Памяти моего отца
Ветер здесь не прекращался ни на секунду. Он безустанно нес потоки песка, пожирающие всё и вся. Настолько мелкие частицы, что они чуть ли не просачивались в межатомные щели, превращая окружающее в мелкую крошку. Стоило нам покинуть наглотавшийся бури вездеход, как серая мгла поглотила его, переварила. Тут невольно поверишь и в субатомные песчинки.
Лишь скафандры помогали справиться с пустынной паранойей. Спецкостюмы не позволяли ненасытным частичкам подобраться к нашим телам. Хоть и иллюзорная, но надежда. Когда мы углублялись в пустыню на восемь незапланированных километров, то тоже надеялись на технику: что пескоход не подведет и его не поглотит пучина, бороться с которой он и был рожден. Теперь приходилось пробираться к защитному куполу пеши.
К куполу, который не выдержит надвигающейся Чумы. Об этом знал профессор Минзяу. Не покидая Земли, он предсказал магнитный феномен, вызванный неустойчивым ядром планеты. Из-за блужданий так называемого «малого магнитного полюса» на поверхности планеты образовывалось облако-ураган несущихся с огромной скоростью песчинок. Любую преграду ураган перемалывал в муку. Колонию под куполом с заводами и парой тысяч поселенцев Чума сметет в секунды. Прозвище, данное Минзяу аномалии, можно считать ласковым. Средневековая болезнь пощадила половину европейцев, эта же Чума после себя не оставит даже малейшего намека на присутствие форта. Все перетрет в серую пыль.
Когда Минзяу осознал последствия урагана для колонии, то тут же вылетел на край ойкумены. Но руководство пескообрабатывающих заводов не поверило непрошенному ученому. Уж больно велики затраты на освоение серой планеты с ее нанопесковыми залежами, больно жила жирная, чтобы по первому крику панически бежать с таким трудом насиженного места. Но и отмахнуться от пророчеств профессора колонизаторы не могли — боялись за свои шкуры. Потому и послали нас проверить гипотезы паникера.
Пробиваясь сквозь песчаную бурю, я втайне жалел, что подался в исследователи пустынь. Мы с напарником Пахой — метеорологи, геологи и черт знает кто еще для этих безжизненных территорий. Как и большинству колонистов, мне пророчества Минзяу казались происками конкурентов: забрось заводы, не поддерживай защитный купол – и заметет колонию, как наш пескоход, глазом не успеешь моргнуть. Уж больно уникальную аномалию описал ученый. А вот головастый Паха, проведя бессонную ночь над расчетами профессора, ему поверил. Это напарник настоял, чтобы мы протащились лишних восемь километров и прощупали эхолотами то, на что не способен спутник из космоса в столь плотной буре. Теперь мы знали, что Чума не выдумка профессора. И она приближалась: для эвакуации двухтысячной колонии у нас в запасе осталось не две недели, как думал Минзяу, а лишь пара суток. Но чтоб предупредить колонистов, нужно еще протопать пять километров бури; без вездехода, надеясь лишь на прочность наших скафандров и милость Творца.
— Еще километра три, — промолвил напарник. Я испугался, что у нас барахлят навигаторы, но Паха пояснил: – При такой видимости «сигналку» они заметят лишь с двух-трех километров. Мы не можем рисковать тысячами жизней. Чтоб наверняка, придется подобраться к форту как можно ближе.
Вне купола из-за странностей местной магнитосферы радиосигнал рассеивался, будто песчинки его поглощали, потому и спутник вещал лишь при хорошей погоде. Благо, хоть на радиосвязь с напарником эфира хватало. На случай же невозвращения, подобный нашему, предусматривались сигнальные ракеты: красный – эвакуация, зеленый – отбой. По траектории полета «сигналки» спасательная группа должна нас вычислить и вытащить из серого ада. Если спасатели не спустятся ангелами с небес, то кислорода для возвращения пешим ходом нам может и не хватить.
— Не дрефь, Санек, здесь не останешься! — успокаивал Паха. Видно, у дураков мысли сходятся: – Пустим «сигналку» и нас подберут!
Без поддержки напарника я бы сошел с ума от страха. Чуть не молясь на навигатор, я шел первым, а идущий следом Паха подбадривал бородатыми анекдотами да непристойными подколками про мою неопытность. Лишь один раз в динамике шлема оборвался его веселый голос. Буря, сбив Пашу с ног, набросился на его скафандр, пытаясь поглотить очередную жертву. Но мы всю учебку готовились к подобным ситуациям: без лишней суеты я помог напарнику подняться и мы продолжили путешествие к форту.
Когда навигатор обрадовал сигналом о двухкилометровой дистанции до колонии, можно было даже различить очертания купола, на который покушались сонмы песчинок. Пока безобидно, но только до прихода Чумы.
— Слава Творцу! – обрадовался я. Погружение в пустыню, как выход в открытый космос — все просчитано до мелочей. Вес перераспределен до грамма среди членов экспедиции: у меня зеленая ракета, у Паши — красная. – Доставай «сигналку»!
Паха похлопал по поясу, с ужасом осознавая то, что уже видел и я: его ракетницу сожрала пустыня. Возвращаться за «сигналкой» — дело бесполезное, а учитывая остатки воздуха, вообще самоубийственное.
— Запустим мою ракету, а когда нас спасут, то расскажем об угрозе, – я искал выход как мог.
— Саша, ответь мне честно: ты – дебил?! – Хорошо хоть я не видел глаз Паши через зеркальное забрало скафандра. – Меньше пятидесяти часов на эвакуацию двухтысячной колонии на окраине ойкумены! Тут каждый час на счету! А если колонизаторы увидят зеленый, то сразу дадут отбой: отрапортуют на Землю, что Минзяу – псих, расформируют экстренные бригады, закатят сабантуй… Люди-то на нервах: и работу терять не хочется, и жизнь жалко. А зеленая ракета – отличный повод для праздника!
— А как же мы? – Я уже не имел иллюзий по поводу остатков кислорода.
— Саша, ты что маленький? – Паша демонстративно постучал по шлему. – А если в такой буре они не найдут нас? Опоздают на пару минут? Предлагаешь и самим сгинуть, и две тысячи душ за собой потянуть?!
— А что ты предлагаешь?! – Без паники, только без паники.
Развернувшись ко мне спиной, Паха приказал в передатчик:
— Отстегивай левый баллон, там больше воздушной смеси. – Предвидя мое недовольство, продолжил: – Не тупи! Нам на двоих не хватит, оба в пустыне останемся. На спасателей я не надеюсь, поэтому никаких пререканий. У нас нет на них времени!
Словно загипнотизированный его речью, я снял с напарника баллон и безропотно подставил спину, чтобы Паха закрепил его на мне.
— Почему я, а не ты? – Мне требовалось оправдание неминуемой гибели друга. – У тебя же сын?!
— Я потерял ракету, мне и оставаться здесь, – успокаивал Паша, – тем более, в отличие от тебя-эгоиста, детей я уже завел. Да и ты моложе, ноги сильнее — больше шансов, что дойдешь. Нужно сделать все возможное, мы не можем рисковать жизнями колонистов!
— А как же ты? – наверное, это был самый глупый вопрос в моей жизни.
— На пару минут медитации мне воздуха хватит, – и тут нашелся напарник.
На прощание не было сил ни у него, ни у меня. Боясь увидеть, как сидящего Пашу укрывают песчинки, превращая его в очередной бархан, я уткнулся в зеленоватый экран навигатора. По дороге к форту были важны каждый пройденный метр, каждая секунда, каждый вдох. Я не имел права заблудиться.
Но все равно сбился с пути. Сквозь бурю уже не различал очертаний купола. Навигатор указывал в одном направлении, но внутреннее чутье подталкивало в обратное. Я сомневался в выборе дороги, я замешкался, я терял время и воздух. Так начиналась паника. Вскоре я бы бездумно метался, пока не превратился бы в такой же бархан, что и Паха. Вот уже замерещились силуэты.
Сквозь бурю ко мне приближалась похожая на человеческую фигуру тень. У нас, исследователей пустыни, тоже есть свои легенды. Например, про песочного человека, про джинна, исполняющего самое заветное желание — выйти живым из пустыни. В такие байки я не верил, пока сам не встретил порождение потустороннего мира. Песочные люди слыли добрыми духами, чаще всего душами погибших исследователей, поэтому не удивительно, что в легендах они помогали заблудившимся путникам. Но, как человек образованный, я объяснял эти россказни разыгравшимся от страха воображением, а чудесные нахождения пути – интуицией и желанием выжить.
Наверное, чтобы по-настоящему поверить в привидений, нужно увидеть хотя бы одно. Когда передо мной появился Паша, меня одолели сомнения в собственном здравомыслии. Но призрак напарника проявил материальность, повернув регулятор кислорода на моем скафандре из режима экономии в более щедрый.
— Не дрефь, – раздался в шлеме голос Пахи, – я неправильно рассчитал запасы воздуха, но, как видишь, все обошлось.
Остолбенев от ужаса, я глотал драгоценный газ полной грудью и смотрел на одинокий баллон идущего впереди напарника.
— Тебе особое приглашение нужно?! – развернулся Паха. – Ставь воздух в режим экономии и поторапливайся! Так и знал, что без меня ты хрен доберешься!
Перебарывая страх, я брел за призраком. От одной мысли о разговорах с ним мне становилось жутко, но Паша и не настаивал. Мало ли что чувствует человек, вернувшийся из загробного мира? Молчит, и на том спасибо.
Запас воздуха приблизился к нулю, когда Паха вывел меня на один из входов в форт. Напарник ждал у дверей, не спеша проникнуть под защиту купола.
— Дальше сам, – мне показалось, что под забралом проводника промелькнула улыбка, – магнитный ключ потерял вместе с ракетницей.
— Так войдем моим ключом! – Я все еще надеялся, что это не вызванная нехваткой кислорода галлюцинация, а чудом выживший друг.
— Передашь Лиде, что я её люблю. – Не понимаю, как Паха умудрился достать нашейный жетон, но тот лежал на перчатке его скафандра: – Отдашь Тохе, пусть папкой гордится.
Схватив протянутый жетон, я поспешить к заветной двери. На сантименты воздуха не хватало. Когда я ввалился в форт, ко мне уже неслась бригада медиков, заметивших мое приближение на камерах наблюдения…
В эвакуационном корабле, сидя как герой-спаситель рядом с профессором Минзяу, я много думал о песочном человеке. Встречу с ним можно было списать на кислородное голодание и стресс от потери друга. То, что проводник оказался галлюцинацией, подтвердили камеры видеонаблюдения и запись радиопереговоров из шлема. Но объяснить лежащий в кармане жетон погибшего напарника мне так и не удалось.
Похожие статьи:
Рассказы → Остаться в Пустыне 1/6
Рассказы → Слепой. Глава 1. Буря
Рассказы → Повод, чтобы вернуться
Рассказы → Внимание, вещает мертвая голова!
Рассказы → Ночь
