Сложный человек

Джон Карго был худощавым мужчиной среднего возраста. Джона нередко (и справедливо) называли сложным человеком. Одной из черт его противоречивой натуры являлось свойство принимать многие решения импульсивно. И в то тёмное время суток, расслабленно прогуливаясь, Карго спонтанно вздумал ненадолго забрести в ресторан. Сделав заказ, он рассеянно оглядывал посетителей и внимал звукам музыки, которую виртуозно играл располагавшийся на маленькой сцене оригинальный синтетический оркестр. Снова выйдя на вечернюю улицу, освещаемую яркими неоновыми фонарями, Джон вызвал авиатакси. Вскоре водитель оперативно прибывшего аэрокара помог ему пристегнуться, а затем работающая от объёмистых электрических аккумуляторов машина, взлетев, вклинилась в рамки заполненной различными транспортными средствами воздушной трассы. Далеко внизу простирались констелляции жилых и офисных небоскрёбов, отдельные заводы и обширные промышленные комплексы, где производились потребительские товары, конструировались роботы-андроиды и искусственно выращивались однообразные гомункулы, крайне трудолюбивые, чрезвычайно выносливые, но умственно неполноценные. Данные продукты биологической инженерии предназначались для исполнения безропотной роли модернизированных рабов.

            Восемь дней спустя Джон Карго посетил крупную публичную библиотеку с целью остаться там надолго. В практически бесшумном читальном зале он принялся знакомиться с содержанием очередного выпуска популярного литературного журнала. Более всего внимание его привлёк следующий отрывок из мелкого романа начинающего автора:

            «Закон треснувшего экрана и световая карамель. Комиксы и чулки из верблюжьей шерсти. Аллея, усеянная гибкими жёлтыми листьями. Плед, покрывающий плац, где дежурят кофеиновые агрегаты. Изголовья и инициалы. Банковские счета и кальсоны. Намордники и салюты. Австралопитеки и обогреватели. Психиатр, разрабатывающий эликсир от маньеристской ориентации. Початки экзистенциального потенциала, помещённые на плаху. Концептуальность собирательных существительных. Капища и молотьба. Символичность кружков памяти. Просо и ладонь. Обаятельный скунс и шапито с расчерченными смыслами. Повидло и перемирие. Мутации и аферы. Ограды и конспирология. Крепкий глад и волосяной кувшин. Ржаные локомотивы и устойчивость бактерий к антибиотикам. Конюшня для паршивых овец. Энантиосемия  и ксенофобия. Океанариумы и гробницы. Кафедры и колкости. Мебель и проверка на вшивость.Трамбуемые в урнах соболезнования.

                                                 ****

            Река проникает на территорию аббатства в той мере, в какой это позволяет стена, служащая заграждением. Она врывается сначала в зерновую мельницу, где падает на тяжелые колеса, перемалывающие зерно, а затем помогает трясти тонкое сито, отсеивающее от муки отруби. После влага поступает в следующую постройку и наполняет котел, где монахи нагревают ее для приготовления пива на тот случай, если лоза не вознаградит труд виноградаря обильным урожаем. Однако на этом река не окончила своей работы: теперь она вливается в сукновальные машины, следующие за мельницей. Она уже потрудилась над приготовлением пищи для братии, а здесь ее долг — потрудиться над их одеждой. Справляется река и с этим, как не отказывается ни от чего, что от нее потребуют. И вот, она попеременно поднимает и опускает тяжелые молоты и молоточки, а вернее, деревянные опоры сукновальных машин. Образуя мощный водоворот и заставляя все эти колеса быстро вращаться, она обильно пенится. Теперь река поступает в сыромятню, где посвящает премного заботы и труда изготовлению необходимых материалов для монашеской обуви; затем она разветвляется на множество ручейков и на своем деловитом пути проходит через разнообразные отделения, повсюду отыскивая тех, кто нуждается в ее услугах для любых целей — будь то для варки, вращения, сокрушения, орошения, омовения или перемалывания, — всегда предлагая свою помощь и ни в чем никогда не отказывая. И наконец, дабы заслужить полнейшую благодарность и не оставить дел без завершения, она уносит мусор и оставляет позади себя чистоту. Священнослужители же с воробьиными клювами вместо человеческих лиц в частных кельях, освещаемых многочисленными факелами, без конца реставрируют десятки икон. Во сне они храпят, выпуская в потолки вермишель ловкой импровизации. А аббат время от времени превращается в бабочку и порхает повсюду.

            Свеча горела на клеёнке. Свеча погасла. Свечу переставили со стола на табурет и принудили вновь пылать».

            Прочитанное подарило неоднозначное послевкусие. Джон полагал, что написано талантливо, однако чересчур фрагментарно. 

            После бодрящего душа Джон Карго сосредоточенно вглядывался в монитор персонального компьютера. Анализируя внушительную стопку распечаток с необходимой информацией, он легко и бегло нажимал на кнопки лоснящейся клавиатуры. При помощи сцеплений чисел и локальных вкраплений букв латинского алфавита Джон кодировал уникальную программу. По завершении вверенной ему работы получившийся результат следовало отослать для финальной проверки, осуществление которой входило в сферу обязанностей уже другого специалиста. 

           Межпланетный модуль, чей экипаж состоял из шести пилотов-диспетчеров, приближался к незаселённой планете под названием Орлеан VI. Скоростной звездолёт был относительно небольшим, но обладал поистине циклопической мощностью.  Убедившись в достаточности достигнутой дистанции, начальник экипажа распорядился запустить процедуру облучения. Акт терраформации вёлся в соответствии с той уникальной программой (учитывающей все исключительные характеристики конкретного небесного тела), что разработал Джон Карго. Примерно в течение шести земных часов космический аппарат методично облетал пока ещё безжизненную планету. Когда процесс подошёл к концу, Орлеан VI стал максимально похожим на Землю.  Оставалось лишь насытить покорённую почву семенами грядущего изобилия.  

            Переменчивые, скачкообразные темпы рождаемости однажды вынудили цивилизацию отбросить несостоятельную идею непристанного нахождения внутри материнской колыбели. Ураган всечеловеческой экспансии давно стёр границы Солнечной системы и уже стремился за рубежи Млечного Пути.