ТОП статей

Совсем немного весеннего безумия.

Под сенью прелой горки из листвы покоился моряк Тимофей. Он давно потерял себя, или потеряли его, и теперь, грязный, нелюдимый, скорбно лежал в сырости. 

 

           Глория казалась огромной серебристой сферой, покрытой плотными облаками. Верхние слои атмосферы никогда не знали покоя, там бушевали чудовищные шторма, перемещавшие огромные облачные районы, циклопические смерчи закручивались в бездонные воронки, тайфуны носились во всех направлениях, сталкиваясь между собой.

... Ильда встала на колено, зацепила хвостовик стрелы за тетиву, оценила расстояние, медленно растянула лук, приложившись тянущей рукой к щеке; усмирила дыхание, сосредоточила внимание на мишени – всё, как учил Морай. Прицелилась в темную шерсть над кабаньей ногой. Наставник не вмешивался, давая ученице всё сделать самостоятельно...

Странно... Он столько лет бороздил моря и океаны, но не находил времени, чтобы полюбоваться закатом. А сейчас, когда неумолимые склянки судьбы отсчитывают последние секунды бренной жизни бесстрашного пирата, капитана Орландо Переса де Сальвы, тот вспоминает не абордажи, не бешеную схватку, в которой потерял мизинец левой руки, но покрыл себя славой самого удачливого корсара от Барбадоса до Кубы. Не о бесчисленных пассиях, дорогом вине, роскошных одеждах, обо всех иных благах, что давало ему богатство. Взор капитана устремлен к горизонту. Туда, где почти исчез раскаленный солнечный диск. К недосягаемой грани, откуда владыка океан гонит к берегу широкие валы.

Песенка с конкурса про Ковшовый экскаватор.

            Соня поймала обойму на открытую ладонь, пересчитала патроны и вернула магазин в винтовку. Оставалось всего четыре заряда, этого могло хватить для того, чтобы отпугнуть стаю крысопсов. Но против беспощадного неутомимого охотника, взявшего след женщины, её оружие было почти бесполезно.

Просыпался Василий Семёнович затемно. Вставать не спешил. Вначале просто лежал, слушая мерно тикающие часики и стоны больной жены, спавшей в соседней комнатке. Иногда во дворе, заслышав шорохи, лениво тявкал Рекс. Затем старик осторожно шевелил пальцами и, убедившись, что тело всё ещё подчиняется ему, облегчённо вздыхал.

Долго ли, коротко ли, очнулся Твердята.  Глядь, стоит он возле избушки на курьих ножках, а вокруг лес дремучий, сыростью да прелыми листьями пахнет.  Хотел хозяйку кликнуть, да дверь сама перед ним распахнулась. Стоит на пороге Баба-Яга, носом поводит, космы седые до пят, а в руках меч деревянный.

Молодые люди познакомились полгода назад на «Вечеринке Контрастов». Белокурый стройный юноша и темноволосая изящная девушка. Ведущий объявил музыкальный конкурс, и молодые люди чуть не столкнулись у рояля. Дэвид учтиво отошёл в сторону, дождался, пока она усядется на крутящийся стул и начнёт играть, и подхватил мелодию, раскрывая её на верхних октавах.

Сидят три дочери, как накануне, тихо-мирно, пелёнки да распашонки подшивают. Льётся песня протяжная:
- Ой за лесом, да за ле-е-е-сом.
Дивны пти-ицы живу-ут.
Дивны пти-и-и-и-цы живу-ут,
Голоси-исто-о по-оют.
 

Ах, какие это были замечательные солдатики! Маленький Джонни, не веря такому счастью, не мог налюбоваться своим подарком прямо там, где его распаковал, под Рождественской ёлкой. (Первый блин на этом сайте. Прошу заценить.)

Мизантропы мыли макароны,
Макароны молча мокли, мякли.
Мазохисты мокасины мяли,
Мокасины, мучаясь, молчали.

Стих, где все слова на одну букву. Ну, почти все.

Сначала быстрая машина оторвалась от преследователя, но щупальце ускорилось, и геолог, уходя от неминуемого контакта, вынужден был сманеврировать в сторону. Чёрная конечность невиданного монстра отстала, но ненадолго, ещё два щупальца устремились в направлении корабля землян.

Зарядивший с утра осенний дождь к вечеру превратил в вязкую жижу лесные просеки. По одной из них, поскальзываясь и матерясь, чапал к шоссе длинный, тощий как жердь мужчина. Звали его Геннадий, а в простонародье Генка. 

Он жил в бесконечной пустоте, вне пространства и времени, в окружении мириад прозрачных пузырей. Время от времени он брал один из них в руки и подносил к своим глазам. И тогда пространство внутри пузыря раздвигалось, представляя его взору,  целую Вселенную. Туманности и галактики, звезды и планеты, все двигалось и жило по своим законам.

Экспериментальная абсурдная сверхмалая проза с элементами рифмовки. Может прийтись по вкусу любителям восточной культуры и ценителям странного юмора.

Межконтинентальный комбайн «Титаник», гордое название которого «Красный Октябрь» было наспех замазано суриком, шарахнул в вечнополярное небо атомным выхлопом и рванул на ледовое поле. Острые лазеры отчекрыживали колосья замороженного хлорофилла по самое не балуй,  создавая утраченный в эпоху ледникового периода эффект, что дает океанская волна под форштевнем…

Короче, жить на земле стало невозможно, и люди на специальных Ковчегах спасения летят на пригодную к жизни планету.

- Да сколько можно уже?!  Было мильён раз!

- Да, но рассказ не про это, а про то, что происходит потом, когда они успешно до неё добрались... А по большому счету - и даже не про это. А про некоторые превратности нашей проституирующей морали, которая вполне позволяет нам... - Ах ладно, читайте! :) 

Старость… Он сидит в мягком кресле и смотрит в монитор, где сменяющиеся картинки напоминают о прошлом… Прошлое тихо подходит и кладет прохладные ладони на его плечи, легонько гладит по волосам, покрытым инеем. И Старость улыбается другу, ощущая, как прошлое обнимая сзади, становится чуть подрагивающими крыльями и поднимает его немощное тело к вершинам блаженства, где его ждет Память…

Вечером, накануне Пасхи, дед Иван решил покрасить яйца. Но чем? Конечно же, старым проверенным способом – луковой шелухой.

В танцевальном зале было шумно. Воспитанницы в облегающем трико хлопали в ладоши, хохотали и корчили рожицы зеркальным стенам. Кто-то разминал ноги, а кто-то пробовал фуэте, быстрое вращение на одном месте. Но пока получалось из рук вон плохо.

После привычного головокружения и мельтешения Йе-Йе и Йу-Йу оказались в темноте. 

- Где мы?! - одновременно мысленно спросили друг друга разведчики.

Рассказ победивший в первой номинации конкурса "Фантазия"

Жужжание, доносящееся из коридора, наконец пробилось сквозь сон до сознания, разрушив пейзаж иллюзорного мира. Кто-то настойчиво давил на кнопку звонка. Саймон открыл глаза, помотал головой, отгоняя полудрëму, встал с кресла и направился к двери.

Раскалённое солнце горячим маслом растеклось по необозримому пространству каменистой пустыни. Оно заполнило все участки поверхности, безжалостно вытеснив оттуда прохладу и тень. Казалось, чуть копни землю, и даже под слоем грунта обнаружишь кипящее жидкое солнце – так сильно разогрелась почва.

Как-то я обещал одной харизматичной жительнице портала Фантастика.рф, рассказать сказку про пионера Петю и его больную престарелую бабушку. Собственно, выполняю обещание)))

Страшно зайцам в лесу - любой обидеть может. А зимой - так просто беда, шубка на снегу выделяется, попробуй-ка спрячься! Волк голодный по лесу бегает, лиса затаится за елкой или под сугробом и подкарауливает, охотники с ружьями ходят...

 

Для флэш-моба Леси Шишковой "Снежные сказки"

Жил-был дракон, и уж такой он был умный, что соплеменники не могли нарадоваться, после речей его взмахивали крыльями от восторга да хвалили  наперебой.  Они-то, конечно, хотели отблагодарить за дельные советы, за учёную беседу, да только не впрок видно те похвалы пошли.  Возгордился дракон и почудилось ему, что несправедливо устроена жизнь драконья.

Лето выдалось таким жарким, что всё было в лужах. В самой глубокой водились лягухи. И вот в последние дни взяли моду молчать, так молчат – аж спать не дают. Я разозлился, схватил лужу в охапку и побежал вверх по крутой равнине.  А лягухи-то скачут за мной на конях, догоняют, лужу отнять хотят.

Облачка пара срываются вслед за песнями, алеют щёки на морозе, хрустит снег под ногами.  Катится по деревне праздничная лавина ряженых от порога к порогу.  Лишь крайнюю к лесу избу обходит стороной: знают деревенские, что не жалует хозяин гостей.  Чего попусту-то горло драть, коли  Лесьяр двери никому не отворяет.