Каталог статей

В клочьях ветоши и паутины замелькали серые тела – крысы бежали, прыгали по головам друг друга, взбегали на стены, подпрыгивали вверх в панике и мчались дальше. Они промчались мимо двоих людей, не обратив на них никакого внимания. Крыс гнал ужас, надвигающийся из глубины тоннеля.

Очередная странность со стороны начальника лагеря заключалась в том, что он не наказал сорванцов, самовольно покинувших лагерь и без спроса искупавшихся в реке. К концу смены таких косяков Семён Семёныча набралось более двух десятков.

Через час господин Пятнышкин покинул палатку для совещаний и зашагал к себе. Он всё ускорял шаг, едва сдерживаясь, чтобы не припустить рысцой. Он спешил к себе в палатку.

Бизнесмен что-то бормотал себе под нос, и если бы кто-нибудь оказался рядом с ним, то услышал бы странные слова: «Жребий брошен, Рубикон перейдён… жребий брошен, Рубикон перейдён… жребий брошен…»

Над палатками, в креплениях флажков низко гудел и посвистывал ветер. На нейтральные земли надвигалась гроза.

Груда земли и щебня посреди проезда между цехами вспучилась. Снизу раздался глухой удар. Удар, ещё, посыпались обломки асфальта, заскрежетало металлом о металл. В месте, где под завалом скрывался бетонный колодец, фонтаном взлетела земля. Кругляш чугунного люка отлетел, как пушинка, шмякнулся о стену и раскололся надвое.

Йети бунтуют как Зорро,
катится Марс на зеро.
Бьются они до упора
звёздным пришельцам назло.

Учёный просыпается после полнгого сканирования мозга в не совсем обычном месте...

Слам вернулся домой уставший и злой. Он три часа проторчал в очереди на бирже труда, чтобы получить талончик на вакансию, потом ехал через весь город к месту будущей службы, отстоял там еще одну очередь, получил анкету и дежурную улыбку измученного соискателями сотрудника, а на обратной дороге попал в самый час пик. В результате какой-то работяга, жевавший сэндвич, посадил жирное пятно на единственный приличный пиджак Слама.

Страшная сказка. Рифмованное.
«Дважды на ночь закрыл,
К третьей ночи забыл...»
Вы ведь помните эту забаву?

Старший охранник – начальник сектора, следил за подчинёнными, как орёл с вершины скалы следит за движениями робких косуль. Он явно гордился собой, и видел, что инженера тошнит от процесса. А ещё от него – начальника охраны. Раз тошнит, ему же хуже – пускай посмотрит, белый воротничок, выскочка, как дела делают.

Пицца_с_Крысой затянула последнее крепление на броне. Говорят, безумие заразно. Так сказал один клиент, тот, который хорошо платил. Жаль, помер от удара.

Наверное, так оно и есть.

Фурия чокнулась, и зараза перешла к Пицце. Иначе как объяснить, что всё выглядит правильным? То, что Елена-Фурия сначала несла какую-то хрень и смотрела глазами призрака – и это было жутко. А потом взялась за контакты голыми руками, приложила к вискам, и контакты прилипли, как приклеенные.

Татары дрались плохо. Внутренний огонь, который необходим в любой битве для победы над противником у них отсутствовал – Ратьша чувствовал это чутьем, приобретенным в многочисленных схватках и сражениях. Совсем скоро кое-кто из них начал заворачивать коней назад, стараясь выйти из боя. Русские нажали. Кто-то из них завыл по-волчьи. Вой подхватили несколько сотен глоток.

  Упоминание  о  хромом  человеке  в  серых  одеждах  вызвало  у  меня  некоторую  тревогу.  И  я  снова  остановился,  припоминая  все   наставления  и предостережения  Гекаты.  Правда,  некоторые  из  них  и  сейчас  продолжали  казаться  если  не  надуманными,  то  сильно  преувеличенными.  Зловещий  персонаж  с  Селенитовых  холмов  был  слишком  уж  невероятен  в  своей  «безногой»  неотвязчивости  и  как-то  не  вписывался  в  устоявшийся  быт  моего  домовладения.

Игрок толкнул дверь. Опять закрыто. Закрытые двери преследуют его. Это знак. Знак, что он идёт правильно. Открытые двери всегда ведут по лёгкому пути поражения.

Он быстро пролистал настройки. Хлопнул по косяку ладонью. Должен быть выход, возможность пройти!