Рассказы

«…10 июля, около десяти ча­сов вечера, его видели око­ло остановки автобуса № 3 на улице Хохрякова, лежаще­го с пробитой головой. Кто-то из прохожих вызвал «Скорую». Врач по фамилии Ми­ронова перевязала Василию Харитоновичу голову, машина уехала...

Он поднялся с колен, но тут же упал, ударился голо­вой об асфальт. Слетел кое-как замотанный бинт, опять стала хлестать кровь из ра­ны. Повторный вызов на «Скорой» принять отказались, вызвали милицию. Подъе­хавшая машина ППС (номер 20-20 СВХ), снова вызвала «Скорую», сами везти человека в больницу побоялись: «У нас недавно один в машине умер, шофера посадили. А у меня жена, дети...».

Долг перед Землей. Каков он?

"Он умер, тирьям-пам-пам-пам…

Он умер, тирьям-пам-пам-пам…"

Шкипер Джеордж Вилтон проснулся от ощущения чего-то странного и некоторое время лежал, пытаясь уяснить, чем же оно вызвано. Когда остатки сна окончательно улетучились, он вдруг понял, что впервые за много дней, несмотря на усталость, проснулся сам, а не от криков квартирмейстера или боцмана.

  Уже целую седмицу бушевал ужасающей силы шторм, и флейт носило по волнам, словно ореховую скорлупку. Судно давно уже разнесло бы в щепки, если бы не усилия корабельного мага и команды. Пятерых матросов смыло за борт, остальные еле волочили ноги от усталости и старались поспать каждую свободную минуту...

Корабль скользил, как по маслу, сквозь нефтяную густоту космоса. Навстречу роем мошек бросались далекие звезды.

Я пытался сосредоточиться, но отвлекали дребезжащее карканье и чахоточное покашливание двигателей. Пиликал черный экран, по которому бегал зеленый контур преследователя. Справа извивался в сети обстрела Антон.

Система засигналила еще яростнее. Противник уселся на хвост прочно. Наверняка, вот-вот словит в прицел...

Английский милорд едет в лес охотиться.

Не на фазанов.

И не на рябчиков.

И не на оленей.

И не на кабанов.

И не на лис.

А на…

Я тоже еду с милордом охотиться.

Догадайтесь — на кого.

  Сознание возвращалось медленно. Оно цеплялось за реальность, отчаянно пытаясь разорвать не отпускающую пелену небытия.

  Калейдоскоп осколков зрительных образов вертелся в голове, стараясь воссоздать целостную картину из отголосков памяти.

  Человек попытался сесть, но задеревеневшие мышцы отказывались слушаться. После нескольких безуспешных попыток ему все же удалось придать телу сидячее положение...

(объяснительная)

Осознавая неизбежность происходящего, пишу я эту записку – наверное, последнее моё произведение, если можно так его назвать. В нём я изложу события, навеки разделившие нас с вами.

Начну с болезни, ведь именно в процессе неё развились мои способности к сочинительству. Безусловно, и раньше я придумывал истории, которые записывал на бумаге, однако случалось это крайне редко, а текстам моим не хватало ни правдоподобия, ни смысла.

Недуг обнаружился внезапно. Где и каким образом я заразился им?..

— А мы сегодня танец беледей танцевали, — говорит Кэсси маме.

— Кого?

— Беледей.

Бывает с вами так, что ваши мысли плавно перетекают в диалог с самим собой? Быть может, это звучит, как бред сумасшедшего, но на самом деле всё ещё серьёзнее… Первый рассказ из цикла Изнутри.

(И вот опять проблемы и с жанром, и с целевой аудиторией. Наверное, все-таки сказка, а дальше — не знаю ((().

— О Черном Альпинисте слагают легенды! Черного Спелеолога боятся даже взрослые, спускающиеся в пещеры! Черный Шаман способен пребывать во многих Местах Силы одновременно, жестоко карая ничтожных, желающих получить мощь Вселенной, не имея надлежащей подготовки. А о нас никто не знает! Это просто чудовищно!

Иногда судьба или знакомые играют с нами в злобные игры, пытаясь проверить характер или отношения на прочность. Герой этой истории стал заложником этой грязной игры, и кто знает, что может произойти тогда, последствия могут быть непоправимыми...

Да вы присаживайтесь, господин репортер, присаживайтесь. Весьма польщен вашим визитом. Столько веков я здесь сижу… лежу… стою…, обитаю, в общем, и наконец-то меня заметили. Да я понимаю, понимаю: вы меня заметили, так сказать, на ментальном уровне. На обычном-то я невидимый.

Так вы присаживайтесь. Нет, нет, не сюда, левее, пожалуйста. Вы мне чуть ногу не отдавили. Вот так, хорошо.

(В соавторстве с Павлом Ганжой)

— Ты — позор семьи!

Колька хлюпнул носом. Дядя был прав, он — позор семьи. По крайней мере, не гордость – точно. 

— Даже больше, ты позор всей организации! Хотя о чем я говорю, какая организация! Тебя же не примут. Такие никчемные личности нам не нужны.

Колька хлюпнул носом еще громче. На глаза наворачивались слезы. Нет, не от обиды, а от…  осознания справедливости слов. Никчемная личность – в точку...

Осталось всего десять участников… В конце останется только один...

…и мы продолжаем наше реалити-шоу Человек и Кошка! Напоминаем, сегодня у нас осталось только десять участников, и десять их четвероногих спутников! Аплодисменты!

Итак, готовы ли вы сражаться дальше, пройти все задания, и победить?

Интернат наш стоял на окраине города. Трёхэтажное здание, выкрашенное в белый цвет. Небольшой сад, пруд, площадки для баскетбола и футбольное поле, охваченные трёхметровым забором. Чтобы детей не украли. Сюда, в эти стены, мы возвращались с радостью и очень боялись того момента, когда нас снова заберут в семью. Возьмут в дети.