Griffin был вампиром.
Ему приходилось вести жизнь несогласованную с жизнью большинства людей - но это не значит, что он предпочитал тишину и уединение, наоборот, он любил быть на людях, любил общение и внимание.
Выход Griffin нашел уже давно - он стал артистом. Артистом, для которого представление не ограничивалось сценой. Это позволяло ему не прятать свою сущность - и измененную внешность, и новые привычки - а лишь слегка ее маскировать. Как говорят – положи на видное место то, что хочешь спрятать. Он всегда появляться на публике в образе, обычно «старого принца», без оглядки использовал макияж, носил дымчатые очки странных форм. Это позволяло ему вести почти обычную жизнь. Ведь ночью тоже есть жизнь, и он влился в нее органично.
У него не было голоса, но публика всегда хорошо принимала его - он выезжал за счет проникновенного исполнения и удачно подобранного репертуара. Благодаря своей сущности он чувствовал зрителей, как никто.
После выступления Griffin обычно садился перед зеркалом, чтобы поправить makeup. Это позволяло ему немного расслабиться. В этом искусстве он был настоящий виртуоз, и, тем не менее, всегда перебарщивал, боясь, что остальные увидят за гримом то, что «видел» он. Злые языки говорили, что так он пытается таким образом скрыть свой возраст, и Griffin всячески поддерживал эту версию. В гриме он мог не бояться зеркал, но это же заставляло его постоянно использовать некоторые аксессуары без которых можно было бы обойтись. Например, парик или перчатки.
Краем глаза Griffin заметил в зеркале мальчика лет десяти, скорее всего сына кого-то из служащих театра. Сначала мальчик вертелся сзади, украдкой на него поглядывая, но скоро он и уже стоял сбоку от туалетного столика, с детской бесцеремонностью наблюдая за действиями Griffin’а.
Griffin какое-то время делал вид, что не замечает столь пристального к себе внимания. Он не любил детей. Их кровь каждый раз ввергала его в жуткую депрессию, оканчивающуюся срывом и потерей столь кропотливо создаваемой «легенды». Но до чего же она была сладка, с первым глотком оглушая какофонией почти забытых человеческих чувств и эмоций.
Он старался держаться подальше этих маленьких, непонятных ему человечков.
Наконец Griffin не выдержал и, оторвавшись от своего занятия, спросил:
- Что?
Мальчик, переминаясь с ноги на ногу, некоторое время молчал, глядя ему в глаза и глупо улыбаясь.
- Дяденька, а я знаю, кто вы такой, - наконец выпалил он.
Griffin напрягся. Из-за вызывающего образа и эксцентричного поведения его обзывали по всякому - упырем, чумой, бякой, и не только дети. Он выжидающе смотрел на мальчика, приготовившись затем с наслаждением отругать его за неуважение к взрослым, и обозвать в отместку малолетним хулиганом и двоечником.
- Я знаю, вы – человек-невидимка, - выпалил мальчуган, - Я в книжке читал.
От столь неожиданного предположения Griffin едва не расхохотался.
- Это еще почему?
- Человек-невидимка тоже раскрашивал себе лицо. Но, только он потом понял, что не сможет так быстро снова становиться невидимым. Он стал забинтовывать себе голову – как больной, и сверху надевал черные очки. Если что – раз, и его нет.
- Нет, мальчик, я не человек-невидимка.
- Не хотите, так и не говорите, а я все равно знаю.
Griffin отвернулся к зеркалу, надеясь, что мальчик отстанет от него. Маленький негодник начинал его злить. Он боялся, что снова сорвется.
- Дяденька, а вы, наверное, хорошо в прятки играете? Вас, наверное, никто не сможет найти? Давайте сыграем?
Мама мальчика, работавшая в театре билетером, в свободную минутку отлучилась проверить - выучил ли ее сын домашнее задание, или опять сидит, уткнувшись в книгу. Безрезультатно обойдя все места, где он любил прятаться, она слегка обеспокоилась. Когда же расспросы и более активные поиски ни к чему не привели, она по-настоящему разволновалась. К поиску подключились и другие. Наконец в одной из гримерок мальчика нашли в шкафу. Он моргал глазами на ярком свете и лопотал что-то несвязное.
На расспросы матери, мальчик ответил, что играет в прятки с человеком-невидимкой. Ему было велено залезть в шкаф и досчитать до двух тысяч пятисот девяносто семи – но только не жулить, и потом выходить искать. А он успел досчитать только до двух тысяч трехсот двух, когда его нашли, хотя он вовсе не прятался, а - водил. Мальчику никто не верил.
Под осуждающими взглядами взрослых, мальчик заглянул во все углы комнаты, за шторы, за ширму, за вешалки с одеждой, он даже крикнул, что сдается, но человек-невидимка так и не показался.
Похожие статьи:
Рассказы → Белочка в моей голове
Рассказы → Опытным путём
Рассказы → Наследник
Рассказы → Чужое добро
Рассказы → Выбор
