Выпуск от 20 мая 2016, пятница

Размышления Джеймса Уоллеса Харриса (James Wallace Harris) о книге Брайана Стэблфорда (Brian Stableford) «Новая Атлантида: Историческая хроника научного романа» (New Atlantis: A Narrative History of Scientific Romance), в частности, и жанре НФ - в целом.

оригинал здесь

Я детство свое вспоминаю:
В пшенице лежу на спине,
В небе лазурном жаворонок
Песни поет только мне.

 Простая учительница в непростых обстоятельствах. Сила воли против инстинкта. Колдовская ночь и отчаявшаяся женщина, без малейшего намека на суперспособности. Кто одержит верх?

Вторая половина XXII века, Россия, Москва. Повсюду зелень, чистейший воздух и вода, которую можно пить прямо из реки. А также машины, которые выполняют за людей всю однообразную работу, а те могут посвятить свою жизнь творчеству и духовному поиску.

И только два человека ежегодно отправляются в «полудобровольную ссылку»: один – в историческую часть когда-то единого города, второй – в промышленную, следить за производством и поставками необходимых для жизни товаров.

К середине дня ледяной костюм перестал быть ледяным. Жар от стен, от тропы, от безостановочной работы плавил мысли. Грэйд-Нотису несколько раз приходил электрический привет, и он ругался на своём языке. Я спросил, почему его так часто бьёт током, а он сказал, что это я, а не он приехал с Силлоги.

– С Акиры, – машинально поправил я.

Небо над головой заволакивает серым; тянет сыростью. Юноша поднимает воротник старенького пальто и ежится от холода. Пальцы в кармане бренчат несколькими монетами, нашаривают мятую единственную купюру, увы, невеликого достоинства. «Вот уж воистину “бедный художник”...» Он печально усмехается про себя горькой иронии. И кто придумал фразу, что талант непременно должен быть голодным?..

Словно по какому-то бесовскому заклинанию вмиг налетел ураган, погасив высоченные костры и огни на просмоленных столбах. Яства и покрывала разметало по поляне, но никто не обратил на это никакого внимания. Огромные хищные твари заскулили, как побитые щенки, и свернулись калачиками на своих привязях.

Остриё двузубца вновь метнулось, целя в голову, звякнуло о шлем. Это конец. С голыми руками против дубины и остроги не повоюешь. Что-то свистнуло, обдав щёку ветерком, и разбойник с двузубцем повалился на землю. Из груди его торчало древко копья Кривоноса. «Ийэ-эх-ха!» - выкрикнул Губотряс, выскочив из-за спины Ромки, и с разворота отрубил волосатику с дубиной руку по плечо. Дубина вместе с обрубком отлетела на обочину.

Пусть мы умрём, я и Она.

Пусть Она умрёт у меня на руках.

Пусть я испытаю боль утраты.

Но я не испытаю боль разлуки.

Я Её не отпущу.

Они плыли удручающе долго, то и дело забирая влево. Плыли широкими, унылыми протоками улиц, пятачками дворов, бурливших настолько сильно и тонувших в таком густом тумане, что лишь человек, досконально изучивший путь, мог провести там лодку.
В природе облачных миров, а соответственно и рынков бывает заложено нечто подобное: в то или иное место дверь откроется, зависит с какой стороны к ней подойти, за какую ручку взять... От времени суток может зависеть. Да мало ли от чего.