Планета пяти лун. Глава 10. Разум и чувства
в выпуске 2018/08/23
Когда Гера проснулась, на улице уже рассвело, но солнце ещё не показалось из-за горизонта. Слева от девушки на одеяле лежал Аро в той одежде, которая была на нём вчера, и тихо похрапывал. В голмэнке тут же поднялась волна обиды и отвращения к брату и она, противно своей привычке валяться в постели, поднялась и, накинув на короткую сорочку вязаный свитер, вышла на улицу.
Утро было свежее обычного. Трава и листья деревьев и кустарников усыпали сверкавшие в бледном свете капли росы, тут же намочившие Гере ноги. Ветра не было, и ничто не нарушало спокойствие и тишину ещё не проснувшегося города.
Справив нужду и умывшись, Гера совсем озябла и вернулась в дом. Надев кожаные брюки и рубаху с длинным рукавом, девушка направилась в лабораторию. Быстро смешав исчезательный эликсир, как они с братом назвали его, голмэнка положила перед собой пергамент, в который записывала информацию с каждого эксперимента.
«Количество эликсира:
10 капель на камень массой 40 г. Исчезла 1/3 камня за 5 мин. Появился через 1 час 33 мин
20 капель на камень массой 40 г. Исчезло 2/3 камня за 5 мин. Появился через 1 час 33 мин
30 капель на камень массой 40 г. Камень исчез полностью за 5 мин. Появился через 1 час 33 мин
40 капель на камень массой 40 г. Исчез полностью + часть поверхности стола, с которой он соприкасался. Камень появился через 1 час 33 мин. Стол восстановился через 58 мин после появления камня.
Зависимость: когда мало предмет исчезает не полностью, когда много исчезает предмет, который соприкасается с ним. Время исчезновения и появления не меняется.
Нужное количество: 30 капель на 40 г или1 к 16
Размер предмета:
Камень массой 25 г.
Камень массой 40 г.
Камень массой 70 г.
Зависимость:
Вещество:…»
Пробежав записи глазами, Гера взяла с полки три камня разных размеров, которые заготовила заранее, и, захватив эликсир, пергамент и перо с чернилами, перешла в гостиную. Рассчитав нужное количество эликсира для каждого камня, голмэнка аккуратно вылила раствор на предметы и стала ждать, постоянно сверяясь с единственными в доме часами.
— Ты играешь с ними в прятки? — вдруг раздался тихий тонкий голосок. Слева от девушки стояла Вилли в длинной широкой сорочке, с растрёпанными волосами и заспанным лицом.
Не оборачиваясь к дочери, Гера кивнула, усмехнувшись детскому сравнению. Опустившись на коленки, девочка заглянула под стол и снова спросила:
— А куда они прячутся? Под столом их нет, я проверила.
— И правда: куда? — нахмурившись, пробормотала Гера. Она резко наклонилась над камнями и всмотрелась в них. Самый маленький уже почти растворился, и в воздухе лишь остались его очертания, тогда как большой только-только начал терять цвет. По очереди дотронувшись до предметов эксперимента, девушка почувствовала сопротивление, будто камни окружал тонкий невидимый барьер. Когда они исчезли совсем, барьера уже не было.
Быстро записав всё в листок, Гера посмотрела на дочь, тихо стоявшую рядом и разглядывавшую опустевший стол.
— Как думаешь, куда они могут прятаться? — спросила девушка. Вилли пожала плечами.
— Я не зна-аю, — протянула девочка. — Может, поискать их в чулане? Тётя Орида меня там никогда не может найти.
— Ты бы ещё погреб предложила, — усмехнулась Гера. — Нет, тут должно быть что-то другое…
Девушка задумалась. «Одно из главных правил алхимии: ничто не может появиться из ничего. Значит, предметы не исчезают в том смысле, который мы привыкли подразумевать, а лишь меняют своё состояние, после чего возвращаются в изначальное положение. Но как понять, что с ними происходит, когда эликсир начинает действовать?»
От рассуждений Геру отвлёк скрип дверных петель и голос старушки, появившейся из левой двери:
— Опять спозаранку возишься со своими экспериментами. Девке хоть голову не заморачивай, — ворча, Орида прошла на кухню.
— Она сама, — буркнула Гера.
— Мы играем с камушками в прятки, — подала голос Вилли. — Мама, а когда они перестанут прятаться?
— Через полтора часа.
— Это долго, — вздохнула девочка. — Может, пока поиграем в прятки с птичкой?
«Живой организм? — пронеслось в голове голмэнки. — А вдруг не умрёт?»
Оживившись, девушка вскочила с дивана и, захватив стул, вышла на улицу. У них под крышей месяц назад птицы свили гнездо и вывели птенцов, и, изловчившись, Гера достала одного из них. Маленький толстопузый птенчик чирикал и вертел головкой, но не пытался вырваться из рук девушки.
Взвесив птицу, Гера передала её дочери, и обе вернулись в гостиную. Отмерив нужное количество капель, девушка задумчиво замерла.
— А она будет пить из блюдечка? — разглядывая птенца, спросила Вилли.
— Вообще-то я их заливала… а может, и правда напоить её надо? — голмэнка почесала бровь. — Ладно, давай из ложки попробуем.
Напоив птицу и усадив её на стол, мать с дочерью устроились на диване и стали внимательно смотреть за поведением птенца. Тот как ни в чём не бывало весело чирикал и скакал по столешнице. Вдруг птенчик исчез, и Вилли радостно захлопала в ладоши.
— Надо же, и минуты не прошло! — удивилась Гера и сделала запись в пергаменте.
— Хватит дурью маяться! — Старушка выглянула из кухни. — Вилли, иди чистить зубы. Каша скоро будет готова.
Девочка выбежала на улицу, а Гера вернулась в спальню и, в раздумье остановившись на несколько секунд, неохотно разбудила Аро.
По комнате тут же разлетелись громкие невнятные ругательства, и в лицо девушке пахнуло смрадным запахом изо рта юноши.
— Илот всемогущий, сколько же это выпить надо? — Презрительно скривившись, голмэнка с силой пнула брата в бок.
— Чо те, драк, надо в такую рань?! — заплетающимся языком проговорил парень, растирая глаза.
— В каких состояниях могут быть камни? — спросила она, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. Аро переспросил, и девушке пришлось повторить свою фразу.
— Ты чо, драк, всё возишься с этой бурдой?! Вот же грубго…
— Давай ты перестанешь меня оскорблять, и просто ответишь на вопрос! — Раздражаясь, Гера повысила голос. — Может ли быть такое, что камни под воздействием нашего эликсира испаряются, а потом через определё…
— Нет. — Аро снова уткнулся лицом в подушку.
— Но ты даже не дослушал!
— А ты, драк, даже не включила мозг, прежде чем спросить. Камень — твёрдое вещество. — Аро сел на кровати и одарил сестру тем презрительным взглядом, каким обычно смотрел на малолетнюю дочь. — И только твёрдое. Он не может превратиться в воздух.
— Но он ведь возникает из него! А по правилам алхимии…
Парень внезапно захохотал и хлопнул ладонью по ноге.
— Ну наконец-то! Я уж думал, драк, что до тебя никогда не дойдёт. Поздравляю, драк, эта грубготова неделя не прошла для тебя даром. — Юноша поаплодировал. — А теперь, когда твой тупой мозг сообразил, что алхимии не под силу как-либо объяснить происходящее, и эксперимент провальный…
— Да почему ты так уверен в этом?! — Гера села перед братом. — Тебе ли не знать, как алхимия несовершенна? В книгах не раскрыто и половины её тайн, а с каждым новым ответом вопросов всё прибавляется. Что, если мы столкнулись с неизведанным явлением, которое…
— Не неси чепуху. — Сморщившись, Аро потёр лоб.
— А ты перестань меня перебивать! Быть может, мы стоим на пороге величайшего открытия. Где твой энтузиазм, где желание познать что-то новое?! — Гера ударила брата в плечо и, помолчав, тихо продолжила: — Мы ведь столько мечтали об этом, помнишь? Стать великими, оставить свой след в истории, в алхимии… Не хочешь ради себя, но ради них…
— Бесполезно тратить своё время — не то, о чём мы мечтали, Гер. — Аро устало покачал головой и неожиданно серьёзно посмотрел на сестру. — Этот рецепт — его заготовки — я нашёл в одной из книг родителей. Они работали над ним перед смертью, и я хотел закончить их дело. Но ты ведь сама уже поняла, что это бесполезно. Алхимия не такая уж и совершенная, многое ей недоступно.
— Но с твоими мозгами… — Девушка разочарованно смотрела на брата. Почему он сдался именно тогда, когда цель была так близка?!
— Мои мозги не в силах изменить волю богов. — Аро удручённо усмехнулся. — Я сделал всё, что мог, и ты тоже. Эти камни исчезли. Исчезли, понимаешь? Пропали. Сгорели!
— Но почему-то они возникли снова. — Гера раздражённо сощурилась.
— Ничто не возвращается из пепла. Родители же не вернулись.
Голос юноши вдруг ослаб, и он, подтянув колени к груди, обнял их руками. Поняв, что больше ничего от него не дождётся, Гера резко встала и подошла к двери, как вдруг за её спиной послышался тихий голос. Брат говорил медленно, с большими паузами: так, как Аро никогда ранее не разговаривал.
— Я видел их сегодня. Сначала мы гуляли на лугу к востоку от города: они всегда любили это место. Ты пряталась от меня в траве, а родители лежали на одеяле и смеялись. А потом они вдруг исчезли, стало темно, и вокруг меня оказалось много народу. Сзади послышались крики, и я пробрался через толпу, чтобы посмотреть, что происходит. Их привязывали к шестам на возвышениях, заваленных сеном. Мать плакала, а отец казался спокойным и гордым. Когда их подожгли, я прижал тебя к себе лицом, закрыл твои уши, чтобы ты ничего не видела и не слышала. Они умирали долго. Мать громко кричала, извивалась, и всё называла твоё имя. Она просила защитить тебя. Отец поначалу молчал, напрягшись всем телом и зажмурившись. Когда огонь стал подниматься от ног к его телу, он замычал с закрытым ртом, стал вырываться, но был крепко привязан. Толпа вокруг заглушала их крики молитвами, но я всё равно их слышал. Я их слышал даже тогда, когда родители успокоились и повисли на шестах, все в языках пламени. Отец умер раньше матери. А, как потом оказалось, крик был мой.
Злость на брата смешалась с болью, разрывавшей Гере грудь и застрявшей комом в горле. Она знала, как часто ему снились кошмары. Но он никогда ей не рассказывал о том, что ему снилось. Он никогда не говорил, как умерли их родители.
— Мама, мама, птичка вернулась! — в комнату вбежала Вилли, радостно сверкая своими яркими зелёными глазами. В Гере на секунду появилось страстное желание обнять её сильно-сильно, зарыться лицом в эти чёрные волосы и заплакать, но она удержалась и лишь молча вышла в гостиную. Аро всё продолжал сидеть на постели, слегка покачиваясь и бессмысленно уставившись в пустоту.
На столе — в том месте, откуда исчезла, — лежала, вытянув одну лапку, птица. Вилли радостно опустилась на колени рядом с ней и внимательно рассматривала яркую фигурку.
— А почему она не двигается? — спросила она, посмотрев на мать.
Гера прочистила горло и ответила сиплым голосом.
— Она просто уснула. Я отнесу её в гнездо, к другим птенцам.
Взяв на руки трупик, девушка вышла на улицу и выкинула его за забор, в сад соседей. Ей совсем не хотелось объяснять трёхлетней дочери, что такое смерть.
* * *
Позавтракав, Гера отправилась в городскую библиотеку. Она находилась при единственном в городе университете, расположенном в центре Трейвуда. Идти было долго, а потому девушка глубоко погрузилась в собственные мысли.
Потом она не смогла бы сказать, о чём думала: поток её мыслей бродил где-то за пределами их осознания. Она размышляла о прошлом и возможном будущем, прокручивала в голове расплывчатые картины детских воспоминаний и пыталась связать их в единую запутанную нить своего жизненного пути. Смерть родителей, воспитание строгой бабушки и заботливого брата, множество школьных друзей и проказ, от которых через несколько лет остались лишь ссоры. Столько всего произошло, прежде чем Гера бросила школу и начала заниматься с братом алхимией, и ещё больше — после того, когда он впервые к ней прикоснулся. Тяжелая жизнь сделала характер девушки твёрдым и колючим, как иногда выражалась Април, и Гера гордилась этим, хотя иногда по ночам все её мечты занимало лишь желание побыть хоть день той же беззаботной доверчивой девочкой, так любимой всеми. Но на следующее утро голмэнка снова просыпалась с циничной улыбкой, обращённой ко всему миру, и проживала очередной день, стараясь убедить саму себя в том, что эти скучные повторяющиеся будни скоро кончатся, и начнётся настоящая жизнь. Но какая это — настоящая, девушка не знала, и каждый следующий день проходил так же, а вера в лучшее постепенно угасала, уступая место уверенности, что её долг — быть рядом с великим человеком, каким она считала своего брата. Она любила его. Она знала, что его ум может перевернуть весь мир, но так же знала, что без неё он ничего не сможет. Не захочет смочь. Травмированный смертью родителей Аро нашёл в Гере ту соломинку, которая вернула и заменила ему жизнь, и постепенно голмэн сосредоточил на сестре все свои помыслы, впадая в истерику от ревности, если её не было рядом, и невольно подавляя её собственные желания, когда брат и сестра снова оказывались вместе. Да, она его любила. Но столь же сильно и ненавидела.
Предаваясь этим мыслям, Гера широкими и быстрыми шагами преодолевала улицу за улицей, бессознательно поворачивая в нужных местах и пробегая по домам и прохожим неосознанным взглядом. Всадник на сером карнейле, вдруг появившийся из-за угла и чуть не сбивший девушку, вывел её из раздумий. Наградив его парой ругательств, голмэнка огляделась.
Она оказалась на просторной центральной площади, заполненной народом. Площадь эта была меньше рынка, но зато и намного свободнее. Посреди незастроенного пространства в форме неровной трапеции красовался небольшой фонтан. Из каменной горки в центре поднималась вверх водяная струя и, достигнув пика, с журчанием опадала в заполненный каменный бассейн, из которого уходил в сторону узкий сток воды. Естественный источник, превращённый людьми в одну из немногих достопримечательностей города, был известен по всему миру, но привыкшие к нему жители не обращали на фонтан никакого внимания. Только в выходные дни оказывались парочки, усевшиеся на толстую ограду бассейна и беседовавшие о чём-то. Но сейчас он одиноко поднимался среди неровной брусчатки с щелями между камней различной формы, по которой медленно шли старики, их обгоняли голмэны помоложе, занятые делом, а неугомонные дети сновали туда-сюда, создавая суматоху.
В который раз посетовав на шумных ребят, Гера пересекла площадь и подошла к большому зданию университета. Трёхэтажное строение, растянувшееся в половину широкого края площади, серой громадой поднималось среди разноцветных домов. Из каменной кладки стен на людей смотрели высокие узкие решётчатые окна. На карнизе под покатой крышей, покрытой глиняной черепицей, сидели каменные изваяния двух кошек, считавшихся символами ума. Кроме них и двух статуй богов знаний и мудрости: Редвиги и Лодрика, — стоявших по бокам от большой арки входа на возвышении с пятью ступенями, ничего не украшало строгий облик здания.
Университет был одним из четырёх каменных строений Трейвуда: так же городская ратуша, зал суда, расположенные на другом конце площади, и тюрьма, поднимавшаяся среди пустынного поля в миле от города. Эти здания возводились ещё в прошлом столетии при помощи умельцев из дарлингов: никто не умел обращаться с камнями лучше них.
Бросив мимолётный взгляд на величественную фигуру университета, Гера по широкой мощёной дорожке прошла к пятиступенчатой лестнице перед входом. По бокам от неё протянулись узкие лужайки с деревьями у каменной ограды. На невысокой траве в нескольких местах сидели ученики в тёмно-синих мантиях с эмблемой университета. Окинув их взглядом и не найдя знакомых фигур, девушка прошла в открытые дубовые двери.
Она оказалась в квадратном каменном холле, освещённом длинными узкими полосками часто расположенных окон. Гулкое эхо её шагов, отражаясь от пустых каменных стен, терялось в тёмных пыльных углах сводчатого потолка, в которых шевелились то ли тени, то ли летучие мыши.
Оглядев пустынный холл, поражающий своим величием и мощью, Гера повернула налево и прошла на узкую винтовую лестницу с высокими треугольными ступенями. Окон здесь не было, и мрак разгоняли лишь потрескивающие факелы, отбрасывавшие на местами влажные и заплесневевшие стены колеблющиеся тени.
Одолев недолгий подъём и пройдя по узкому каменному коридору, главным атрибутом которого были многочисленные сквозняки, девушка оказалась у широкой арки с раскрытыми деревянными дверьми, за которой начиналась обширная комната, уставленная высокими деревянными шкафами с множеством разноцветных фолиантов и свитков. Библиотека. Гера бывала здесь нечасто, и каждый раз это место с огромным количеством рукописных книг вызывало у неё благоговение.
Стараясь потише ступать по деревянному полу, девушка прошла в дальний отсек библиотеки, где под окнами были расположены длинные столы со скамьями. Там, среди небольшого количества студентов, она нашла знакомую копну каштановых волос, как обычно убранных в растрёпанный пучок, и склонившейся над книгой женский профиль с острым носом и резкими чертами лица. Гера подошла к скамье и села рядом. Девушка подняла голову и взглянула на голмэнку бледно-синими глазами, казавшимися неожиданно большими.
— По-прежнему читаешь без очков. — То ли спросила, то ли сказала Гера.
— Не могу смотреть через них вблизи. — Покачала головой Април и надела очки в роговой оправе, уже ставшие неотъемлемой частью её лица. — Я так устала от этих свитков. Уже неделю вся завалена ими, а толку никакого. Впервые не нахожу ответа в книгах…
— Что ищешь? — больше из вежливости, чем из интереса, спросила Гера.
— Сейчас все студенты заняты вспышкой.
— Вспышкой?
— Той, что была пять дней назад. О ней весь город говорил.
— Да, точно… Прости, голова другим забита.
— Ты как обычно вся в своих делах. — Април вздохнула. — Здесь-то что забыла? Алхимических книг библиотека не держит.
— Мне нужна твоя помощь. — Промолвила Гера, и подруга, отложив книгу, выжидающе посмотрела на девушку.
Голмэнка рассказала об эксперименте (хотя никогда раньше она не распространялась об их с Аро делах), обо всех его нюансах, неудачах и догадках, как обычно перескакивая с одной детали на другую. Април молча и внимательно слушала её и, когда Гера закончила, задумалась.
— У саккэнов есть один миф. — Девушка облокотилась локтями о стол и, сняв очки, начала вертеть их в руках, как всегда делала при долгих рассказах. — Жила однажды девочка Айша. Она с самого рождения была очень любопытной, и больше всего на свете хотела познать этот мир. Но взрослые говорили, что это невозможно, и тогда Айша стала просить богов о помощи. Боги услышали её и сказали: «Ты очень умна, и мы дадим тебе такую возможность. Ты сможешь прийти в любой уголок этого мира, но только не заглядывай за занавеску, висящую перед твоим окном». Айше показалось странным это условие: занавеска всегда висела там и закрывала солнце, которое по утрам светило Айше в окно и мешало спать. На грубой ткани иногда были видны неясные тени, будто плясавшие в танце. Но девочка настолько привыкла к ней, что никогда не пыталась узнать, откуда тени берутся, а потому ей очень легко было исполнить божественное наставление. Девочка стала путешествовать, и вернулась домой только через много-много лет, когда уже повзрослела и узнала всё, что было в этом мире. Зайдя в свою комнату, Айша увидела занавеску, по-прежнему висевшую перед её окном. Сквозь неё из окна лился свет, и тени всё так же плясали в загадочном танце. Забыв наставление богов и заинтересовавшись, что же могло создавать эти тени, Айша отодвинула занавеску. Но за окном оказалась лишь пустыня. Пожав плечами, девушка обернулась и не увидела своего дома. Она была одна посреди песков, и лишь тихий голос доносился из ниоткуда: «Мы выполнили твою просьбу и даровали тебе бесконечные знания, но ты не смогла исполнить один-единственный наш запрет. Теперь мы больше ничем не сможем тебе помочь, и ты останешься здесь, ибо никто не в состоянии вернуться за черту, которую пересёк однажды».
Април замолчала, и Гера усмехнулась.
— Они так учат детей, что любопытство — это плохо?
Април закатила глаза.
— Ты всегда всё понимаешь буквально. Занавеска в комнате Айши — это граница между двумя мирами. В том, что по эту сторону занавески, живём мы. Но когда мы умираем, занавеска отодвигается, и наши души переходят на ту сторону, откуда больше не могут вернуться. Так верят саккэны.
— И как это относится к нашему эксперименту?
— Неужели ты так и не поняла?! Потусторонний мир — это своеобразное отражение нашего. Разделяющая их завеса непрочна, и может пропускать объекты из одного мира в другой. Но для этого их нужно призвать. Человек не сможет умереть до тех пор, пока его душу не позовут с той стороны. Среди саккэнов есть шаманы, которые с помощью обрядов призывают в этот мир души умерших, могут видеть их и говорить с ними. Но если взять во внимание ваш с Аро эксперимент… что, если сквозь завесу могут проходить не только наши души, но и предметы? Когда ты выливаешь на камень растворительный эликсир, перед ним открывается завеса, и он исчезает. Но, быть может, действие эликсира не вечно, и когда оно кончается, камень, который каким-то образом привязан к этому миру, возвращается обратно.
— Бред какой-то, — Гера покачала головой. — Ты вроде умная, а элементарные вещи не знаешь! Нет никаких занавесок и зеркальных миров. Когда мы умираем, нам открывается лестница, ведущая к разным ярусам Великого Древа. По этой лестнице мы идём в другие миры, и сами выбираем, в каком останемся. А люди, принесённые в жертву, поднимаются на самый верх и попадают к богам. И мои родители живут сейчас с ними.
— Да, так верят голмэны, — кивнула Април. — Но у саккэнов другое мировоззрение, у дарлингов — третье, а эльвены считают совсем иначе. И мы не можем быть уверены, кто из нас прав. Быть может, мы все ошибаемся.
— Ты вообще думаешь, о чём сейчас говоришь? — замотала головой Гера. — Если Великое Древо, на котором держатся все миры, — это ошибка, то где же сейчас мои родители?
Април долгим взглядом посмотрела на подругу, но промолчала. Но Гере не нужно было слов, она и так поняла то, что хотела сказать девушка. «Возможно, их вообще больше не существует».
— Нет. — Гера продолжала мотать головой. — Это бред какой-то. — Она поднялась со скамьи. — Спасибо за красивую историю, но я не думаю, что сказки могут мне как-то помочь в нашем эксперименте.
— Не стоит беспрекословно верить тому, что нам внушали с детства. — Април схватила подругу за руку. — Подумай, из-за своего нежелания принять иное видение мира ты можешь никогда не найти разгадку вашего эксперимента! Разве оно того стоит?
— Я знаю, что ты не веришь в богов, Април, и я никогда этого не одобряла, но и не пыталась тебя переубедить. Пожалуйста, не пытайся сделать этого и со мной. Я слишком много заплатила им, чтобы теперь вызвать их гнев.
— Ты хотела сказать, чтобы начать сомневаться?
— Я хотела сказать то, что сказала, — твёрдо и несколько грубо отозвалась Гера и, попрощавшись, покинула библиотеку, а затем и университет.
«Если наука отбирает у нас самое дорогое — нашу веру, стоят ли знания этих жертв?» — пронеслось у неё в голове.
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
