Зелёное кресло

Наше время. Хотя, конечно, какое оно «Наше»?

Лучше сказать: «Настоящее время».

Так, тоже вызывает массу вопросов.

Пусть будет так: «Время действия – сейчас».

Рядом с моим домом открылся Музей советской истории. Когда наплыв людей после открытия закончился, я тоже решил сходить, сверить «свою» советскую историю с общественной. Внутреннее «убранство» музея и экспонаты на меня особого впечатления не произвели: колючие стены, покрытые мелкими царапающимися камешками, бархатный «красный» уголок, полки с медными горнами, вымпелы с бахромой, сервант с наивным фарфором. Поразил меня старичок, который плакал около одного стенда: на стенде была скатерть, сверху расстелена газета «Правда», а на ней – гранёный стакан. Честно говоря, я не понял, над чем тут стоило рыдать, но, возможно, в газете писали о нём или о каких-то родственниках. Или всё дело в возрасте: старичок был лет на десять постарше меня, кто знает, может он видел что-то такое, чего я уже не застал.

Я прошёл дальше. А дальше стояла железная кровать с панцирной сеткой. На спинке не хватало половины шариков, и торчали пустые стержни с резьбой.  На кровати лежал полосатый ватный матрац с белой простынёй. И тут волна воспоминаний нахлынула и на меня: и пионерлагерь «Костёр», и скрученный мною шарик с кровати, и скандал, за этим последующий, и то, с каким позором меня выставили из лагеря. Да, и смех, и грех. Вспомнил я попытки обмазать меня зубной пастой, попытки тщетные, так как я спал больно чутко. Вспомнил вечерние страшилки, которые мы рассказывали друг другу. Особенно мне запомнилась страшилка про зелёное кресло, которое ночью пожирало людей. Сейчас, конечно, смешно, но тогда было жутко. На выходе из Музея я потолкался немного, почитал книгу отзывов. Решил тоже отметиться. Почесал бороду карандашом и накалякал: «Спасибо, Музей понравился. Молодёжи будет полезно узнать о прошлом. Но только очень мало экспонатов в зале про пионерлагерь. Например, на кровать можно положить выдавленную зубную пасту, а ещё можно поставить рядом зелёное кресло. Кто был в пионерлагере – тот сразу поймёт».

Потом оказалось, что я не один, кто вспомнил про эту страшилку. И через пару месяцев в музее появился новый экспонат.

Так случилось, что бабка моя захворала, и ей потребовалось дорогое лечение. Пенсий наших не хватало, и я решил подзаработать. А тук как раз объявление на музее увидел, что требуется ночной сторож, и пошёл. А что? Спишь себе, деньги капают. А сон у меня с детства чуткий, вор не пройдёт.

Первые две ночи на новом рабочем месте я спал беспокойно: мне всё время чудился какой-то шум, но когда я открывал глаза, то ничего странного не замечал. И вот на третью ночь я не смог уснуть совсем. Открыл книгу отзывов от скуки, и увидел на последней станице огромную кривую букву «У» с длинным чернильным хвостом, как будто кто-то начал писать, но ему не дали закончить, и как он не хватался за этот хвост, его всё-таки отволокли от стола. Я почесал бороду карандашом, и в этот момент кто-то холодный обнял меня и потащил. В кресло. В то самое зелёное кресло. Чёрные тени выкручивали мои разбитые ревматизмом руки, усаживали поглубже. Одна тень зажала мне рот, другая отлепляла мои пальцы от железной кровати. Задыхаясь от ледяных объятий, я вырвался, доковылял до открытой на последней странице тетрадки, и дописал к букве «У» два слова: «берите кресло!». Тени догнали меня и потащили снова. Я пытался кусаться остатками зубов, брыкаться ногами, но тени тащили и тащили меня, пока я не оказался в кресле. В отчаянии я воткнул карандаш в зелёное мягкое брюхо. Кресло взвизгнуло и обиженным голосом проскрипело: «Ну что ты дерёшься? Я же просто с тобой играю».

«Ничего себе у тебя игры!», - захрипел я. Тени отпустили меня. Наспех схватив пальто, шапку и валенки, я засеменил домой.

Дома бабка так смеялась надо мной, что, казалось, даже помолодела. «Приснится же такое!», - и она закашлялась. Её кашель меня серьёзно напугал, и я решил выбросить глупости из головы, и пойти на работу. И вот вечером я снова отправился на дежурство, захватив с собой карты – перекинуться с креслом в дурачка. В кармане лежал тот самый карандаш, на случай, если кресло снова вздумает играть не по правилам.