Сборы я начал сразу после ухода девушки, вечером у меня намечалась встреча с перекупщиком, и мне хотелось закончить подготовку к путешествию до его визита.
К предстоящим походам я всегда готовился тщательно, уделяя внимание каждой, даже самой на первый взгляд незначительной детали. Собственный опыт и чужие ошибки заставили меня твёрдо запомнить — мелочей в этой жизни не бывает, а досадные неудачи — не что иное, как звенья цепи трагических закономерностей, ведущих к гибели. Уж я-то знал, что от надёжной работы снаряжения напрямую зависит успех миссии, а возможно, и жизнь.
В походные мешки лёг недельный запас провизии для двух человек, приспособления для получения огня, поднятые из лабиринта и кое-какие инструменты, на случай, если понадобится вскрыть какой-нибудь замок или механизм. К этому я добавил моток длинной верёвки и фляги с водой.
Вода в подземном городе встречалась довольно часто, но в большинстве случаев она оказывалась непригодной для питья. Чтобы проверить безопасность источника, его содержимое поднималось на поверхность и предлагалось на пробу мышам или крысам, специально пойманным для этих целей. Не зависимо от результата на карте лабиринта ставилась соответствующая отметка, а сам водоём при удобном случае помечался одним из общепринятых у проводников знаком.
Из оружия я подготовил обоюдоострый меч, топор, кинжал и несколько метательных ножей, предварительно подправив на них заточку. Проверил арбалет и добавил в колчан тяжёлых болтов, доведя их общее количество до полусотни. Затем я подобрал два специальных костюма, пошитых из грубо выделанной кожи, один для себя, другой для Кристи. Такая одежда способна защитить от кислоты и некоторое время противостоять воздействию открытого пламени. Вдобавок к этому девушку я заставлю одеть нагрудник, сделанный из перекованного панциря механотона — безопасность клиента превыше всего.
Закончив со сборами, я сел на табурет и ещё раз прокрутил в голове список необходимых вещей, казалось, ничего не забыто. Тогда я поднялся и прошёл широкой гостиной к комнате дочери, где в дверях столкнулся с Марикой, выходящей оттуда — нянькой и служанкой в одном лице.
Эта далеко немолодая, но трудолюбивая и подвижная женщина, пришла в мой дом вместе с женой, в качестве прислуги. Она нянчила Катерину с пелёнок и та, даже уйдя жить в дом к мужу, не захотела с ней расставаться. Видя насколько сильна между ними связь, я не стал возражать, да и как я мог возразить горячо любимому человеку, ради которого готов был пойти на всё.
Марика хлопотала по хозяйству: готовила, убирала, стирала и чинила одежду. Временами я поражался её расторопности, не понимая, как она успевает за день переделать столько дел.
После смерти Катерины, Марика разделила моё горе, а всю свою нерастраченную любовь и нежность перенесла на Машуню — мою дочь, единственное настоящее сокровище, оставленное мне, как напрминание о покойной супруге.
— Ну как она? — спросил я шёпотом.
— Грустит, — так же тихо ответила женщина. — Ночью плакала.
— Привет! — сказал я, как можно бодрее, и с улыбкой на лице шагнул в детскую.
Машуня полулежала на подушках в широкой кровати, теребя в руках тряпичную куклу. Вид больного ребёнка угнетал меня больше всего на свете, а самое поганое заключалось в том, что я был совершенно бессилен помочь девочке.
С тяжёлым сердцем я подсел на кровать, стараясь сохранять улыбку на лице. Дочь не должна видеть моё отчаяние, иначе эта щемящая душу безнадёжность передастся ей, лишая и без того робкой надежды на исцеление.
— Ты опять собрался в свой лабиринт? — спросила она надув губки.
Дочь всегда очень тонко улавливала моё настроение, вот и сейчас, каким-то только ей известным способом она догадалась, что я готовлюсь к походу. Машуне не нравились мои длительные отлучки, и я уже на полном серьёзе задумывался о том, что пора бросить своё ремесло к чёртовой матери, и посвятить себя целиком больному ребёнку.
— Да, Машуня, — погладил я девочку по голове. — Нужно сходить ненадолго.
Как же она только была похожа на свою мать! Золотистые прямые волосы, васильковые глаза, белая кожа, тот же глубокий, проникновенный взгляд.
Я проболтал с дочерью несколько часов к ряду, не замечая, как летит время, пока Марика не уведомила меня о прибытии Мамука.
Невысокий, лысый торговец, ещё довольно молодой, но уже с приличным животом, перевешивающимся через ремень, прибыл точно в назначенный час. В маленьких мутноватых глазках, застыла отрешённость, но я знал, что это обман. Мамук имел острый ум и соображал на удивление быстро.
Поздоровавшись, я кивком пригласил перекупщика следовать за собой в подвал, который, по сути, представлял собой ещё один этаж. Там я снял с полок несколько коробок и высыпал их содержимое на стол. Мамук опираясь локтями о столешницу, склонился над моими трофеями, внимательно изучая их взглядом.
В целом, я ему доверял, мы сотрудничали уже не один год, и за всё это время он ни разу не пытался меня обмануть. В тот день я предложил ему обычный товар, который наиболее часто встречался в Железном лабиринте:
„Синий хлеб” — небольшой пористый брикет в прозрачной плотной упаковке. Попадался довольно часто в стенных нишах лабиринта. Никто не знал, почему в некоторых местах, после сбора, через определённое время он появлялся снова, но это обстоятельство оказалось очень полезным для людей нашей профессии. На вкус он был, конечно, так себе, но мгновенно утолял голод и придавал сил, цена — один золотой суим за пять штук.
„Слеза Спасителя” — запаянная склянка с прозрачной жидкостью, размером с мизинец. Вещество способно исцелять даже тяжёлые раны и лечить отравления при приёме внутрь, хотя на вкус — дрянь. Вещь очень полезная, а порой и жизненно необходимая, спасшая немало человеческих жизней. Цена — пять суимов.
„Жало” — тонкая, очень прочная и необычайно острая игла, способная делать дырки даже в листовом железе. Не тупилась и не ржавела, особым спросом пользовалась у мастеровых людей. Наконечник стрелы усиленный этим артефактом, мог пробить любой доспех. Цена — восемь суимов...
— Хорошо, Талгат! — Мамук остался доволен осмотром. — Я беру всё.
Он достал тугой кожаный кошелёк и отсчитал необходимую сумму. Убирая купленный товар в мешок, торговец покосился на меня и как бы невзначай спросил:
— „Зажигалки” есть?
— Только для тебя, — заверил я Мамука, и порывшись на полках, достал маленький цилиндрический предмет.
„Зажигалки” — артефакты различных форм и размеров попадались нечасто. Они служили источником огня, выпуская небольшой язычок пламени при нажатии на них в определённом месте. Стоили они дорого, до двадцати суимов и работать могли очень долго, но не бесконечно. Главный их недостаток заключался в том, что заранее никогда невозможно было предугадать, каким остаточным ресурсом они обладают. Поэтому человек, покупающий эту дорогую вещь, всегда рисковал.
Мамук добавил к моей выручке ещё пятнадцать монет, и мы распрощались, оставшись довольными взаимовыгодной сделкой.
