№103 Страж
Это был просто лес позади дачи. И к тому же небольшой. Но для Светы это место всегда было сказочным королевством, волшебным миром. Не важно, сколько лет ей исполнялось: восемь, шестнадцать или двадцать два. Это был её тайный мир.
Взрослые идут проверенными тропами, одними и теми же дорогам тысячу и сотни тысяч раз. Дети же выведывают новые: пролазят через дырки в заборе, проползают под кустами, обжигаются крапивой, путаются в зарослях…
Света нашла свой путь: маленькую узенькую тропинку позади дома, на которой росли деревья, уходящие корнями в воду. Она вылезла из окна детской и попадала прямо на свою тропинку. Перед ней было озеро, позади – дом. Взрослый никогда бы не смог пройти, но детские ножки идеально подходили по размеру тропинки. Так Света всегда ускользала в своё сказочное королевство.
В лесном лабиринте ветер разносил ароматное дыхание диких трав и грибов. По-особенному пахнут поваленные деревья, высохшие и потрескавшиеся. Мох под ногами прогибается, словно сугробы морозной зимой. Но до зимы еще далеко.
Лес более притягателен летом. С деревьев тихо падает листва, иголки и веточки. В глухом лесу это не кажется лишним. Пение птиц нарушает тишину и в тоже время украшает ее.
Хруст – Света наступила на большую сухую ветку и сломала ее пополам. Перед ней возник Эрик, её старинный друг. Кот. Большие зеленые глаза. Коричневая ухоженная шерсть в темную полоску.
***
Бабушка говорила, что в каждом доме живет домовой. А чтобы узнать его имя, нужно задать вопрос вслух, а ответ получить у себя в голове. Их домового определённо звали Эрик. Света всегда оставляла блюдце молока или сметанки на крыльце для домовёнка, который жил у них под порогом и приносил удачу и достаток. Бабушка говорила, что домовые обычно живут под печкой, но поскольку у них нет в доме печки, Эрику пришлось обустраиваться на улице.
Так в восемь лет Света встретила Эрика. Однажды в начале лета маленький пушистый комочек просто появился перед ней на крыльце и выпил молочко домового. И когда маленькая девочка увидела странное существо, лакающее молоко, то решила, что это и есть их домовой. Новый друг тут же получил своё имя и всю любовь девочки без остатка. Но день ото дня домовой стал все больше и больше походить на котёнка.
Бабушка не терпела животных, а дедушка терпел только «полезных»: кур, коз, коров и лошадей. Поэтому на даче не было вообще никаких. Взрослые вроде бы называли это компромиссом. Но мнение детей в таких вещах в расчет вообще не берут.
Когда Света была ещё младше, сосед подарил ей кролика. Она назвала его Кроликом и заботилась о нем, как только был способен заботиться маленький ребёнок. Но через какое-то время бабушка велела вернуть кролика обратно и больше не брать без разрешения животных. Света возразила, что подарки возвращать нельзя, и у неё было разрешение дяди Коли, он же взрослый. На это заявление бабушка разозлилась ещё больше и стала громко кричать. Свете ничего не оставалось, как вернуть Кролика. Через несколько дней дядя Коля пришёл к ним в гости и принёс на ужин освежёванного Кролика. Маленькая Света разрыдалась и убежала на второй этаж. Дедушка с бабушкой не поднялись, чтобы утешить ребёнка, а остались внизу, пытаясь все объяснить обиженному соседу. Этот случай больше не вспоминался. Дедушка с бабушкой ничего не рассказали родителям.
В то же лето Света случайно разбила статуэтку барашка, которая стояла на телевизоре рядом с несколькими аналогичными. Бабушка наказала Свету за этот поступок и долго причитала над обломками. Тогда в сознании маленькой девочки всплыл образ Кролика, и сердце Светы стал разрываться от жгучей обиды и несправедливости. Света не понимала: почему бездушная и неживая вещь – статуэтка – ценнее и важнее живого, беззащитного существа – кролика? Бабушка легко заменила барашка на пингвина и постоянно вспоминала этот случай, превратив его в жизненный урок. Об этом проступке рассказали родителям.
Света боялась, что Эрика постигнет участь Кролика, но домовой хорошо знал свою работу. Он жил под порогом, вел себя тихо-тихо и никогда не попадался дедушке с бабушкой на глаза. Эрик старался не заходить в дом без крайней надобности и только в сопровождении Светы. Но все чаще и чаще стал пробираться в дом, чтобы поспать на подушке рядом с девочкой. А утром, как по волшебству, исчезал. Света разговаривала с ним, как другие дети разговаривают с игрушками, а взрослые с телевизором. Эрик был ласковым и жадным до внимания – самый лучший друг для девочки, которая отпраздновала свой восьмой день рождения в компании книг. Света в какой-то мере верила, что Эрик ответит ей по-человечески, хотя и знала, что все животные говорят на своём языке. Но Эрик с трудом говорил даже на кошачьем. Словно сказать «мяу» причиняло ему боль. Эрик не умел вылизываться, и в нём не было высокомерия, свойственного многим кошачьим. Домовёнку Эрику было очень сложно притворяться котёнком.
Но потом лето закончилось и родители забрали Свету в город. Следующим летом, когда девочка вновь вернулась на дачу, Эрика уже не было.
Сейчас Свете двадцать два года, тогда было восемь. Всего лишь восемь лет. Но даже сейчас, когда утекло столько воды, воспоминания о том лете не выгорели и не потускнели. Все это вспыхнуло с новой силой, когда Света наступила на большую сухую ветку, сломав её пополам, и перед ней возник Эрик, её старинный друг.
Он вернулся к ней.
***
Дружелюбный и невозмутимый, он появился на её крыльце вновь месяц назад. Тогда девушка ещё не знала, что он намерен остаться.
Эрик совершенно не изменился: ухоженная коричневая шерстка в темную полоску блестела на солнце, полоски на мордочке создавали эффект чеширской улыбки, умные зелёные глаза смотрят с теплотой и узнаванием, носик подрагивает, приводя в движение длинные шикарные усищи – он не выглядел бездомным или беспризорным.
Света стала оставлять для него миску молока, как и прежде, а через несколько дней добавила еще одну с кормом. Эрик не брезговал и ел все, что ему давали, хотя у Светы были подозрения, что он охотится в лесу. Она смеялась над собой, ведь маленькая девочка верила, что дружит с домовым. Животное перед ней определённо было котом.
В дом он стал заходить не сразу. Но когда понял, что они одни, и никто больше не придет, Эрик осмелел. Он облюбовал для себя несколько мест и по праву считал их своими.
Света с содроганием представляла себе сцены, когда Эрик приходит спать на своё привычное место, но не обнаруживает её там, когда бабушка бегает за ним с полотенцем по комнате, пытаясь «отлупить вредителя». Бабушка с дедушкой никогда не говорили о чем-то подобном, и маленькая девочка верила, что с домовёнком все хорошо. В конце концом, домовёнок это не домашнее животное.
Так говорила бабушка. Она рассказывала Свете много жутких сказок. Вместо «Бемби» и «Золушки» были истории о водяных и русалках, леших, домовых, волколаках, кикиморах, Бабе Яге и самое любимое – кошачьем короле Варгине.
–– Огромный, с соболиным хвостом, он появляется и исчезает когда захочет, – говорила бабушка. – Двери и окна ему не помеха. Шерсть его чёрная как смоль, а глаза красные как адское пекло. Варгин чарами заставляет приютить себя и доводит людей до безумия, строит козни, приносит беды в семью. Излюбленная его пакость – рой насекомых в голове, после чего человек умирает в страшных мучениях.
Эрик встречал Свету вечером, подставляя мордочку для поцелуя в носик. Помогал ей готовить и выбирать приправы. Наблюдал, как она занимается своими делами. Эрик никогда не воровал еду со стола, зная, что если он попросит, то его непременно покормят. Спал рядом со Светой клубочком на соседней подушке. Провожал её утром на работу, сидя на веранде и смотря вслед.
Родители Светы вырастили её, кормили, одевали, покупали игрушки и книги. Все это было неотъемлемым атрибутом заботы родителей. Кот не делал ничего из вышеперечисленного, он даже разговаривать не умел. Но с ним Света по-настоящему чувствовала, что о ней заботятся и что она не одна в этом мире. Ей было страшно, когда отец возвращался с работы пьяным. Страшно, когда умерли дедушка с бабушкой. Страшно, когда мать впервые подняла на неё руку. Все эти люди были её семьей. И они же несли прямую угрозу. Эрик был просто животным. По определению бабушки даже ниже в шкале ценностей, чем статуэтка барашка. Но с ним Света чувствовала себя по-настоящему защищённой.
Однажды что-то изменилось. Вернувшись с работы, Света обнаружила у Эрика несколько глубоких царапин, кончик уха был порван. Миска с едой была перевернута и надколота. Кот выглядел очень измученным, но оставался на своем месте, словно страж, и внимательно следил по сторонам.
–– Братец, что с тобой случилось? – спросила Света, беря его на руки.
Эрик уткнулся мордочкой ей в шею, ища тепла и заботы. Девушка устроилась вместе с ним в кресле, включила старый, допотопный телевизор, который показывал целый один канал и через какое-то время задремала.
Пальцы дернулась. Переключился канал. Ведущий смеялся над пропущенной Светой шуткой. Эрика не было.
–– Братец? – позвала его Света.
Кот обнаружился на крыльце. Он повернул голову, когда Света окликнула его, и что-то вроде страха промелькнуло в его взгляде.
–– Ты хочешь быть тут? – Спросила Света.
–– Мя, – ответил Эрик.
–– Братец, на улице очень холодно.
–– Мя.
Кот был настроен решительно. Света не стала загонять его обратно в дом. Об этом решении она пожалела на следующее утро. Эрик выглядел еще хуже: появилось несколько залысин, порванная губа, живот был изполосан, словно Эрик дрался с Росомахой, из ран текла кровь. Крыльцо было усеяно клочьями шерсти.
Света была в ужасе. Она осторожно положила кота в корзинку и повезла в ближайшую ветеринарную клинику. Все обошлось. Врач зашил раны, прописал лекарства и велел запереть кота в комнате до полной поправки, не давать двигаться без необходимости.
Около недели Эрик был изолирован от мира в комнате на втором этаже. За это время мать Светы попала в аварию и загремела в больницу. Заказчик отказался от проекта, над которым несколько лет работал её отец. Света поскользнулась в ванной и ударилась головой, потеряв сознание на несколько часов. Девушку непрерывно стала мучать головная боль, и преследовать гул, словно у неё в голове поселился осиный рой. Бывший парень стал забрасывать её письмами с угрозами и будить посреди ночи, чтобы вылить словесный поток дерьма.
К концу недели Эрик со своей привычной невозмутимостью вернулся на крыльцо, провожал Свету на работу и встречал вечером. Он не покидал свой пост даже ночью. За последующие недели у него была сломана передняя лапа, прокушен бок, образовался гнойник под глазом, по всему крыльцу валялись клочья шерсти…
Но в то утро, когда кот смог выйти из дома, позвонил отец и сказал, что мама идёт на поправку. Её состояние было не столь критично, как думал доктор. Мать обследовал новичок-интерн. Головная боль Светы резко прекратилась. Сама по себе. Как и гневные письма. Ещё через несколько дней заказчик, ранее отказавшийся от проекта, пришёл к выводу, что дешевле будет закончить работу, чем платить неустойку.
Это продолжалось весь июль.
Света не могла понять, с кем он дрался. С лесными животными? С бродячими собаками? Другими котами? Она решила вычислить животное, которое приходит к её дому, а затем позвонить в отлов.
***
Кот занял свой пост. Девушка устроилась за окном. Чтобы не заснуть, Света говорила сама с собой и высматривала оттенки вдали, но это слабо помогало. И вот когда её уже сморило, раздался рык, который сразу стряхнул сон.
По дорожке к дому шло огромное, странное, не похожее ни на одно существо, нечто. Это нечто вначале было сгустком, куском тумана, но чем ближе фигура приближалась к дому, тем более осязаемой она становилась. Искрясь и меняясь, фигура приобретала черты кота: появились кошачьи лапы, хвост, мордочка. Кот был огромного размера, больше Эрика в три раза, и тем напоминал булгаковского Бегемота. Черный как смоль, хвост как у соболя, а глаза – пламя. Света была взрослой, но существо напротив неё было живым воплощением каждого детского страха и бабушкиных сказок.
Идя вальяжно и медленно, он окидывал презрением все, на что смотрел и только Эрик по-настоящему интересовал его. В глазах кошачьего короля горел огонь. Эрик встал на дыбы и зашипел. Все это время он ждал его.
Домовой Эрик несколько раз мяукнул. Хоть Света не знала кошачьего, поняла, это был вызов. Варгин поднял свою кошачью голову и посмотрел на девушку за окном. Он улыбнулся такой же чеширской улыбкой, какой улыбался Эрик. Света сидела в оцепенении.
Варгин сделал несколько шагов, и Эрик накинулся на него, не давая шагнуть на ступеньку. Началась драка. Все звуки исчезли, словно мир оглох. Встала пыль. Два кота сплелись в один ком. Они катались по земле так быстро, что не возможно было ничего разглядеть. Это продолжалось часами. Но когда солнце осветило землю, черный как смоль кот отскочил в сторону от коричневого кота в тёмную полоску. Несколько мгновений кошачий король корчился и яростно шипел, переводя взгляд со Светы на Эрика, а затем растворился в воздухе.
Варгин исчез так же внезапно, как и появился. А на своем привычном месте с тем же невозмутимым взглядом на Свету смотрел Эрик. Девушка выскочила на крыльцо, подняла его и ласково обняла. Она наговорила ему много ласковых слов, а он жалобно мяукал, отвечая ей.
***
Кошачий король стал возвращаться все реже и реже, пока в один прекрасный день не ушёл навсегда. Света понимала это по отсутствию ран и царапин на теле своего кота-домового. Возможно, кошачий король нашёл себе новую жертву и переключился на неё. Быть может, просто утратил к Эрику и Свете интерес. Или вернулся в то адское место, которое считал домом. Но Света не горела желанием выяснять это. Главное, что теперь они с Эриком были в безопасности. Хотя бы какое-то время.
Две бабушкины сказки оказались правдой. Что на счёт других?
Света не понимала, как Эрик появился у неё на крыльце, кто его послал или чем она заслужила его. Девушка была в вечном долгу перед ним. И еще, как ни эгоистично это звучит, ей хотелось бы знать, что она будет делать, если однажды он решит уйти...
