Работа №55 Кухонный разговор
На кухне темно и душно, за окном уже давно царствует Ночь, Великая Матерь кошмаров и сновидений. Лето выдалось какое-то неправильное для средней полосы. Удушливое и жаркое. Дождя не было так давно, что хозяйка маленькой квартиры на пятом этаже начала задумываться, а бывает ли он вообще. От настольной лампы, больше похожей на торшер эпохи модерн, света было ровно столько же, сколько от горстки светлячков, пойманных любопытным мальчишкой в банку. Впрочем, хозяйка не жалуется, ей, быть может, и вовсе темноты хотелось, да боится бутылку до чашки не донести. Рука, привыкшая к писательскому ремеслу, отчаянно не желает держать сосуд истины ровно, обещая уронить драгоценные капли мимо без пристального наблюдения. Вот и следят за этой бледной предательницей две пары глаз.
- Оброс, – обронила Сказочница, следя за тем, как накренилась бутылка, к счастью, над чашкой хозяйки. Щербатый на один бок обитатель сервиза пускал винные пузыри и, должно быть, видел сто первый алкогольный сон.
- Работы много, – почесал заросший щетиной подбородок Чёрт, отрывая взгляд от подрагивающей руки собеседницы.
Бутылка тут же дёрнулась в ослабевших пальцах, и заветный носитель истины щедро мазнул красным по столу. Сказочница досадливо чертыхнулась и небрежно бросила на лужу три исписанных листа. Чернила, выводившие неровные строчки очередной истории, нервно вздрогнули, но выстояли, чуть расплывшись в очертаниях.
- Скотина ты, – бросила писательница недовольно и добавила к «кровавому» натюрморту ещё один лист. В очередной сказочной истории прибавилось вина и быта, но что поделать, когда салфеток нет, впрочем, как и желания творить дальше. – Где твоя магия, Рогатый? Договор твой какой-то односторонний получился, только тебе с него выгода.
- А, то как же. Твоя пропитая душа и три ведра стекла, непременно, стали для меня отличным капиталом, – хмыкнул Чёрт, дёрнув ухом, вполне себе обычным, почти человеческим. если не приглядываться к тёмным кисточкам на раковинах. – Сказочница Ганса Христиана!..
- Вот именно, что нет! Не верят люди мне больше! Совсем. Где этот чёртов договор? – Сказочница сощурилась и поднялась с табуретки, ощущая, как пол пошёл под ногами волной, точно море в прилив, лизнув босые ноги крошками от печенья и отхлынув. Протянув руку, писательница вслепую пошарила на полке, силясь отыскать документ, чтобы ткнуть им Рогатого промеж ушей или куда получится, учитывая рост оппонента. Пресловутая бумажка совершенно не желала находиться. Зато вместо неё с полки посыпался мелкий хлам: пыльца фей, осыпавшая женщину как ёлочную игрушку блёстками, заговорённое гусиное перо и, наконец, волшебное зеркало, со звоном разбившееся об угол стола. – Ну всё, теперь уже точно жди беды. А хотя, чего ждать? Вон же сидишь.
Чёрт засмеялся, обнажая в клыкастой улыбке свои тридцать два, а может и все двести восемьдесят – писательница ни за что бы не рискнула их пересчитывать – зуба. Сказочница засмотрелась, борясь с желанием плюнуть в довольную физиономию. Не увенчавшиеся успехом поиски пришлось свернуть и вернуться к прерванному занятию, пока ещё наполненность бутылки позволяла.
- Лыбится он, упырь клетчатый, – проворчала Сказочница, недовольно плюхаясь обратно. Табурет покачнулся, но выстоял, недовольно притопнув деревянной ногой.
- Почему клетчатый? – заинтересовался вышеназванный упырь, подобрав разбитое зеркало и с интересом уставившись в уцелевший осколок. Озвученного орнамента на довольном лице, к великому сожалению писательницы, не появилось.
- Так и знала, что против кровососа ты возражать не станешь, – пьяно хохотнула хозяйка квартиры, смахивая с руки светящуюся пыльцу – всё равно без толку собирать. Тут саму бы кто собрал да вынес на помойку. С такими-то сказками. – Урод ты моральный, а не чёрт.
- Как будто это мешает, – пожал плечами Чёрт, собирая осколки зеркала обратно в раму с педантичной сосредоточенностью, от которой у Сказочницы сводило зубы с первой встречи с этим Рогатым делягой. – Говори лучше, пока не надралась, что у тебя опять приключилось?
- Ты ещё спрашиваешь? – от возмущения писательница подпрыгнула на табурете, который натужно скрипнул, возвещая о скорой своей кончине, вероятнее всего безвременной, потому как производители ему обещали минимум десять лет службы. – Мне люди не верят, слышишь ты или нет, фавн-переросток?
- Попрошу без оскорблений, – бросил мужчина, не поднимая головы, и на разошедшуюся было Сказочницу будто бы ушат ледяной воды вылили. Она сипло выдохнула и дёрнулась всем телом, нервно заламывая руки. – Твои истории нравятся людям, они их читают, следовательно, верят. Условия сделки соблюдены.
В воздухе перед самым носом хозяйки кухни появился злосчастный договор, переливаясь антрацитовой тяжестью строчек на пожелтевшем листе.
- Пункт сто двадцать первый, параграф четвёртый строчка семь… - от заунывного голоса Чёрта будто бы выворачивает изнутри, тянет суставы.
- Замолчи! – вскрикнула Сказочница и для верности зажала уши, радуясь оглушительной звенящей тишине в голове. Чёрт покорно закрыл рот, продолжая кропотливую работу по сборке артефакта – вдруг пригодится. – Я поняла… Но всё же. Объясни!
- Что именно? – Рогатый покосился на собеседницу, и от его взгляда той сделалось и жарко, и дурно одновременно. – Что ты заключила сделку? Что люди – идиоты? Почему Гольфстрим течёт с юга на север, а не наоборот?
- Почему они не верят мне больше? – голос сказочницы упал до шёпота, в ушах всё ещё стучит набат приговора её собственной душе. – Я написала сказку для двоих. Красивую, настоящую, о любви. Дала ей крылья и выпустила к людям, а они… Поставили её на полку и вздыхают, что так не бывает. Как так? Я же написала всё правильно. Ты обещал!
Последняя фраза вышла совсем детской и какой-то сентиментально задавленной, должно быть, от подступивших к горлу слёз. Сказочница поспешно запила этот ком вином, не обращая внимания на пузыри, лезущие в нос – фарфоровый малыш продолжал мирно спать. Кран мерно капал, давя на разгорячённый и, как порой начинало казаться, что вовсе больной разум писательницы. Чёрт напряжённо замер, размышляя, стоит ли указать хозяйке на неисправную сантехнику или пусть течёт.
- Ничего я тебе не обещал, Сказочница, – ответил Чёрт, но, как показалось хозяйке, как-то неуверенно и даже страдальчески. Он притопнул ногой в лакированном ботинке, в который раз заставляя задуматься о том, что скорее всего набойка на них стальная и тяжёлая. Копыта были давно не в моде и любой уважающий себя бес уже давно носил вполне человеческие ноги. Чёрт себя уважал, более того, слыл модником, а потому обновку опробовал одним из первых и успел оценить не только плюсы, но и минусы подобного приобретения. – Мы заключили сделку. За людей я не в ответе. Они последнее время живут только по сводкам новостей и рассказам о рептилойдах. Не пиши для двоих - это непродуктивно, пиши для «широких масс», человечество это любит. Что там сейчас в моде? Политика, секс, убийства…
- Но я не хочу так! – упрямо возразила Сказочница, тотчас испугавшись собственной смелости, и поспешно залила этот страх ещё одной чашкой вина. – Я хочу сказки, хочу, чтобы люди в них верили.
- Ну и дура! – вздохнул Чёрт устало, наблюдая за тем, как подвластная движению его пальцев, мечтательница погрузилась в сон. Потяжелевшая голова удобно устроилась на сложенных на столе руках. Скрылось по-детски обиженное лицо за разметавшимися волосами. – Спи, Сказочница. Может, мне тоже хочется, чтобы люди верили в сказки, да только люди – идиоты.
По подоконнику застучали первые несмелые капли дождя, будто спрашивая разрешения. Сказочница во сне нахмурилась, но так и не проснулась, продолжая видеть чужие, красивые миры, где тёмные волшебники были не так уж и злы, а прекрасные принцессы отнюдь не глупы. Дождь усилился, по стёклам заструились прозрачные струи, вырисовывая причудливые узоры, рисуя мечтательнице сны.
Чёрт поднялся со стула, единственного уцелевшего в этой смешной квартире, и тут же задел рогами навесной шкаф, сдавленно выругавшись сквозь зубы, которых у него, конечно, имелось не двести восемьдесят, а всего пятьдесят два, да и то только при плохом настроении. Проснувшись поутру, все владельцы последней сказки от пьяной мечтательницы непременно обнаружат тянущую тоску в груди и отправятся на поиски своих единственно-любимых, по пути руша семьи и жизни, но зато Сказочница будет улыбаться, потому что они, наконец-то, поверят. Возможно, где-то улыбнётся и Чёрт, довольный коварной шуткой. Ведь даже рогатым иногда хочется верить в сказки для двоих.
