№68 Каждому воздастся

Жанр - фэнтези, стихия - земля

Море Гроз, большую часть года непригодное для судоходства из-за сильных штормов, являло собою образец невиданного спокойствия и смирения. Впрочем, иллюзия эта могла обмануть только тех, кто не бывал здесь прежде. Опытные мореходы знали, что с первыми днями осени на смену тёплым течениям придут холодные, задуют сильные ветра, и бури, одна за другой, будут кружить вдоль побережья, чтобы разбить о скалы очередного глупого смельчака, возомнившего себя любимцем фортуны.

Взглянув на косые паруса, поймавшие северный бриз, протокарав[1] «Буревестника» Марк Халд плотно сжал губы. Вот она первая весточка. Лето подходит к концу, а с ним и время, отпущенное ему и команде, чтобы выполнить приказ наварха[2] и вернуться назад. Дромон – самый быстроходный и надёжный корабль империи. У него больше сотни гребцов на двух палубах и пара мачт, но даже ему не под силу уйти от шторма.

— Вижу Тлос! — крик часового на носу заставил Марка вздрогнуть. Капитан медленно опустил глаза и повернул голову. Внешне он совершенно спокоен, хотя сердце как будто застучало быстрей, и в груди вдруг шевельнулось давно забытое чувство.

— Смотреть в оба! — его приказ, резкий и громогласный, заглушил на мгновение скрип уключин и свист такелажа, разговоры матросов и крики чаек.

Экипажу два раза повторять не нужно. Каждый на борту слышал вести об отряде кефов, человекоподобных существах с пёсьими головами. В прошлом месяце эти монстры появились у города, перебив всех, кто не спрятался за крепостными стенами. Не было никаких сомнений, всё побережье захвачено, и, если «Буревестник» ещё не заметили, то совсем скоро это случится. И тогда – жди нападения. Лодки кефов, юркие и неприметные, обычно поджидают в засаде у каменистых островков и скал.

«Буревестник» к бою готов. Если враг решится на морское сражение, они отправят его на дно, где ему самое место. Если нет — высадят десант. Это укрепит оборону и поможет осаждённым продержаться зиму. Весной же сюда прибудет эскадра во главе с навархом. Мир и покой будут восстановлены. Во славу империи!

— Капитан, — говорившим был Климент Лев, первый помощник. Он был худым и высоким, как ивовый прут, и по раскачивающейся палубе передвигался по-кошачьи бесшумно и плавно. Вот и сейчас его появление вышло неожиданным. — Вы что, правда, там родились?

Марк Халд хранил молчание. Его глаза жадно ловили очертания пологих холмов, поросших елками и мелким кустарником. Пустоши, дикие земли заканчивались. Им на смену приходили вереницы изгородей, разделявших крестьянские угодья. Оливковые рощи и виноградники — вот чем славилась эти края. Душистое масло, сочные маслины и вина разных сортов. Ароматы вкусов и запахов всплывали из потайных уголков памяти, и он, сам того не ожидая, наслаждался ими, смаковал…

— Не представляю, как здесь можно жить, — не дождавшись ответа, Клим спешил поделиться своими впечатлениями. С ним, выходцем из Валхерн[3], всегда так. Готов бесконечно ругать провинцию и восхвалять столицу. — Как по мне, так нет ничего хуже, когда море под рукой, а выйти в него большую часть года не можешь. Земледелием заниматься – умереть со скуки или истину искать в вине.

— Тебе не понять, — сказал протокарав, скрывая досаду. Его лицо состарилось и покрылось морщинами, седые волосы выгорели под лучам солнца, кожа на руках задубела от соли, но, стоило глазам увидеть дом, как старость отступила. Воспоминания придали сил и бодрости. — Это место – лучшее во всем мире, и ирония тут неуместна. Ступай-ка лучше к Хору. Через пару часов мы прибудем в порт. Скажи, пусть подготовит двух человек. Отправим их на разведку.

— Зачем? Это же наш город!

— Слишком тихо вокруг, и колокольного звона не слышно. Не таким был Тлос, когда я, босоногий мальчишка, сел на купца[4] и уехал в Византис.

— Если здесь так хорошо, почему ты сбежал?

— Чтобы научиться сражаться, — прищурившись, капитан взглянул на старшего помощника. Человек он неплохой, но рано или поздно недоверие и любопытство его погубят. — Думаешь, это первый набег? История повторяется, и разница в том, что в этот раз я не жду помощи, а несу её!

 

***

 

«Буревестнику» так никто и не помешал подобраться к Тлосу. То ли враги не успели ничего предпринять, то ли побоялись бросить вызов. Целый и невредимый, дромон встречал рассвет, покачиваясь на волнах в миле от пристаней. Паруса свернуты, вёсла убраны, морякам дарован заслуженный отдых.

Расположившись в удобном кресле капитанской каюты, Марк Халд машинально гладил рукой листы пергамента. Он не мог заснуть всю ночь, а теперь уже поздно ложиться. Обычно в таких случаях лучшим лекарством уставшему за день уму служила «История» Понтия Краса[5]. Однако сухие факты, бесконечные перечисления имён и столбики цифр оказались бессильны. Совсем скоро капитан позабыл о книге и уставился в потолок. Он не знал, чем расстроен больше: тем, что не был на родине почти сорок лет или тем, что ночью в городе не зажглось ни одного огонька.

Климент Лев вошёл без стука. Он был бодр и свеж. Наверняка снова с первыми лучами солнца купался в море.

— Какие новости? — взглянув на него, сухо спросил протокарав.

— Никаких, — поморщился помощник. — Люди, которых мы отправили, не вернулись. Хор зол, хочет сойти на берег, — обойдя по кругу крошечное помещение, он встал позади Марка, перегнулся через плечо и спросил. — Что делал? Читал? Что-то интересное?

Так всегда. Стоит уйти в себя, как появится пройдоха Клим и разрушит идиллию.

Сверху донеслись какие-то крики, и Марк, воспользовавшись этим, захлопнул книгу и холодно сказал:

— Пойдем-ка на палубу. Что-то случилось...

Он поднялся, хмурясь от боли в затёкших коленях, и, положив руку на плечо приятеля, повёл его к выходу. Стоило им открыть дверь, как они столкнулись лицом к лицу с Иохимом, вторым помощником.

— Капитан! Скорее, вам нужно это увидеть! — взволнованно лепетал юнец всю дорогу, что они поднимались. — На пристани заметили человека!

— Клянусь, ещё пару минут назад там никого не было, — пытался оправдаться Клим.

— То-то и оно! — стараясь показать свою значимость, Иохим охотно делился наблюдениями. — Он появился неожиданно, словно привидение. И выглядит соответственно – такие старые доспехи, что вам и не снилось! В курганах, говорят, полно таких бесполезных железок…

Вся команда, казалось, собралась на палубе. Здесь были раздетые по пояс гребцы с нижнего яруса, босоногие матросы и облачённые в броню воины…

Опытный глаз Марка сразу остановился на их предводителе, вечно угрюмом и молчаливом Хоре. Он водил покрытой шрамами ладонью по огромной бороде, заплетённой в косы. Это хорошо. Хуже, когда громила гладит пальцами остриё двуручного топора, — тогда он перестает слушаться приказов.

— Вон же, смотрите! — под крики второго помощника Марк замечает вдалеке никакого не призрака, а вполне себе живого человека в старомодном чашуйчатом нагруднике и шлеме с нащёчниками. Как раз такими были солдаты гарнизона, когда капитан покидал Тлос. Похоже, ничего не изменилось.

Тем временем незнакомец добрался до края причала. Остановившись, он неспеша достал из поясной сумки свёрток, развернул его и поднял над головой. Это было знамя империи с двуглавым орфоном[6], один в один, как то, что гордо реяло на дромоне.

— Какого чёрта он делает?! — воскликнул Климент Лев.

На глазах у затаившего дыхание экипажа человек отпустил ткань, которую тут же подхватил порыв ветра, раскинул в стороны руки и безвольной куклой упал в воду. Он так и не появился. Только волны, как ни в чём не бывало, одна за другой разбивались о сваи.

— Подготовить десант, — распорядился Марк, окинув придирчивым взглядом озадаченные лица. Если кто-то из них и испугался, то вида не подавал. — Гребцы – на весла! Иохим, останешься на борту, и, пока нас не будет, примешь командование на себя.

Повернувшись к берегу, протокарав ещё раз осмотрел сверкавший в лучах солнца Тлос. Он был таким, каким запомнился. Приземистые крепостные стены с квадратными башнями. За ними — дома и усадьбы. Чуть дальше — небольшой холм, у подножья которого виднелись амфитеатр и колонны, окружавшие торговую площадь. Выше по склону — древний некрополь с барельефами и письменами, выбитыми на скале, и цитадель. Пожалуй, лишь одна деталь отличала нынешний город от прежнего. По земле как будто бы пролегли тени от облаков или туч.

 

 

***

 

 

Они вошли в Тлос через портовые ворота, чьи деревянные, обитые железом створки были чуть приотворены. Караульное помещение пустовало, и по толстому слою пыли на столе и лавках напрашивался очевидный ответ: люди давненько покинули это место.

Обычно, совершая набеги, кефы сжигали дома, грабили торговые лавки, разбивали установленные вдоль улиц статуи. Здесь ничего подобного не было. Всё вокруг было цело и невредимо, и в то же время мёртво. Все жители куда-то исчезли. Стражники оставили свои посты на стенах и башнях, купцы побросали товар, ремесленники покинули мастерские.

Созерцая картину запустения, Марк Халд невольно чувствовал вину и сожаление. Осунувшись, он брёл по улице, подолгу задерживая взгляд то на одном здании, то на другом. Ему казалось, что, сев на корабль, он забрал с собой бившую ключом жизнь. Наверное, так случается с каждым, кто после долгого путешествия переступает порог дома, который терпеливо ждал годы напролёт, старея, разрушаясь, покрываясь пылью и мхом.

К действительности капитана вернули крики солдат, заметивших человека на Торговой площади. Как вскоре выяснилось, это был один из отправленных на разведку матросов «Буревестника». Моряк лежал на каменных плитах мостовой, обхватив руками амфору, и тихо посапывал. И хотя беднягу тут же разбудили, он до такой степени был пьян, что ничего не мог сказать. Вместо слов из его уст вырывалось бессвязное мычание, сдобренное многозначительными паузами и глупыми ухмылками.

Велев унести его на корабль, Марк произнёс, не скрывая досады:

— Какая беспечность! Я был лучшего мнения о людях, отправленных на берег!

Не успело эхо от слов стихнуть, как Хор вскинул секиру и обрушил её на глиняный сосуд. В разные стороны брызнули черепки и остатки вина. Дисциплина была для громилы священна, и любое отступление от неё вызывало взрыв ярости, спящей в чертогах его неспокойной души.

— Разобьёмся на отряды, — сказал капитан, сделав вид, что ничего не случилось. — Хор, проверишь Восточные ворота, а ты, Клим…

— Цитадель, — умоляюще попросил первый помощник. — Раз уж судьба завела меня сюда, хотелось бы взглянуть на сердце Тлоса.

— Хорошо, — задумавшись на мгновение, кивнул Марк. Для него сердце Тлоса билось в другом месте – небольшом доме на противоположной стороне города. — Встретимся здесь же в полдень. Будьте бдительны! Поблизости может быть враг…

На этом они разошлись в разные стороны и потеряли друг друга из виду. Узкие улочки ползли по слонам холма, и здания, каменные колонны и арки заполнили собой всё пространство. Прячась в их тени от начавшего припекать солнца, капитан и его спутники заглядывали в окна и двери, и везде видели одну и туже картину: все вещи, еда и утварь разложены по своим местам, словно владельцы вышли куда-то ненадолго и вот-вот вернутся.

Сам не замечая, почему и зачем, Марк Халд время от времени дотрагивался кончиками пальцев до холодных стен и, продолжая идти вперёд, гладил шершавый камень. Прикосновения эти вызывали в памяти воспоминания, плохие и хорошие…

— Там кто-то есть! — тыча в пустые окна домов, бормотал один из солдат за его спиной.

— Никого там нет, — зло отвечали ему в ответ.

— Мне страшно.

— Слуги империи не ведают страха!

Капитан не обращал внимания на глупые споры и шёпотки. Для него они были, что скрип песка под подошвами ботинок или шорохи подхваченных ветром листьев. Его измотанная годами службы душа наполнялась радостью.

— Я устал, отдохну немного и вас догоню…

— Зачем куда-то идти? И так понятно, что никого здесь нет.

— Верно! За поворотом осталась таверна. Нужно было заглянуть и пропустить по кружечке. Утолили бы жажду! Притом, заметьте, совершенно бесплатно!

— Хора на вас нет, бездельники! Куда вы! Стойте!

Чья-то рука схватила протокарава за плечо.

— Простите, капитан, — голос матроса звучал неприятно, заискивающе. — Похоже, мы остались вдвоём. Я вас не брошу. Вы можете на меня рассчитывать.

— Ничего, — отмахнулся Марк, не отрывая глаз от одноэтажной хижины и примыкающего к нему крошечного сада. В воздухе витали едва уловимые ароматы мяты, лаванды, оливок, слышалось жужжание пчёл и стрекоз. Звуки и запахи детства… — Когда проводишь дни напролёт в море, забываешь, чего лишён, — произнёс он, словно оправдываясь, и, отодвинув почерневшую от старости калику, впервые за сорок лет ступил на землю отцов.

 

 

***

 

 

— Капитан.

Стоя на коленях, Марк обхватил ладонями голову. Кровь стучала в висках, отбивая дарованные на прощание минуты. По щекам, разбавленные каплями дождя, текли слезы. Как бы он хотел остановить время!

— Капитан!

Не открывая плотно сомкнутых век, Марк медленно опустил руки и нащупал лежавшую на траве шкатулку. Он нашёл её в кладовке и положил внутрь самое ценное. Теперь он будет повсюду носить её с собой, а она — служить напоминанием о доме!

— Капитан!!! — солдат, не выдержав, сорвался на крик. — Грядёт буря! Нужно уходить или подыскать укрытие.

От утреннего зноя ни осталось и следа. На тёмном горизонте сверкали молнии. Гром, приближаясь, отбивал барабанную дробь.

— Где все? — спросил Марк, открыв глаза. Он запечатал чувства туда же, откуда они так бесцеремонно вырвались, — в самый потаенный уголок души.

— Ушли, вы, что, не помните?

Протокарав не помнил. Напрягая память, он поднялся, стряхнул налипшие на одежду травинки и грязь… Всё, что происходило с ним, начиная с высадки в порту, было покрыто густым белым туманом. От этого становилось не по себе.

— Нужно собрать людей…

— Вряд ли это возможно… Да и зачем они вам. Я стою десятка, а, если сделаете помощником, мне и вовсе цены не будет!

Ливень усилился. Хорошо. Теперь, когда они промокли до нитки, уже не разобрать, что он, капитан дромона, дал слабину. Негоже подчинённым видеть слезы на глазах командира.

— Вряд ли это возможно, — ответил Марк, смерив спутника оценивающим взглядом. Давненько никто не вел себя таким наглым образом в его присутствии.

— Неужели? Я вынужден настаивать, — воин перестал улыбаться и угрожающе выставил перед собою копьё. — У меня много достоинств. Думаю, я и капитаном мог бы стать! Собственно, почему бы и нет?

— Опусти!

В ответ солдат рассмеялся и атаковал. Произошло это так стремительно, что Марку только и оставалось, что машинально отступить назад и вскинуть руки. Пальцы скользнули по мокрому древку в отчаянной попытке отвести его прочь от незащищенной шеи. Поменяв направление, лезвие ударилось в стальные пластинки кирасы и отскочило в сторону.

Согнувшись вдвое, жадно хватая ртом воздух, капитан успел подумать о том, как бы устоять на ногах и встретить смерть, как полагается, лицом к лицу. Он не питал иллюзий и знал, что следующий удар станет последним. Каково же было его удивление, когда нападавшего вдруг окутало сизой дымкой, и он растаял, точно мираж, а копьё, чуть-чуть не добравшись до цели, с глухим стуком упало на траву. Налетевший порыв ветра обжог холодом вспотевший лоб. Что за безумие только что произошло?!

Когда первое оцепенение схлынуло, Марк осторожно обошёл серое пятно – всё, что осталось от человека. Связано ли произошедшее с исчезновением жителей Тлоса? Думать мешал страх. Что если и с ним случится то же самое?

— Где же вы, мои люди, — пробормотал капитан, глядя по сторонам. — Где горожане? Где кефы, в конце концов?

Как будто отвечая на эти вопросы, к шороху воды, падающей с небес, добавился низкий, протяжный гул.

Марк безошибочно определил направление и, бросив прощальный взгляд на дом, нырнул в хитросплетение улиц. План города услужливо предстал пред внутренним взором. За спиной осталась улица каменщиков, проплыл мимо сквер с памятником императору, замаячила впереди улица Фотия Фоки[7]. Далее начиналась каменная гряда, на которой располагались библиотека и смотровая площадка. Когда-то в былые времена, будучи мальчишкой он ходил сюда с друзьями, чтобы смотреть бои, проводимые внизу, в амфитеатре.

Взбежав по ступенькам, Марк устремил свой взор на арену. Как и встарь, сейчас на песке сражались люди. Трибуны на этот раз пустовали, но бойцов это ничуть не смущало. Людские голоса были полны ярости и боли. Усиленные эхом, сдобренные лязгом железа, они и порождали те гнетущие звуки, что разлетались над молчаливым городом наперекор недовольному ворчанию грома и завываниям бури.

— Что же вы делаете?! — ужаснулся Марк, узнав своих друзей и товарищей.

Один за другим их фигурки тускнели и исчезали, рассыпаясь в прах! Такая же участь постигла и Хора. На глазах капитана угрюмый великан потерял очертания. Там, где он стоял, завертелось волчком облако пыли.

Не в силах больше смотреть, Марк отвернулся, но кошмар, в самый эпицентр которого он попал, продолжился. Рядом, шлёпая по лужам, пронесся один из моряков «Буревестника». Он прокричал что-то про охотящихся на него призраков и кефов, перемахнул через мраморный парапет и упал с обрыва. Ни предсмертного крика, ни звука ломающихся костей. Вместо этого – лишь тихий шелест грязи…

— Проклятье, — прошептал капитан. Кажется, он понял, что случилось с Тлосом. Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, нужно было вернуться на дромон.

 

 

***

 

 

Так быстро Марк ещё не бегал. Несмотря на усталость в старом теле и боль в ногах, он не останавливался и не сбавлял темпа. Когда в затылок дышит смерть, об отдыхе не думаешь.

Все, кто отправился с капитаном в город, либо погибли, либо погибали в этот самый момент. Кто-то разлетался на пылинки, вытаскивая вещи из пустующих домов, кто-то — веселясь в питейных заведениях…

Из всего отряда, сошедшего на берег, на Торговой площади его ждал один лишь Клим. Помощник был бледен и напуган. Видимо, ему тоже досталось несладко.

— Твои люди исчезли? — спросил Марк, заранее зная ответ.

Клим угрюмо кивнул. Он молчал всю дорогу до Портовых ворот, и, когда из-за стен показались мачты корабля, заговорил скороговоркой, как будто на исповеди:

— Мы вошли в цитадель наместника через парадный вход. Исследовали залы и комнаты. Поначалу, конечно, искали людей, но, чем дальше продвигались, тем сильней становился соблазн взять что-то красивое. Статуэтки и вазы, оружие, развешанное по стенам, и столовое серебро манили взгляд. Безделушки. Кому нужны они, когда в особой комнате без присмотра и всякой охраны хранится казна?

Там-то всё и с случилось. Блеск злата и драгоценных камней затуманил наш разум. Матросы начали спорить, толкать друг друга, хвататься за мечи. Один за другим они пропадали, оставляя после себя горсти праха и пыли. Тогда-то я понял, что драгоценности прокляты…

— Не думаю. Все намного сложнее.

— Теперь и я вижу это, — в голосе Клима прозвучали недобрые нотки. Он кивнул на походную сумку капитана, где лежала шкатулка, и с вызовом произнёс. — Тебе-то фортуна улыбнулась!

— Это – другое!

— Капитан, при всём уважении, но добычу следует разделить…

— Поговорим позже, — отвечал капитан.

На дромоне их уже встречали моряки во главе Иохимом, и дальнейший спор был вряд ли уместен. Тем более, что сквозь шум дождя, барабанившего по палубе и причалу, уже сыпались друг за другом вопросы:

— Что случилось? Где Хор и остальные? На вас напали кефы?

— Чуть позже, — пытался успокоить людей Марк Халд. На борту, где он, наконец, почувствовал себя в безопасности, его голос звучал так бордо и уверенно, что возбуждение, охватившее команду, на время стихло.

Спустившись по ступеням, капитан вошёл в каюту, снял сумку, расстегнул ремешки и сбросил на пол доспехи. Размяв затёкшие плечи, он вытер влажные руки о лежавшую на маленьком столике тряпку и склонился над «Историей» Понтия Краса. Перелистывая страницы, он искал нужную дату.

«В лето 402 ученые мужи Мироса надумали искоренить пороки, владевшее умами многих жителей, — писал историк. — Зависть, алчность, чревоугодие, лень, необузданная ярость и трусость, суеверия и вседозволенность можно было победить при помощи особого ритуала. Они провели его вопреки предостережениям мудрого Фотия Фоки, который говорил тогда, что добро и зло – суть разные стороны одного целого.

Так и вышло. Обряд был совершён, и его последствия стали для всех полной неожиданностью. Земля, пропитанная магией, пробуждала в каждом, кто ступал по ней, тайные желания и навязчивые идеи. Земля испытывала людей, выискивая праведников среди одержимых безумием грешников. Тех, кто поддавался искушению, ждала незавидная участь. Они рассыпались в прах, из которого родились. И таких несчастных было большинство…»

— Мы поделим это, — раздался из-за спины голос Климента Льва, прокравшегося в помещение, пока капитан был занят чтением. Первый помощник вытащил из сумки шкатулку и с интересом её изучал.

— Положи на место! — приказал протокарав, внезапно осознав, что может произойти, если его помощник сделает глупость. — Смотри, такое уже случалось, — он протянул раскрытую книгу. — Уверен, я знаю разгадку. Когда защитники Тлоса поняли, что не смогут удержать осаждённый кефами город, они провели ритуал… Чары должны были остановить злобных монстров, но люди не учли, что монстры живут в каждом из нас!

— Мы же друзья, капитан, — Клим не слушал или не хотел слушать. — Что здесь? Золото, украшения, драгоценности? Как она открывается?

— Стой, стой! — в ужасе закричал капитан.

Поздно. Размахнувшись, Климент Лев с силой швырнул ларец об пол. Крышка с треском отлетела в угол, и на доски посыпалась сухая земля. Большая часть её тут же просочилась сквозь щели вниз, на нижнюю палубу, и далее – в трюм.

— Нет! — прохрипел Макр Халд, падая на колени, чтобы хоть что-то спасти.

— Что ты притащил! — взвизгнул помощник. Его щеки и нос неприятно побагровели. Он хотел сказать что-то ещё, но тут частички рассыпанной земли поднялись вверх, и крик его потонул в плотной сероватой взвеси.

Марку утратил к нему всякий интерес. Собирая пылинки в ладонь, он думал о том, как сильно не хватает ему Тлоса. Тоска, пробив тщательно возведённые в душе барьеры, вырвалась стремительным потоком наружу. Не в силах противиться, он рыдал беззвучными слезами, проклинал себя и судьбу за то, что не может остаться.

В дверь постучали.

Капитан, у вас всё в порядке? — испуганно спросил Иохим.

— Всё хорошо… Как закончится буря, снимаемся с якоря и идём домой.

Последнее слово далось ему с большим трудом.

 

 

 

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер