах душ неприятные ощущения. Атлеты в очках составляли прогнозы погоды, иногда замечая на полу или потолке белый шов или же несколько таких швов.
Древний мамонт бежал в сторону схода лавины. Он мечтал победить отчуждение, но не добрался туда, куда хотел явиться. Классическое искусство умерло, пришло время эстетического переформатирования всего и вся. Причудливая ящерица распахнула раскованные объятия ротовой полости.
Зелёные буквы впились в костёр и его искры.
Саид катался на велосипеде. Ему было отчего-то досадно, но и смешно.
    ***
В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить — и ничего не сказать.
При нововведениях и переменах в государстве правители обычно думают не столько о необходимости реформ, сколько об их своевременности: бывают обстоятельства, подсказывающие, что нельзя слишком раздражать народ; бывают другие, из коих ясно, что с ним можно не считаться.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
    ***
Марк Томассо был очень талантливым сценаристом. Он на ходу писал сценарии и конструировал научно-популярные статьи. Когда-то в бразильских джунглях его укусила ядовитая змея, и жизнь Марка висела на волоске. Но, к счастью, всё закончилось благополучно.
Саид позвонил Марку и пригласил его в Бейрут. Томассо, предчувствуя интересные беседы, вскоре вылетел из Рима. Вместе с Саидом они играли в шахматы и обменивались ассоциативными выдумками.
 На полигон обгоревшей свалки начали прибывать мусорные потоки хаотично прожорливой саранчи.