Я очутился в абсолютно чёрном лесу. Мрачные кроны угрюмо тянулись к пепельно-серому небу, корявые ветви, изгибаясь под самыми невообразимыми углами, скручивались в уродливые узлы, смотреть на которые было жутко и неприятно.
Тишина здесь стояла гробовая и сама мысль о птицах и цветах — неотъемлемых атрибутах любого нормального леса, казалась мне в этом месте крамолой.
Сначала у меня сложилось впечатление, что деревья погибли, пострадав от какого-то страшного пожара, но присмотревшись внимательнее, я понял, что ошибался. Лес жил, но жизнью странной и пугающей. Гибкие ветви оказались покрыты бахромой мелких грязно - зелёных листьев, мягких на ощупь. Когда я попытался обломить одну из них, та послушно согнулась в дугу.
Сверившись со стрелкой компаса, и проверив, хорошо ли вынимается меч из ножен, я осторожно пошёл в нужном направлении. Низкое серое небо не способствовало хорошему настроению, за пепельной пеленой несколько раз появлялся бледный диск солнца, но тут же исчезал, тая, словно кусок сахара в мутной воде. Примерно через час пути, когда я уже начал уставать от однообразного уныло - чёрного пейзажа, деревья расступились, но и то, что я увидел, выглядело не радостней.
С высоты холма я наблюдал за развалинами огромного города, руины раскинулись так далеко, что я не мог разглядеть границ этой мёртвой территории.
Останки некоторых зданий, даже в разрушенном состоянии, поражали своей высотой. Это были многоэтажные дома с огромным количеством пустых оконных проёмов. Подобно обломанным зубам рухнувшего мира, они возвышались над мёртвым городом.
Я приблизился к руинам и шагнул на широкую улицу, идущую между городскими кварталами. Покрытия дороги я не видел, всё оказалось заваленным толстым слоем колотого камня, битого стекла и прочего разнообразного хлама, некогда являющегося содержимым домов. В пересмешку со строительным мусором встречались обломки мебели, обрывки ткани, кухонная утварь. Назначение некоторых предметов я определить не смог, как не ломал себе голову. На глаза мне попалась книга, я поднял её, и открыв наугад, перелистнул несколько тонких страниц. Прочесть строки, написанные незнакомым языком я не смог.
Казалось, сам воздух этого мира насквозь пропитан тоской и обречённостью. Я почти физически ощущал ужас и отчаяние многих людей, когда-то расставшихся здесь со своими жизнями. Это тяжкое чувство гнало меня вперёд, заставляя как можно быстрее покинуть страшное место.
Отдалённый собачий лай долетел до моих ушей. Встреча с одичавшей стаей не входила в мои планы, и я решил обойти опасный участок города против ветра. Но всё же попытка избежать нежелательного контакта успехом не увенчалась.
Мой путь внезапно преградил провал в земле, широкий и глубокий, и я не сразу понял, что вышел к руслу высохшей реки. Далеко слева виднелся единственный уцелевший мост, непонятно каким образом избежавший участи своих товарищей, валявшихся на песчаном дне.
Стая появилась между мной и мостом, отрезая мне путь на ту сторону. Разномастная свора из трёх десятков голов неслась на меня, подбадривая себя громким лаем. Вёл собак чёрный поджарый вожак с тупой мордой и обрубленным хвостом.
Я бросился в развалины, надеясь занять позицию удобную для стрельбы из арбалета, но забраться на высоту недосягаемую для псов у меня не получилось. Стая быстро нагнала меня, вынуждая принять бой в крайне невыгодном положении.
Среди руин я заметил остатки каких-то высоких стен, образующих удобный для обороны внутренний угол. Заняв в нём позицию с мечом в одной руке и с кинжалом в другой, я стал ждать своих преследователей.
Стая не заставила себя долго ждать, уже через несколько мгновений худые и жилистые псы, ведомые своим вожаком, оказались передо мной глаза в глаза. Очень крупных собак здесь не было, такие особи не смогли бы себя прокормить без помощи хозяев. Мелкие животные тоже отсутствовали, скорее всего, они сами стали кормом, как более слабые. Свору представляли крепкие беспородные дворняги, наиболее приспособленные к выживанию в тяжёлых условиях.
Псы лаяли, угрожающе рычали, и пытались подобраться ко мне, низко припадая к земле. Но моя позиция позволяла им подходить только с двух сторон, снижая число одновременно атакующих собак до трёх - четырёх.
— Пошли прочь! — заорал я изо всех сил, надеясь, что звук человеческого голоса заставит животных дрогнуть, но никакого эффекта это не произвело.
Первую же попытку порвать меня на куски я жёстко пресёк, разрубив одному псу голову мечом и поразив в горло кинжалом второго. Последний издох не сразу, с полминуты он ещё крутился на каменном крошеве, фонтанируя алой кровью.
Не ожидая такого яростного отпора, псы отступили, хоть и не далеко. Облаивая меня с безопасного расстояния они, тем не менее, полностью отрезали мне все пути отхода. Вожак пошёл на меня и вся стая, следуя примеру своего предводителя, двинулась следом.
Я понимал, что если они кинуться все сразу, исход боя предсказать будет невозможно, несмотря на моё оружие и броню, но дёшево отдавать свою жизнь я даже не думал.
Откуда-то сверху донёсся крик невидимой птицы, и этот звук подействовал на моих противников на удивление неожиданно. Псы, в одно мгновенье забыв про меня, бросились в рассыпную, поджав свои облезлые хвосты.
Не веря в свою удачу, я выскочил из укрытия, как раз в тот момент, когда гигантский орёл настиг одно из животных, и ухватив его когтями, взмыл вверх. Собачонка отчаянно визжала, извивалась в цепких лапах и пыталась цапнуть своего похитителя. Огромная птица прекратила бесполезные попытки жертвы освободиться, одним единственным точным ударом клюва в голову.
Псина в последний раз дёрнулась и затихла. Могучий орёл всё дальше удалялся от места событий, унося в острых когтях свой охотничий трофей.
Не дожидаясь, пока крылатый хищник скроется из виду, а стая вернётся, вспомнив о своей добыче, я быстро побежал к мосту, но был остановлен уже знакомым криком сверху. Приближалась ещё одна птица, точно такая же, как та, что унесла собаку. Похоже, гигантские орлы охотились парами.
Я заметил щель, уходящую под фундамент разрушенного здания, и не теряя времени, протиснулся в неё ползком на животе. То, что я там не один, я понял почти сразу по слабому шороху в дальнем углу моего укрытия.
Не представляя, с каким ещё врагом мне придётся столкнуться, я снова обнажил свой меч и повернулся на шум. В слабом свете, проникающем снаружи, я увидел мужчину, угрожающе поднявшего на меня кусок заточенного металлического прута. Но, как выяснилось, он не собирался на меня нападать, а лишь защищал женщину с ребёнком, которых я заметил за его спиной чуть позже.
Все трое были одеты в лохмотья, до безобразия грязны и выглядели крайне измождёнными.
— Успокойтесь, — произнёс я, как можно доброжелательней, опуская меч. — Я не причиню вам вреда!
Не знаю, понял ли меня мужчина, но оружия своего он так и не опустил.
Я начал вынимать из мешка всё, что имел при себе съестного, и складывать это на плоском обломке каменной плиты. Убедившись, что отдал всё, я выбрался наружу и огляделся. Орлы улетели, псов тоже пока не было видно. Я вновь пошёл к мосту, стрелка моего компаса указывала на противоположный берег высохшего водоёма.
Мост оказался стальным, он слабо вибрировал под порывами усиливавшегося на открытом пространстве ветра и гулко отзывался металлом на каждый мой шаг. Размеры высохшего русла поражали, ширина ушедшей реки достигала тысячи локтей.
На дне погибшего водоёма, которое по моим расчётам находилось на глубине не менее ста локтей, покоились крупные стальные корабли, стоя на днище и лёжа на боку.
Что за несчастье постигло этот мир? Какая дьявольская сила разрушила город, заставила уйти реку, а людей превратила в трусливых дикарей, прячущихся от света дня?
Преодолев мост, я заметил, что стрелка компаса начала отклоняться влево и немного изменил направление своего движения. Через некоторое время прибор начал вести себя странно, он указывал то в одну сторону, то в другую и я быстро догадался, что искомый предмет, скорее всего, находится подо мной.
В этой части города находилось совсем немного построек, моё внимание привлекла чудом сохранившаяся маленькая приземистая башенка с круглой крышей. За тёмным провалом входа я обнаружил винтовую лестницу, уходящую вниз.
Спуск длился бесконечно долго, ступеньки лестницы мелькали в тусклом свете масляного фонаря, и я устав их считать, сбился со счёта. Всё, что меня окружало, было сделано из жёлтого пористого камня, в самом разрушенном городе такого материала я не встречал.
Когда лестница закончилась, я оказался перед уходящим вдаль коридором. Другого пути я не видел и шагнул в открывшийся проход шириною в шесть локтей.
То, что произошло дальше, явилось для меня тяжким испытанием, даже не знаю, как мне удалось его преодолеть.
Сначала возникло ощущение, что за мной кто-то наблюдает, пристально и недобро. Потом появилось и начало нарастать чувство тревоги. Увеличиваясь, как снежный ком, оно переродилось в откровенный страх, грозящий потерей самообладания. Мне казалось, что из-за границы света отбрасываемого моим фонарём сейчас появятся все самые кошмарные существа из всех миров и набросятся на меня.
Краем сознания я понимал, что на мой разум, очевидно, действует защита артефакта, но поделать с разгулявшимся воображением ничего не мог. Страх мог столкнуть меня в чёрную пучину паники, из которой выбраться самостоятельно я бы уже не смог.
И тогда я начал вспоминать свой мир и всё то, что было мне дорого: дочь, друзей, свой дом. Я никому не позволил бы отнять у меня всё это, а любой сомневающийся мог попробовать встать на моём пути!
Здоровая, озорная злость потеснила страх, он не ушёл совсем, но уже не приближался так близко, как раньше, следуя за мной на почтительном расстоянии. Коридор сразу закончился и в неровном свете фонаря я увидел низкую широкую дверь, обитую железом. Ухватившись за кольцо, я потянул её на себя.
