Рассказы

"Случайные контакты четвертого рода" -  эта история приключилась с частным детективом по имени Флок. Такие вещи обычно случаются с последним во время рабочих будней, но сейчас, в качестве исключения, он был не на дежурстве, у него не было припадка паранойи, это был и не случай шантажа… в общем он застрял в автомобильной пробке на шоссе, с чего все и началось...

— Это и есть твоя машина времени? — Скворцов скептически оглядел громоздящуюся посреди комнаты несуразную конструкцию из нескольких системных блоков, разобранного старого холодильника и микроволновки с оторванной дверцей. И все это безобразие опутывали километры проводов, среди которых присутствовала даже китайская новогодняя гирлянда.

Поначалу все воспринималось, как эпидемия новой болезни. Доселе неизвестная науке инфекция, менее чем за два месяца, захлестнула все континенты, превращаясь в пандемию мирового масштаба.

Нет, люди не покрывались язвами и не корчились в страшных муках в ожидании смерти. Но происходящее с ними, было не менее печальным и трагичным.

Первыми симптомами болезни являлись подавленное, тоскливое настроение и снижение интереса к окружающей жизни.

Бесчинствующая толпа, подстегнутая выкриками фанатиков, окружила дом и готовилась к штурму. Немногочисленная охрана, сохранившая верность правителю, пыталась отстреливаться из-за баррикад, сооруженных наспех, прямо во дворе особняка.

  Хозяин виллы — Игорь Корнилов, осторожно выглядывал из-за занавески окна третьего этажа.

  "Это конец", — подумал он. — "Хорошо, что успел вывезти из страны жену и детей".

Я больше не боюсь темноты. Вязкая черная мгла, до вчерашнего дня окружавшая меня, вдруг исчезает. Едва начал воспринимать ее как часть своей жизни, как среду обитания. Мы только успели присмотреться друг к другу, поняв, что не враги, и страх, недоверие, настороженность уже неуместны. И она вдруг оставляет меня. Выплевывает, словно нечто противное. Предательница! Значит, я не успел стать ее другом? Ведь друзья так не поступают.

Сказка для Джинн

— А это очень хорошо, государь мой, что мы с вами повстречались, просто боюсь такую удачу спугнуть, — рассыпался он мелкой дробью слов. — Засоси меня трясина, если хоть раз так везло в дороге. Это же нужно! Сперва проводницу найти, а после с колдуном, то есть, с вами, государь, повстречаться. Мне теперь и бояться нечего, и сам дойду, и людей доведу, и товар целёхонек будет.

Ну да, аккурат под Троицу это и случилось. На русальной неделе… Принес мне мой благоверный колечко. Простое совсем. Ободок тоненький, серебряный, и камушек махонький, светлый. Будто водяная капелька застыла, вот. «На, — говорит, — носи». Я ему: «Зачем деньги тратил, не по размеру оно мне, да и вида никакого, не девчоночка, чай, уже». А он смеется: «Ни копейки не стоило, у омута на Купавинке подобрал»

Она требовала от меня все больше. Раньше счет шел на тысячи золотых, потом – на миллионы у-е, потом – на миллиарды. Она пожирала мой бюджет – как самая хищная и ненасытная любовница. Она требовала строить ей богатые дворцы и бункеры, самолеты и ракеты, подводные лодки и космические корабли, милый, а ты посмотри, как развернулся интернет, надо взять это на вооружение…

Я отдавал ей все, и даже больше. И знал – что ей этого мало…

Осенью 2004-го года в Майами проходила научная конференция, посвященная проблемам психофизики. Один из её участников, амбициозный ученый, профессор Пенсильванского университета Джефри Снаут поднял проблему, озаглавленную им как "Колибри и черепаха", что вызвало настоящий переполох. Суть доклада профессора Снаута заключалась в том, что биологическое время черепахи течёт значительно медленнее, чем у юркой колибри, настолько, что птичка может часами кружить вокруг пресмыкающегося, а черепаха так её и не увидит.

Первая неделя эксперимента прошла гладко, как и должно было быть, потому что разница во времени составляла всего чуть больше дня, то есть в микровселенной Стивена прошло всего пять суток и восемнадцать часов. Хок много читал, делал пометки, смотрел фильмы на DVD-плеере, который, как и настенные часы, был синхронизирован с общей системой контроля времени, и проигрывал фильмы тем медленнее, чем сильнее внутреннее время бокса дифференцировалось с внешним миром. По окончании второй недели так же ничего особенно не произошло, хотя разница составляла уже трое с половиной суток. Зато именно на этой неделе Стивен Хок приступил к работе, которая впоследствии перевернула представления современной физики о мироздании.

Предложил я давеча в своем блоге, пофантазировать уважаемым авторам на тему роли случайностей в нашей жизни. Почти никто не откликнулся на это мое предложение. А посему я взял, да и написал рассказ об этом, который и хочу представит Вашему вниманию. Буду благодарен за отзывы и критику. С уважением, автор. 

Величайшая война всех времен и народов, к которой человек готовился всю свою историю.

Не помню, когда я встал на две ноги – кажется, это было бесконечно давно, как будто в прошлой жизни. Как я взял палку, тоже не помню, и не помню, как первый раз сбил ею с дерева яблоко – отсюда пошла легенда, как первый человек ел плоды с какого-то дерева, я эту легенду тоже не помню. Как я поставил камни полукругом и укрыл их сверху шкурами, и получился дом, я тоже вспоминаю, как во сне.

[Рассказ написан по теме "Хорошие плохие парни" одного конкурса. Первоначальную версию я вскоре расширил и сделал главой повести, над которой работаю. Но текст, по-моему, может восприниматься и как обособленное произведение.]

Если кто вякнет, что Мумзель Барракуда – ограниченный кретин, закидайте того камнями. Я не просто наихудший плохиш из всех, что носила Земля, — я ещё и самый непредсказуемый и самый бесстрашный. Обладатель безупречного накачанного тела, красивых синих глаз и светлых волос, а ещё идеально ровных белых зубов. Зверь с ликом человека, скажем так.

Гербелину снилось, как под белыми костями, усеявшими дно трясины, раскрывались-раскатывались гигантские кувшинки, собирали останки в себя, замыкали лепестки, чтобы втайне проходило волшебство преображения. Стебли утолщались, толкали бутоны на поверхность, укладывали на воде до срока. А затем цветки раскрывались с таким звуком, словно треснул орех, и в порозовевших ладонях лепестков оказывались тугие комочки плоти… нечеловеческой плоти. Амбинголд не спал. Амбинголд не желал сдаваться. Амбинголд пытался возродить самим собой поглощённую страну, пусть даже таким необычным способом. Было ли этому виной волшебство, до сих пор источаемое чудесными механизмами древней расы, или состав болотной воды, кому-то при одном только прикосновении исцеляющей раны, а кому-то останавливающей сердце?.. Золотая трясина молчала, храня свои тайны.

Бирюзовые волны океана распростерлись до бескрайних горизонтов. Утреннее солнце, большое и желтое, продолжало свой неспешный подъем к зениту. Легкий бриз с востока, вобравший в себя тепло африканского континента, ласкал снасти корабля.