Из новостей:
«Вчера в Университете города состоялось чествование профессора медицины, мистера Н. Вот уже двадцать пять лет доктор Н. возглавляет кафедру анатомии нашего Университета.
Во время торжественного мероприятия ассистент профессора зачитал поздравительный адрес от коллег, в котором перечислялись заслуги юбиляра в сфере обучения будущих медиков и его многочисленные успехи в области изучения тела человека.
После небольшого импровизированного концерта, устроенного благодарными студентами, состоялся праздничный банкет, на котором представители городской магистратуры вручили профессору символические ключи от кафедры и Университета в знак признания заслуг и научных достижений уважаемого доктора.
Но самым лучшим подарком стали другие ключи – настоящие, от небольшого музея восковых фигур, носящего имя «Анатомического театра». Этот презент вручил профессору его старый друг – известный писатель и филантроп Густав М. По словам почтенного М., более тридцати лет посвятил он созданию некоей кунсткамеры, где размещены экспонаты, в той или иной степени связанные с анатомией и физиологией. И вот сегодня мистер М. передал ключ от «Анатомического театра» старому приятелю, дабы тот мог в стенах кунсткамеры проводить опыты и лабораторные работы со студентами, а также заниматься научными изысками.
Профессор Н. был тронут столь щедрым и уместным подарком друга. Приятно было видеть, как товарищи по школьным играм и детским проказам – каждый ныне достигший высочайших вершин в своей области – нежно обнялись под бурные аплодисменты собравшихся гостей, многие из которых с трудом сдерживали слезы радости.
Вечер завершился танцами и благотворительной распродажей научных трудов юбиляра, все средства от которой поступят в фонд бездомных детишек нашего города».
«Я знаю, дружище, ты не сможешь дождаться утра и пойдешь в театр сразу после праздника. Осторожней там: электричество еще не подключили. Но специально для тебя я оставил в холле — слева на столике – подсвечник и коробок серных спичек. Удачной прогулки!»
Да уж, Густав, ты хорошо меня знал. Еще бы, столько лет вместе! Разумеется, я пришел.
Подсвечник и спички нашлись там, где им и полагается. Пламя трех толстых восковых свечей озарило просторный холл с выложенной над аркой надписью готическим шрифтом «Анатомический театр Густава М.».
Ну что ж, пойдем посмотрим, каков твой подарок.
В первом зале неровные свет свечей выхватывает застекленные шкафы с расставленными рядами колб. Внутри: заформалиненные нерожденные уродцы; человеческие руки без кожи с красно-синими извивами сосудов и нервов; плавающие в прозрачной жидкости желудки, легкие, печенки-селезенки. А вон и светло-серый мозг таращится на меня слепыми завитками.
Второй зал уже больше: света не хватает, чтобы рассмотреть все. Придется идти по кругу, так, чтобы неровное пламя выхватывало из темноты то часть желтоватого скелета; то сплетенные в посмертной битве фигуры двух борцов (шутник ты, однако, Густав!); то изогнувшуюся в дьявольской судороге бесноватую, отлитую из воска столь натурально, что розоватая пена на ее губах кажется настоящей.
В третьем зале чудовищный Джек Потрошитель набрасывается с кухонным ножом на одну из своих безымянных жертв. Пламя выхватывает из темноты раскрытый в немом вопле рот, окровавленную обнаженную грудь.
Что-то в увиденной картине заставляет меня задуматься. Что-то не до конца проясненное заставляет вернуться от лестницы, ведущей на второй этаж. Подхожу ближе, поднимаю подсвечник, всматриваюсь.
Силы небесные! Она живая. Под нежной кожей струится кровь, зрачки слегка перемещаются вправо-влево. Мне кажется, я слышу стон девушки и хриплое дыхание убийцы.
Оборачиваюсь. Грудь Джека неровно поднимается и опускается, в сверкающих глазах отражается пламя свечей. Кажется, я даже замечаю, как вздрагивают ресницы фигуры.
Вот он твой сюрприз, Густав! Я знал, чувствовал, что без подвоха не обойтись. Еще тогда, многие годы назад, когда ты выпытывал у меня, безусого студиозуса, как сохранить тело, подобно кошке Шредингера – не живым и не мертвым; когда экспериментировал с химическими составами, кои можно пропускать по венам и артериям, придавая им вид полных крови; когда ездил в Египет, на Тибет и в Америку, проникал в тайная тайных местных племен, изучая способы мумификации царей и вождей; когда…
Эх, да что теперь говорить! Твой дивный талант, твои великие писания свели тебя с ума, Густав. Теперь я знаю, что таил ты даже от меня – старого друга: свой мрачный мир кошмаров наяву, воплощение не только на бумаге, но и в реальности тех ужасов, которыми ты вдохновлялся.
Ты перенес творения своего безумного гениального разума в наш мир, создал «Анатомический театр». Боюсь даже представить, скольких несчастных лишил ты жизни, заменив ее вечным бдением под видом восковых фигур в этой чудовищной кунсткамере. Ты мог бы обмануть раскрашенными лицами и заретушированными обнаженными частями тела кого угодно, но не меня.
Зачем ты сделал мне этот страшный подарок, Густав? Ты хотел просто подшутить надо мной – ты, любитель рискованных розыгрышей и подстав с дней нашего детства? Или, может быть, в глубине твоей безумной души таился некий темный паук – какая-то позабытая мной провинность или шалость далеких лет, неумная шутка подростка, о которой я уже и не вспомню? А ты – нет, ты все это время помнил и ждал мгновения, чтобы наказать меня. И тебе это удалось, дружище! Еще как удалось. Ибо, даже если сейчас я брошу этот подсвечник на пол, и пламя охватит этот чудовищный музей не живых и не мертвых людей; эту стереоскопическую иллюстрацию ко всем твоим рассказам разом; если сгорит этот дом и никто больше никогда не увидит этого ужаса, я не смогу забыть твой анатомический театр. И не смогу сохранить в целости свой рассудок, свою душу, потому что я видел это, касался рук и лиц несчастных, лишенных тобой и жизни, и смерти ради бесконечного проклятия мне. Знать бы еще, за что?!
Но ты просчитался, дружище! Если это нельзя стереть из моей памяти, как я стираю надписи и формулы, написанные белым мелом на черной школьной доске, значит, можно уничтожить. И если понадобится, вместе со мной.
Но сначала я должен посмотреть, какие еще чудеса ждут меня в твоем безумном мозгу, где, как мне кажется, я сейчас пребываю.
Снаружи дом казался совсем небольшим, но я брожу по темным, озаряемым пламенем свечей комнатам уже, кажется, целую вечность. А, может быть, комнат не так уж и много, просто дело в зеркалах, удвояющих, утрояющих и учетверяющих страшные картины – одни и те же во всех помещениях. Сцены убийств из известных фильмов и книг; чудовищные монстры, терзающие людей и рвущие их на части; любовники, сплетенные в последнем, вечном объятии; матери, пытающиеся – безуспешно – вынести детишек из охваченных пожаром зданий; крушения поездов, самолетов, пароходов; гибель альпинистов на обледеневших вершинах, под обвалами; или смерть пловцов и дайверов от удушья в прекрасных глубинах коралловых рифов.
Все кошмары, несчастные случаи, преступления, катастрофы прошлого, настоящего и будущего собраны в этом театре. И актерами для них, — так же, как и в настоящем мире, — послужили живые люди. Люди, которые сейчас окружают меня: они по-прежнему дышат, моргают, я слышу издаваемые ими стоны – беззвучные, ибо ты, Густав, лишил их дара речи! Я вижу умоляющие глаза, обращенные ко мне.
Я должен прекратить этот кошмар. Осталось совсем немного. Там, в конце коридора, темная дверь. Даже в неровном пламени догорающих и чадящих свечей (главное, чтобы они не погасли до того, как придет мгновение расплаты) я вижу распахнутую для рукопожатия пятерню вместо дверной ручки.
Я подхожу к двери, преодолевая отвращения, пожимаю чью-то руку с печаткой на безымянном пальце, и дверь отворяется. Внутри меня ждет беспросветная темнота, разогнать которую мои огарки не в силах.
И я знаю, там, в глубине комнаты, перед накрытым столом, на диване сидит некто. Он ждет меня.
Пламя свечей подрагивает, окутывается черным дымом.
Уже неважно, кто ждет меня по ту сторону порога: ты, Густав, или я сам. А, может быть, мы оба.
Как бы то ни было, времени почти не осталось.
Пусть «Анатомический театр» сохранит свою последнюю тайну. Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза и выпускаю из рук подсвечник, который с металлическим звоном падает на деревянный пол.
…как знать, Густав, может быть, ты хотел именно этого…
Похожие статьи:
Рассказы → Дневник безумного алхимика
Видео → С бору по сосёнке, выпуск № 8
Рассказы → Постоянство Вечности
Видео → Почему мы об этом ничего не знаем? А почему мы должны об этом знать? С бору по сосенке №13.
Статьи → Лем
